Мистика не должна быть прямой.
Здесь же все на поверхности.
Хорошему человеку (каким описан герой в первом абзаце)потусторонние силы помогли избежать гибели.
Идея продуманная. Прослеживается линия с тишиной. Но для мистика слишком блекло.

Говорится о силе, которая держит расказчика. Но ее не видно. Раскрыто поверхностно - "Когда-то она так уничтожила и меня". Вот это бы показать подробнее. Диалог есть, но выглядит неубедительно.
"Способная уничтожать одни словом" - но не уничтожила, а это стоило показать...

Один день, поезд ушел, навсегда, начать заново – знакомые слова, чаще мысли как раз для описания такой темы. Только идея не остановилась на предательстве, день не стал последним.
Побег – спасение тоже не удался. Зато хорошо отражена невесомость мыслей, когда нет ни будущего, ни прошлого.
«Гораздо легче просто сидеть и курить. Просто ждать своего поезда» - в этом вся жизнь… но только на один миг.

Искренне, потому что о своих воспоминаниях. Описания должны быть ярче, чтобы вызвать подобные (авторским) чувства у читателей.
У каждого свое прошлое, деревня.

Остро реалистичный рассказ.
Эпизоды подобраны так, чтобы показать все стороны жизни героя произведения и просто Героя.
Описанный путь домой можно сравнить с дорогой памяти. Здесь и разочарование, и радости - утраченное безвозвратно. Каждый шаг затрагивает очередную проблему. Многогранность идеи, уходящей корнями в прошлое.
Прошлое, которое продали. А без него пустота.

Артемьева Ирэна,
в авторстве тут никто не сомневался. Наоборот,
Wenween отметила, что стихотворение это качественнее. Словно написали разные люди - не означает намек на плагиат:)
Правда, Wenween, чтобы не вызывать сомнений у авторы можно было бы написать помягче...

В названии заложена суть рассказа, потому что невозможно найти вчерашний день, как возвратить вспять уже сделанное. Как в подтверждение этому автором описывается трагедия главного героя, которые потерял себя, смысл жизни и саму жизнь.
В основе сюжета лежит поиск героем утраченных воспоминаний. Как по прямой линии, начерченной следами памяти, он возвращается к истокам страшных событий.
Сперва главный герой кажется жертвой обстоятельств, и автор создает для этого атмосферу потерянности и боли. Ведь нет ничего ужасней потери ориентиров для продолжения жизни. Не зря местом для первой сцены выбран лес, в котором каждый несведущий, заблудившись, почувствует себя в ином мире, брошенным и ничтожным.
Именно на такой лад настраивает автор читателя вплетением мистических приемов.
Рассказ можно разделить на четыре части относительно идеи, которая преподносится автором с различных сторон.
«Ты не сделаешь этого…» - первая строка, зов из памяти, завораживает не только героя, но и читателя. Так начинается погоня за истиной по лабиринту забытья и боли.
Описываются грани реального, увиденного героем в лесу, и образов, которые прорывается сквозь стену амнезии и призывает его к действию. Страх нагнетается изнутри, жара и усталость угнетает героя физически. Но, в о же время, их воздействие разное, не переплетается. «Но всё это не пугало, не магнитило взгляд. В мужчине рос другой страх, сильнее которого не было. Страх беспамятства». В данном случае, для усиления эффекта правдоподобности, надо было сочетать описания окружающего мира должно исходить из восприятия героя. Здесь же – две линии идут параллельно, не пересекаясь.
Например:
«Попытка просто отворить глаза причинила не меньшую боль, чем шевеление мыслей.
Чистое голубое небо уже успело забыть о ночной грозе….Застывшая вспышка. Божественная чистота пронзала воспаленные глаза». Не увязки, хотя автор хотел показать как небесный свет ранит воспаленные глаза. Описание природы тут выглядит затянутым, отвлекает от чувств героя.
Или приведенное описание лесного тумана, в котором можно было провести аллегорию с туманом мыслей. Но автор, опять же, называет внутреннее состояние – другим страхом, избегая связи с видимым.
Автором использовано много удачных и сочетаемых приемов в создании атмосферы таинственности.
Во-первых, это лес – чаща, аморфное и жуткое, перекликается с самочувствием заблудшего в собственной памяти человека. Во-вторых, голос, зов – повторяется, нагнетается, манит и отталкивает. Зов – то, что герой считает интуицией. Его ведет подсознание постепенно возвращая по пройденному маршруту. «Дорога вселяла надежду, обещала непременно куда-нибудь привести» - здесь надо было сказать, что дорога и отпугивала героя. «Но тревога не отступала, продолжая нарастать» - чтобы приписанное им чувство сочеталось с действиями.
Хорошо в этом плане выглядит такой эпизод:
«Где-то высоко над головой, в пышных хвойных лохмах, застрекотала сорока. Да так звонко, будто нашла смешным жалкое существо, замершее там, внизу, на дороге» - герой даже стрекотание птицы принимает на свой счет. Но и эта параллель не проведена до конца – «Сорвавшись с ветки, птица вновь хохотнула, и гулкие хлопки её крыльев эхом укатились прочь». Прочь от его? От героя. Потому что оставила его с новой загадкой, на которую указала (на машину).
Силен эпизод с машиной.
«Погашенные фары наблюдали за пришельцем. Глазами зверя, смиренно дожидающегося своего хозяина» - показано изменение восприятия обычного автомобиля. «Пальцы коснулись дверной ручки… «Нет! Нееееет!!! Ты не посмеешь!» - хорошо, потому что на очередной шаг героя его подсознание отвечает воплем. Дальше, пробуждая физические последствия от пережитого, ему начинаются казаться ладони, которые ударяют по щекам.
Кульминацией первой, вступительной части становится побег от видений, ощущений, что приводит героя на трассу под колеса случайного автомобиля.
Вторая часть – переход к реальности, и проводником для этого выбран Антон Маркович . Почему именно такой типаж? Пенсионер, дачник. Нужен был добрый человек, который не оставил бы беднягу на дороге, не убежал бы с места происшествия.
При знакомстве со вторым героем автором выбран иной подход – «Внешняя флегматичность Антона Марковича крыло за собой крепкую тревогу». Почти каждая реплика, каждое авторское утверждение раскрывает его характер, не оставляя в тени ни доброты, ни заботливости, ни трудолюбия.
В данном рассказе поведение героев сильно подчинено ситуации. Они подобраны так, покорные (для страха) и сердечные (для помощи), чтобы довести сюжет до кульминации. Герои не проявляют самостоятельных чувств, мыслей, не подозревают и не пытаются прогнозировать. Это и делает рассказ слишком линейным.
В противовес яркому изображению Антона Марковича, главный герой, по-прежнему, остается просто человеком, без признаков, без чувств.
«На кровати лежал человек с перебинтованной головой» - на протяжении всего повествования подчеркивается безликость героя. Потеряв память человек действительно теряет и себя, что показывает автор. Однако сближение с проблемой главного героя уже произошло, поэтому в последующих описаниях уместнее звучало бы «он». Так как «человек» готовит читателя к появлению другого, незнакомого еще персонажа.
Диалоги – сильная сторона рассказа. Ситуация в них отражена очень реалистично, как со стороны спасителя – пенсионера, так и со стороны потерявшего память. Встреча двух персонажей, их совместный поиск истины делает из героя потерпевшего, но никак не виновника.
«Им нужна моя помощь… Пожалуйста… Нельзя медлить… Им что-то угрожает…» - вскрикивает он под напором воспоминаний.
«Улыбка малышки исказилась… Каштановые косички расплетались, сотрясая воздух жутким хрустом… Волосы медленно завились в соломенные кудряшки…» - с помощью видений, использования и мистики упорно доказывается иллюзорность происходящего, намеки на то, что трагедия еще впереди.
Главный герой попадает домой, и начинается третья часть рассказа – развязка сюжета.
Она смотрится обособленной, как по стилю, так и по настроению. Островок реальности в самообмане героя. Короткие, безличные (преимущественно) предложения и предложения описательные создают нужное настроение. Постепенно добавляя кусочки в мозаику страшной картины.
«Опоздал?!!», в ужасе подумал мужчина, ступая по тропинке, вымощенной багровыми пятнами» - самое ужасное то, что он и умер в незнании. Допуская такой ход, автор уже осуждает героя за содеянное, исключая жалость, навеянную в начале рассказа.
На этом, в принципе, можно было поставить точку.
По намекам, по главной сцене убийства отца уже ясно, что произошло на самом деле, от чего память спасла главного героя, исчезнув, и к чему привела.
Четвертая часть звучит как послесловие. Только в нем ничего не объясняется, остается все то же досадное многоточие. Без мотива, без понимания, без памяти. Зато автор не забрасывает об Антоне Марковиче, который становится ключевым, поскольку узнает истину и переживает. В принципе, он и является самым раскрытым в психологическом плане, его поступки наиболее правдоподобны и обоснованы.
Такая концовка показывает сторонний взгляд на случившееся. Для этого даже вводится дополнительный персонаж – сосед. Проблема становится социальной, когда семейная трагедия выносится на суд посторонних. Уже не поймешь, кто прав, кто виноват, потому что тайна умирает вместе с героем.
Благодаря этой концовке рассказ становится многогранным, разнообразным. Взглянуть на идею под различными углами позволяет и выбранный стиль.
В первой части автором используется большое количество метафор, синонимов и сравнений. Язык образный, запутанный, словно прячет описанную реальность за изобразительными компонентами текста.
В сравнениях обычно менее известное поясняется через более известное, неодушевленное через одушевленное, отвлеченное через материальное. В этом рассказе, наоборот, с помощью сравнений автор придавал иную окраску известным явлениям и действиям.
Например, «грунтовая дорога, пронзающая лес» или «женский голос, посещавший его ранее, вновь пробежал сквозь все тело».
Есть довольно неудачно подобранные пары: «плуги его ног вспахивали бронзовый ковер мертвых листьев». Здесь бы больше подошла конструкция с «как» или «словно».
Или незавершенные сравнения:
«Божественная чистота пронзала воспаленные глаза, норовя поглубже впиться в них своими тонкими когтями» - нет связующего слова между «пронзала» и «когтями», существительного, с которым заведомо сравнивается «божественная чистота».
«В глазницах свет перевоплощался в едкую боль, стенобитным оружием сотрясая мозг» - опять же, свет уж никак не может сотрясать мозг болью. Должно быть иное, чувство или свойство, от которого возникала боль.
Встречается использование слов в непривычных значениях для усиления эмоциональной окраски. Например, «отворить глаза» или «магнитило взгляд». Из-за этого текст становится стилистически разноуровнем. Так, «отворить» - свойственно высокому слогу; а «магнитило» - книжному.
В последующих частях рассказа авторский язык меняется, упрощается. Постоянным он сохраняется лишь в описаниях событий, привязанных к реальности (эпизоды с Антоном Марковичем). Важнейшими свойствами всякого текста являются его информативность, целостность и связность. Поэтому текст выглядит несвязным синтаксически, лишь по содержанию и настроению.
Очевидно, что в первой части автор уделял больше внимания звучанию фраз. В последующих – приоритетным стал сюжет. Кроме эпизода с убийством главного героя, где отлично достигается передача настроения за счет построения предложений.
Необходимо выделить некоторые шероховатости:
«об отбушевавшейся непогоде» - скопление согласных
«ему не ведомы ни местность, ни причины, приведшие сюда» - герой не помнит почему он здесь очутился, поэтому должен задаваться вопросом насчет пребывания, а не причин. То есть, «ни причины пребывания здесь».
«Лес приступил к игре в прятки, испуская седой дым» - загруженность фразы глагольными конструкциями, несогласованность формы деепричастия. «Испуская», значит, «играл» уже.
«уткнувшись пятками в большую ветвь» - скорее, «наткнувшись», «споткнувшись»
«понарошку пытаясь» - противоречие. «Попытка» уже свидетельствует об усилии.
«Но всё это не пугало, не магнитило взгляд»; «Но тревога не отступала, продолжая нарастать»; «Но теперь звучал не в голове, голос доносился не изнутри» - однотипные предложения, вторая часть которых дублирует первую. Избыточность.
«Мышцы лица содрогнулись, скорчив уродливую маску» - точнее будет «гримасу».
«Антон Маркович позволил легким отторгнуть спрессованный комок воздуха» - вряд ли такие виражи требовали произвольной задержки дыхания.
«Свежее облачение было потрепанным» - противоречие, новое было поношенным.
«Самочувствие приходило в относительно терпимое состояние» - самочувствие это уже состояние тела и духа человека.
«Когда невидящий взгляд стало посещать сознание, старик перевел дух» - несогласованность формы глаголов. «посетило – перевел»
«Мучительная болезнь крылась за ней. Вновь заструилась, манила. Но пряталась» - болезнь не может манить. Мучительно-притягательной может быть тайна.
В данном рассказе виден эксперимент со стилем написания отдельных кусков текста. Это должно было приумножить восприятие и без того сильной идеи. Несмотря на кажущуюся разветвленность и запутанность, созданную с помощью мистических элементов, побеждает линейное развитие сюжета. Что и приводит к трагичной концовке трагичной, которая определяет послевкусие от прочтения.

Скорость на грани, прыжки с парашютом, прогулка в ночи… И не ради романтики, а ради единственной розы среди многочисленных дней-шипов.
Чувствуется обреченность с первых строк, хотя раскрыта она только в конце. Больше чем одиночество; ненадуманная боль.
«– Нет. Я боюсь.
– Зачем?
– Незачем. Ты прав. Но всё равно страшно»
Жить…

Четко... Игра слов? Нет, жизнь заигралась.

Каждое слово отозвалось.
Вроде бы не о всех, а так, если присмотреться, то о каждом. Печалит правдивостью.

Странно и иронично. Смесь ощущений от полубреда и больных фантазий. Лучше бы не делай большой разницы между сном и реальностью – переходить плавно, наслаивая и меняя. Было бы интереснее и необычнее. Оно и так звучит бойко, не только из-за жаргона. А контраст – белые овечки и деревенские луга.
В общем, много реальности получилось.

Отличный портрет, на самом деле.
Другой, конечно, навеянной ассоциацией образ. Бегство от себя, от других и от истины.
Лаконично и целостно.
«Я несу ее нежно, мою страшную тайну…»

Артемьева Ирэна, я думаю что уходить не надо. И объяснять никому, доказывать ничего не надо.
Дело даже не в том, кто критикует, а кто заступается. Отрицательный отзыв не повод для паники, для выяснения отношения.
Для каждого автора найдется свой читатель. Тот, кто поймет, оценит...

Хронология идея. Если переставить местами, то будет будущее. Так, прошлое и настоящее. Грязный лоскут чужой жизни в слезах и крови. Безжалостно, неприкрыто на дворе без забора и с одной калиткой. Есть дверь, но выйти неоткуда.
Не озвученное осуждение зрителя, участника, возможно, виновника.
Пугающая свобода в рассказе, которая обличает грязь поступков.
Все, что описано здесь - безусловные, обычные вещи, творятся они на каждом углу. Неприкрытые ни моралью, ни философскими обоснованиями. Даже герои не испытывают те чувства, которые должны быть вызваны у них таким поведением. Смеются, вместо страха. Восхищаются, вместо упрека.
Ощущается полная безысходность. Трагизм, будто жизни проходят в тупике, и нет выхода.
Очень необычный рассказ, с четкими описаниями.

Зимний лес, холод и заблудший путник – сразу ясно, хорошего исхода ему не видать. Появился волк, слова о перевоплощении – значит, об оборотнях. Так и оказалось, но только именно эта идея объясняется плохо. Даже сам факт предательства ускользает в стороны, подан только в воспоминаниях. На первом плане – страшная смерть в пасти хищника в ночном лесу.
Во второй части следует расплата за предательство. Вполне заслужено. Ведь автором с самого начала главный герой представлен обреченным, отрицательным, не заслуживающим прощения.
Поэтому непредсказуемым является поворот с тем, что волк (его лесной враг) оказался его предшественником. И героя ждала такая же судьба, если ее можно назвать спасительной.
Как-то вскользь сказано о преследователя – «чужестранцы», «тайное братство». Словно не все сказано автором по данной теме. Из-за таких намеков и деталей трудно определить в каком времени события происходят. Сбивает то твидовый пиджак, то магия. Ситуация проиллюстрирована хорошо, но много недосказанности именно в сюжете…
«В морозном небе бешеным вальсом кружился искристый снег» - новая разновидность вальса… лучше бы подобрать другое сравнение. Такое настраивает на иронию…
«истерзают тело на части» - то есть, измучают по кускам…
«Промёрзшие и уже покрывшиеся инеем носки, острием уколов впивались в онемевшую кожу» - такое чувство, что он был без обуви.
«изваянный идол» - тавтология
«словно давал человеку шанс осознать весь ужас ситуации» - даже если принять во внимание сравнение, слово «ситуация не вяжется с волком…
«волк был весьма жирн» - жирен
«Страх вкупе с морозом готовы были доконать его прямо сейчас» - сочетание «готовы» и «доконать» к неодушевленным «страху» и «морозу»… не звучит
«поток воздуха, дующий в спину, вовсе не ветреный порыв» - ветровой, но не ветреный
«Но волк, опустив рыло в снег» - разве рыло…
«части тела не поддавались управлению» - хм…не шевелились, как-то не по-человечески
«Запорошенные волосы превращали путника в ходячий сугроб»… волосы ведь на голове только
«в направлении к печке» - без «к»
Мне кажется, стоило бы больше раскрыть смысл учения, чтобы смерть героя не казалась такой бессмысленной… Конечно, предатель заслуживает смерти, но он тут выглядит жертвой; а старик – жестоким

Какое милое карандашное посвящение. Штрихи счастья, которые приближат к исполнению мечты.
Хорошо быть художником собственной судьбы:)
Глядеть не только прямо, но и вверх))

Так и хочется, увы, написать: «Ну и?». Обыденно как-то. Шел – жил, не смотря по сторонам, видел все, устал, искал…Свобода в полете, превращении в ангела – не новый прием, традиционная зарисовка. Только, почему-то, все избегают сказать: почему, за какие заслуги. Страдания… возможно, но как-то выражены общими фразами («так и не получив чего-то,что принесло бы ему духовное удовлетворение») Не повод уходить. Надо было бы расширить… как-то мало для обширной рецензии…