Рассказ из тех, в которых нагнетаемое чувство решимости, в конце оборачивается чем-то будничным и одновременно неожиданным. Рассказ из разряда загадок с неопределенной концовкой.
Должно быть жалко говорящую собачку...

Психологический триллер с элементами детектива.
Развязки две. Одна проскальзывает в намеках уже с пятой страницы (если читать в Ворде): файлы с записями сумасшедшего, исчезающие девушки, заявление, которого не было.
И вторая – в конце - неожиданная и определяющая окрас рассказа.
«каждый человек проживает свою жизнь в нескольких лицах и чаще всего страдает оттого, что внутри его мозга происходит конфликт эго масок» - на протяжении повествования происходит данная борьба внутри главного героя. Рассказ от первого лица, потому внутренние монологи, сопровождающие действия, нагнетают психологизм.
В рассказе переплетаются три линии: первое «я» главного героя, второе (Донателло) и эпизоды от третьего лица, которые делают рассказ объемным и позволяют оценить второстепенных персонажей (вроде, Кристины).
Изюминка в том, что главный герой, ищущий виноватого, оказывается жертвой самого себя, второго «я», внушенного в качестве эксперимента профессором медицины. Срок внушения и привыкания (4 года и 2 месяца), и закрепляется результат (рождение новой личности) подписью в старой тетради. Таинственные сектанты, который герой подозревал в своих несчастиях, оказываются ассистентами его, как гипнотизера.
И, как полагается, зараженный идеей ученый собирается продолжать эксперимент, обещая найти себе приемника.
Написано хорошо, завораживает и увлекает. В меру образно и динамично.
«Пройдемте далее, я вас познакомлю с нашими членами клуба» - возможно, с членами нашего клуба
«— Я думал, можно на «ты».
— Что-то угнал. Действительно» - вторая реплика показалась непонятной..
«Его лицо немного осунулось, под глазами темные круги…» - во второй части предложения не достает тире или глагола в прошедшем времени
Рекомендую.

Героиня рассказа, автор,видимо, писала грустную прозу, которую кто-то сжигал.
"то, над чем мы смеёмся всегда не в нашей власти…"
Вывод: надо писать не просто другие рассказы, а другое (веселое, вместо мрачного).
Интересная идея, однако написано без красок.

Героиня в обычный день просто так прыгает из окна. И по тону дальнейшего повествования не видно, что бы ее тяготила жизнь.
Почему-то она со сломанной ногой попадает в одну палату с онкобольной (существует специализированное отделение, даже центры).
Ну... а дальше - по дневнику: дружба, блокнотик, слезы на могиле.
Что-то не вяжется, нет эмоций.

Рассказ оставляет приятное впечатление, хоть и не заставляет переживать о судьбе героя (настолько убедительно показана гармония мира и сна и то, что ему там хорошо и удобно).
В рассказе нет объяснений, а идея основная доводится до читателя через диалог. С одной стороны – сразу идет вовлечение в сновидение и в действие; с другой – диалоги длинны и пересыщены подробностями, которые не касаются ключевой линии. Такие подробные рассуждения нужны там, где делается упор на раскрытие характера каждого персонажа, и от этого уже зависит развитие сюжета. Здесь же, герои мыслят и ведут себя по ситуации: Кирилл – беглец, а Григорий – охотник. Особенно это заметно в середине рассказа, где происходит их соперничество.
Местами создалось впечатление, что это отрывок - резкие скачки между частями (знакомство с хозяином мира; знакомство с миром; борьба и финал). Меняется темп повествования в разных частях рассказа: где диалоги – плавный (начало и конец); динамичный, где действие.
Идея доказана именно диалогами, а не поведением героев (потому как финал открытый).

Хм... я увидела здесь мистический сюжет, который прячется за преподносимым безумием и будничным тоном автора.

"Ага, ты сам там мёртвый лежишь" - и тогда в этой шутке оказалась значительная доля правды.
На жаре всякое может показаться...

Мда... схематично крайне.
От частного глобальному. Однако и то, и другое раскрыто поверхностно.
Это не рассказ, а эссе на тему, заданную в эпиграфе. Но тогда "низкорослый мужчина" и "ребенок лет пятнадцати" вовсе не нужны. Можно было изложить ижею в нескольких предложениях, без диалогов. Не хватает жизни.

Рассказ без кульминации. Хоть идея ясна: никакой это был не побег из дома, а так, легкое приключение. Испытать, проверить себя и сдаться, не сделав никаких выводов.
Описание похождений простое: перечисление действий (иногда детальное) без комментариев и рассуждений героев. Мысли их заменяют действия, хоть и от первого лица. А без эмоций и ярких поворотов сюжета становится скучно.
Повествование будто преследовало выразить хронологию, а не отношения к событиям. Только в конце (совершенно неожиданно) возникает ностальгия. Неожиданно, потому что не хватает размышлений, мнения героев о ходе их путешествия.
Но это только первая часть…

«Соло на мясорубке» - рассказ о любви, творящей чудеса.
И понять глубину идеи, можно лишь дочитав рассказ до конца.
Прежде всего, на себя обращает внимание название. Соло – партия одного в музыки, жизни, любви. «на мясорубке» - не просто оригинальный довесок, который определяет новизну идеи. Мясорубка в рассказе – символ творческой свободы. Главный герой – мальчик по имени Вася – обладатель дара слышать то, что не могли услышать другие. Лишь потому, что его музыка предназначалось для ушей одной единственной. Девушки по имени Вера.
Элемент чуда – неотъемлемая составляющая любой сказки. Но, прежде чем, воплотиться во что-то чудесное, меняющее мир и судьбы, оно приходит к людям в виде чего-то нового для проверки на прочность веры.
Играть на мясорубке – звучит не просто необычно, а странно и безумно.
И только тот, кто верит в свой дар, может раскрыть его другим. Вера выступает в рассказе первой ступенью любви, которая сближает и дарит надежду.
Рассказ состоит из трех частей, обозначенных в тексте пробелами.
В первой строке происходит знакомство с мальчиком – «Жил на свете один мальчик по имени Вася». На первый взгляд история проста – как все родители, его родители хотят развивать в ребенке талант, но ни один музыкальный инструмент не увлекает мальчика.
«Так было до тех пор, пока…» - появляется мясорубка. Резкий и непредсказуемый переход от музыки к мясорубке (любовно описываемой в абзаце) – судьбоносный для героя.
В рассказе история мальчика развивается прямо: последовательное изложение событий, непосредственное перечисление чувств в авторской речи, размышления героя выведены с подачи автора, который знает о нем все.
Но литературная сказка – это и есть пересказ какой-либо истории. Монолог автора в рассказе – повествование, разбавленный диалогами персонажей для убедительности.
Действительно, реплики добавляют живости и правдоподобности. Особенно высказывания прохожих, которые обращались к мальчику, а потом и молодому мужчине, играющему на мясорубке.
Описываемую ситуацию представить трудно, и удивление прохожих вполне понятно. Становится непонятным увлечение главного героя, но и оно объясняется заметками автора: «фантазия работала полным ходом»; «Он ведь знал - гениям и первопроходцам всегда бывает тяжело». Но тут же говорится, что «жители близлежащих, к переулку музыканта, кварталов беззлобно прозвали его Чудиком». Но издевательства не согласуются с добродушием.
В авторской речи проскользнула такая фраза:
«Проходящие мимо люди, почему-то смеялись, а некоторые бросали мальчишке в шляпу монетки и говорили: - Ну, ты и чудак! Кончай издеваться над мясорубкой». «Почему-то» - выражает сомнение не героя, а автора (в других случаях в тексте употреблялось – «он знал», «он считал»).
Так, вторая часть проходит в борьбе Васи «нести Мясорубочную музыку людям». И завершается появлением девушки.
Третья часть полностью посвящена мыслям влюбленного героя.
«Сердце Васи заколотилось, она, это же она - наконец то он нашел самую чудесную из девушек на свете» - утверждает автор. Но до этого у Васи и в мыслях не было искать девушку, его интересовала только музыка на мясорубке.
«Подумать только - как один лишь взгляд ее глаз перевернул всю прежнюю Васину жизнь» - звучит тут же. Перевернул, но не совсем. Ведь серенаду под балконом любимой он решил все-таки исполнить на мясорубке.
Кульминация – волшебное соло, когда мясорубка «зазвучала чисто и изумительно прекрасно - казалось это в наступающей ночи поют ранние звезды». В куске, посвященном раскрытию чуда, авторская речь меняется, появляются описание и сравнения, как прием.
Завершается история заветным «Да» и «пиром на весь мир».
«всем было замечательно тепло и радостно на душе»; «неделю народ веселился и праздновал это замечательное событие» - сказочный финал поставил точку на мучении Васи и его игре на странном инструменте.
Мясорубка рассыпалась, исполнив предназначение – сделала музыканта счастливым.
Кем были молодые люди? Мечтательными до странности или безумцами, которых объединила любовь. Прозаичное начало рассказа открывало множество вариантов развития событий. Без сказочности герою вряд ли бы так повезло, а без веры не было бы сказки.
То, что поведение героя подчинено ситуации, заданной сюжетом, и ситуация не позволяет раскрыть и увидать характер героя – так же залог жанра сказки.
Как и простота изложения и мораль, выведенная на поверхность строк; наивность главных героев и счастливый финал.
Некоторые замечания:
«начинать практиковаться играть» - нанизывание глаголов
«заворожила, околдовала» - избыточно, синонимы
Также нужно отметить, что использованные в рассказе сравнения, несколько стандартны.
Например, «ангел спустился с небес - настолько прекрасной и неземной показалась ему эта девушка» - сравнение девушки с ангелом избито.
Как и эпитеты, озвученные в описании музыки. Но упор в рассказе был сделан на сюжет, на оригинальность использования мясорубки, упорстве главного героя и вере, которую дарила музыка и любовь.

Рассказы, в которых героям дается шанс обычно имеют два финала: когда шанс использован и когда нет.
Здесь герой получается два шанса: исправить непутевую жизнь и выжить. Использует, в принципе, оба, что можно сказать по фееричной концовке. Однако остается вопрос: остался ли с ним его странный и весьма полезный дар.
Написано легко. Рассказ насыщен сказочно-мистическими элементами (дар, ясновидение), от диалогов веет добром, потому что герой (от лица которого рассказано) тоже добр.
Особенность стиля – множество сравнений (некоторые из них неожиданны, встречались штампованные, но таких мало).

То, что касается замечаний.
Выбор героем – парня слабого, которые еще играет роль святого, создало настроение слащавой драмы; приоритет – давление на жалость (удары пол лицу, история Криса, смерть его сестры, и вообще смерть хорошего человека в конце повести). Потому даже нормальные вещи становятся запретными.
Выбор места событий – неясен. По именам видно, что страна это англоязычная, вероятно, Америка. Автор не дал опознавательных знаков, отличий (существенно ли наличие паспорта в США…)
Побег из тюрьмы, пусть и детально описанный в повести, в реальности представлялся бы невозможным. Если речь шла о нашей стране, то беглецам пришлось бы взламывать несколько замков на железных дверях. Если речь идет о загранице, то там их бы засекли еще до выхода в коридор, камерами. Потому без чудотворной помощи тут не обошлось…
Еще одна черта героя – отсутствие самостоятельности в действиях и разговорах, полное покорение сюжету. Да, главный герой кажется бесхарактерным. Но об этом всем уже думать автору:)

Местами попадаются очень любопытные взгляды на явления быта. Но повествование звучит монотонно, иногда возникает желание кусок пропустить при чтении. А все потому, что связь между предложениями в тексте (преимущественно) -параллельная. Действия разных персонажей называются без выражения отношения к ним и привязке ко времени событий.
Однако есть абзацы, внутри которых повествование оживает, появляются забавные наблюдения и рассуждения, и спадает напряженный тон рассказа.

Описание жизненной ситуации, застольной с несколько перетертой иронией.
Мораль - старость надо уважать, даже котячую.

"Жила когда-то и где-то Тоска. Она была неопределенна и необычна" - точка всегда неопределенна и сопутствует другим чувствам. Как здесь - злости и разочарованию.
Про эпизод с кефиром как-то сумбурно получилось (понятно, но сумбурно)

Жизнь говорила о жизни... получается так.
Миниатюрка написана лаконично, что главное в миниатюрах, но и четко под названия. Нет элемента неожиданности, уж простите. Описание рая: сад, женщина в белом... Разговор, конечно, звучит жутко, вот это место - "Это в последний раз. Твои родители теперь сделали все, что от них зависело"
"После того, как Она переоденется во все черное" - пожалуй, сама интересная фраза. Кстати, можно было не упоминать о том, что герой видел свою Жизнь... (так, размышления).

8-9
К сожалению, не читая промежуточных глав, нельзя полностью оценить связи, возникшие между персонажами. Но уже по первому абзацу чувствуется, что водоворот событий, созданный автором, твердость в намерении продолжать историю, привлекают внимание именно динамикой.
Она сохранилась и в восьмой главе.
Только строфы автора стали полнокровнее, что видно из первого абзаца.
Теснота связей между предложениями обеспечивается теперь не только местоимениями, добавлением описаний (комментариев). Здесь появилась смысловая нагрузка, отражающая восприятие главного героя.
Пример:
«Темнота заползала в раскрытые окна» - «Велл мрачно сидел…, поджидая рассвет». Темнота связана с состоянием героя через «мрачно», а также, его ожиданием света.
«Прогретые за день стены душили», «кондиционер… гудел, пока Велл не решил, что ему милее тишина». Ожидание событий, тишина, необходимая для раздумий – все связано опять же через настроение главного героя.
«Стоило Веллу задуматься, как перед глазами вставала нитка зеленых мелких камней» - кульминация строфы, открывается истинная причина духоты, мрачности, усиленная нестерпимой погодой.
«Но стоило присесть, расслабиться, как снова мерещилось зеленое сияние браслета». Через противопоставление в строфе должна была быть поставлена точка. Автор же продолжает абзац – «Он с укором глянул на часы», хотя «он» уже может не относиться к Веллу (к браслету), через связь местоимений. Стоило бы разделить эти два эпизода ведь даже время глагола меняется на совершенное.
В дальнейших строфах автор придерживался композиции первой части: повествовательные фразы, связанные местоимениями (действие); вкрапление описаний (пауза на объяснения); возврат к действиям и описаниям, идущим параллельно (реакция на описания, как бы вывод по сцене).
Однако авторские средства выражения пополнились. Появилась тесная увязка между переживаемым и окружающим миром; увиденным и чувствами и словами героя.
Например:
«Велл пригляделся и вздрогнул. Под тонкой простыней ясно вырисовывались очертания стройного женского тела.
- «Если ты привел меня сюда, чтобы хвастать своими победами…- еле слышно прошипел он»
Хотя композиционная структура строфы осталась той же, но предложения перекликаются не только через «движение сюжета вперед», но и через откат для осмысления, реакции героя на действия, события.
Возможно, дело в настроении восьмой главы. Она посвящена браслету с демоном, но вокруг главной идеи четко прослеживается другой конфликт – любовная линия, которая возникла с появлениям Валери и друга Алиаса.
Но у текста появился второй слой – чувственный. Он проявляется в расширении предложений, их усложнении вводными словами и оборотами, составляющими эмоциональный фон:
«Зажав кольцо в руке, он спешил, чувствуя, как монстр в его кулаке начинает просыпаться» - часто встречаемый прием с «чувствовать».
Глава, посвященная камню, заканчивается, как и начинался – борьбой с остатками ночи. Кульминация – усмирение демона из камня, ритуал, проведенный Ямой. Здесь отчетливо видно, что боги волей-неволей отступают на второй план, и руководят движением сюжета поступки Велла, то есть, учеников. Но без вмешательства богов не происходит ничего важного.
В восьмой главе появляется рассуждение героя, Алиаса. Автор, проникая в его мысли (чего не было в первой части романа) задается вопросами, тревожащими героя: «Что он испытал, глядя на эту лежащую рядом девушку? Влечение или нечто большее?». Также в авторской речи выражается отношение Алиаса к девушке, к другу – «Алиас оценивал ее, как предмет…»; «доставит истинное удовольствие видеть кислую мину друга».
Текстовые элементы становятся разнообразнее, ведь раньше героя размышляли и чувствовали только в диалогах.
Действия следующего эпизода перенесены в другой город, да и страну. Об этом читателю узнают из реплики Алиаса: «О, Индия – страна слонов и тигров! Почему мы не остались там?»
Потом вводится новое автором условие – отпуск. На этот раз из реплики Велла – «Но этот отпуск меня доконает».
То есть, во втором (не основном) эпизоде восьмой главы пояснения к сюжету снова подаются с помощью диалогов. Текст же содержит повествования и описания.
Для чего добавлен этот эпизод? Чтобы показать жизнь учеников богов и, заодно, укрепить представление о каждом из них. Велл предстает во всей своей доброте – сценка с мальчиком и лошадкой; для Алиаса разведывательные полеты становятся забавой – «Ну вот, вполне аферка по нашим мыслям!», видится циничным и резким.
Основные эпизоды, развивающие сюжет (как о браслете) имеет кольцевое построение. Второй же (полет к гадалке) обрывается, только достигнув кульминации.
«Ответвления» в сюжете необходимы для больше прорисовки персонажей, так сказать, «на практике», но данный эпизод выглядит незавершенным вдвойне, так он последний в восьмой главе.
Только в начальных предложениях девятой главы становится понятно – ночная вахта завершилась благополучно. Вот только связаны ли эти два эпизода местом событий?
«Внизу расстилался зеленый мир Альтеры» - не связаны. Значит, совершен скачок, и речь в этой главе пойдет совершенно об ином. О предательстве, к которому автор подготавливал читателя, наделяя Алиаса отрицательными чертами.
В данных главах обозначился переход к выписыванию героев и обстановки, что делает эпизоды (обозначенные одним конкретным событием) объемные.
В девятой главе описания несколько замедляют действия. Выглядят картинно. Например, когда во время полета над территорией богов, Велл любуется природой так, словно летает там впервые (и, естественно, появляется детальное описание флоры и фауны).
Между главами и частями внутри глав иногда не находится связи, только с помощью действующих лиц, но теряется последовательность, словно что-то было спрятано и не хватает плавного перехода. Скачки еще подчеркиваются неуравновешенностью глав. В одной – нажим на действия и психологию, в другой – больше плавных описаний и разговоров, не сдвигающих сюжет с места.
Но в целом, если сравнивать с первыми главами, восьмая и девятая звучат насыщенней.

«Плохие мальчики попадают в рай» - роман о жизни подростков в мире, где нет Бога.
Автор предлагает представить ситуацию, если бы Бог случайно попал на землю и вселился в тело обычного парня с самого дна общества. Выпивка, наркотики, задержания в изоляторах – составляют основной фон повествования. Автор фантазирует на тему: как бы повел себя Всемогущий или парень, который возомнил себя богом.
Первые его реплики: «Это же Земля!», «Я Отец!» - звучат забавно и вписываются в роль, отведенную телу, которое он занял случайно. Новое тело – слабо, беспомощно, не дает ему прежних возможностей. Первые чувства – растерянность и страх, что свойственно больше человеку. Стремился бы Бог вернуть себе прежнюю власть или оставался бы собой в любом теле.
Человек кричит, угрожает, раздражается, но сделать ничего не может, и потом герой ведет себя, как обычный человек, лишенный иллюзии о том, чем мог обладать, и не совершает плохих поступков. Имя «Свет» подходит ему. Выбором имени, автор показывает, что в каждом, даже самом ничтожном человеке, есть немного света.
Одна из главных идей – показать частичку Бога в каждом.
Потому главные герои, выбранные автором, в целом, являются положительными, хотя в обществе принято считать таких людей пропащими. Глазами непосвященного человека автор заглядывает в жизнь и душу наркомана, находя там силы и много человечного.
Однако автор не ставит целью оправдание наркомании, алкоголизма и других пороков молодого поколения. Заведомо определяя персонажей в позицию жертв общества, времени и нравов, осуждает проблемы физического и духовного падения человека.
Второй мыслью, которая параллельно основной звучит в повести и достигает кульминации в конце, является мысль о «лучшем мире» для каждого души, заслуживающей рая. «Плохие мальчики попадают в рай» - говорится в названии. Таким образом, автор призывается отказаться от ярлыков, накладываемых обществом, и заглянуть в душу каждому, пусть и ничтожному созданию.
«А ты думал, попал в сказку?» - так начинается путешествие со слов Криса, который позже становится настоящим другом для главного героя.
Кто перед нами: Бог или парень, страдающий параноидальной шизофренией? К какому жанру отнести произведение: к фантастике или к драме…
Поскольку повествование ведется от первого лица, то сомнений не возникает, потому что героя ассоциирует собственное «Я» со Всемогущим.
«Я не знаю земных имен» - думает главный герой, когда ему задают привычный для знакомства вопрос. Но, при этом, он трактует на современный манер слово «камера» - «Нас снимают?!». Продолжает фразу «Надежда есть, были бы… деньги», то есть, знаком с земными порядками и некоторыми особенностями бытия.
Ведет себя, как подросток, особенно в эпизоде с девушкой, где называет ее «весьма странной». Откуда Богу, не имеющему контакта со своими подопечными, знать, как должна вести себя девушка.
Но именно в этом эпизоде делается намек на другой вариант развития событий – «Дай угадаю, ты сбежал из больницы?». И тогда, потерянность героя, слабость и постоянные слезы, странности и наивные высказывания – становятся на законные места в диагнозе беглого пациента психиатрической лечебницы.
Как бы мимоходом автор делает допущение о целях мироздания: «Весь этот мир был создан для того, чтобы предотвратить длинные очереди в рай». И потом же главный герой заявляет о том, что мир, созданный Богом, был испорчен людьми (А здесь люди создали себе совсем другую действительность), и Библия - отредактированная версия божьего слова.
Истина, которую должен был знать и проповедовать Бог, попав на землю, открывается по крупицам, разрозненно: «Он хотел дать вам свободу»; «Наказание одет от самого человека» (не от Бога). Но больше узнавая о людских нравах, Бог сближается с человеком.
Свет оправдывается перед Крисом, как наиболее ярким представителем человечества (собственно, для этого и выбран именно такой друг, испытавший все горести) и просит простить Бога.
Свет понимает, что, находясь среди людей, начинает их ненавидеть, и тогда Крис просит его простить людей. Получается, Бог из повести вовсе не знает людей… а люди, в свою очередь, уже давно не подчиняются Богу.
Повесть представляет собой исповедь главного героя. Но исповедь, не пересказанная от лица героя, а достаточно живая. Повествование строится на описании земных будней Бога и парня, который чувствует, что доживает последние дни. Основные идеи раскрываются с помощью диалогов, составляющих большую часть текста. Краткие, но емкие описания, удачно дополняют картину.
Автор с любовью описывает своих персонажей – Света и Криса. Также, уделяет внимание их гардеробу, цветам в одежде и выбору наряда для свидания (что добавляет героям женственности).
Эпизоды, включенные в повесть, лучше всего отражают характеры героев. Взять хотя бы прогулку на «Чертовом колесе», где, кстати, звучит мысль о том, что люди сверху похожи на черные точки. Как с небес…
Кульминационный эпизод – поездка на озеро, и ночь, проведенная там, когда впервые звучат слова о дружбе. Там же героя говорят (что делают на протяжении всего повествования), и Крис описывает свое представление о Боге – организме, для которого люди-клеточки. Они же – две клетки и части одного организма. С этого момента начинается единение между героями.
Познакомившись с главными героями, можно сказать, что плохих мальчиков в повести нет. Несмотря на то, что первая глава начинается в тюрьме, и в тексте фоном звучат наркотики, автор до конца не показал грязь и недостатки общества. Межличностные отношения касаются лишь подростковых проблем, и потому описание событий сводится к пробуждение утром – наркотики – разговоры о Боге.
Единственными контрастно-негативными персонажем (поведению главного героя) выступает Джейн. Да и то ее поступки, разговоры являются рядовыми в молодежной среде, и никто бы не оспаривал того, что подруги откровенничают между собой.
Для «святого», каким предстает главный герой, неестественным является любое поведение.
Потому ключевая завязка - пребывание на земле Бога в образе человека – уступает место проблемам дружбы и взаимоотношений в «больной» среде. Именно дружба делает Света более человечным, и к концу повести все меньше сомнений звучит в его речи и он забывает о том, кем был.
В итоге, вместо сюжета о плохих мальчиках и Боге, который попал на землю, получился сюжет о подростках трудной судьбой. Автор уютнее всего ощущал себя при воссоздании бытовых сцен и дружественных взаимоотношений, которые выписаны с позиции взгляда главного героя, который понятия не имеет, как все должно быть.