Сон
Заснеженный пустырь. Люди приветливо машут мне, а я на вышке и должна прыгать. Наверное, с парашютом. Не глядя по сторонам, подхожу к краю и кидаю себя вниз. Миг – но я его не почувствовала – и я уже стою среди приветливых людей. Они поздравляют меня, жмут руки…
- Надо же – говорю, счастливая, - я не думала, что это так просто. Я даже не почувствовала падения. Совсем не ударилась – такой мягкий снег.
|
Иней сыплется на лицо, еще и еще. Открываю глаза. Дымный утренний свет. Надо мной высится Алеша, тоже дымно-серый. Он подпирает палатку головой и в палатке идет снегопад из инея. Алеша теребит манжет на левом рукаве. - Леш, сколько? – догадываюсь я. Он долго рассматривает свой манжет. - Половина восьмого, – он перелез к выходу – подъем – и вышел. Спать хочется очень, я делаю попытки подняться, но слабые. - Пол-восьмого: ни то ни се – потянулся Колька. Дежурная шутка, он лучше всех знает, что мы проспали. Распахивается рукав входа, появляются две кастрюльки со снегом и вслед за ними Алеша. - Ленусь, пропусти – командует Коля. От моего неловкого движения стойка вздрогнула и иней обрушился, как штукатурка. Кошусь на Колю: он не переносит неловкости. В своей темной пуховке как большая черная кошка он движется быстро и мягко, и его уже нет. Алеша развел примус и принялся за второй. И мне пора вставать. Меняю спальные носки на ходовые, которые всю ночь сушила запазухой, из угла спальника вытаскиваю сырые и мягкие ботинки. Обуваюсь. Алеша сидит очень серьезный, опершись локтями о колени, опустив вниз красивые большие кисти рук. Алеша заканчивает медицинский. Он будущий хирург. В кастрюльках тает снег, он подкладывает новый. - Ты помнишь, сегодня манка. Он кивнул. В мятом красном блокнотике, который я всегда ношу с собой, наша раскладка. - Масло, молоко – у тебя. - Пошарь за моей спиной. - ага, вот. Сахар в перекусочной, изюм не помню где, сухари у меня, печенье и джем у Коли. - Наконец-то этот джем! – появляется Коля – Ленусь, дай я проползу. Теперь выхожу я.
Вокруг голубое утро, мороз, неподвижный воздух. Как обычно отхожу далеко, палатка еще в тени горы, а в ста метрах ниже все уже залито солнцем. Оно вспыхивает на снегу, ползет к нам метр за метром по пологому склону. Сфотографировать бы все это! Синюю гладь снега, палатку и над ней – вершину. С востока она вогнута, к западу выгнута плечом, вся в складках ребер, разрывов, карнизов – стою, подыскиваю слова – мне надо запомнить ее, «взять с собой». Завтра поезд. Тридцать шесть часов – и Москва. Как я устала! Дать бы отдых ногам, рукам, лицу…. В маленькой ванной снять с себя всю одежду, облиться горячей водой. Босиком постоять у плиты на теплом кухонном полу. Домой! Домой! А горы? Обвожу взглядом и снова останавливаюсь на вершине. Да… Подхожу к палатке. Снимаю шапку, кладу на камень. Сверху заколку. Руки плохо слушаются – на морозе как деревянные – боюсь уронить – я очень дорожу этой черной заколкой. Расчесываюсь, обтираю снегом руки и кидаю горсть себе в лицо – вот и все утренние процедуры. Запрыгиваю в палатку: - Теплынь! - А ты как думала? Завязывай вход, все уже готово. Алеша берет мою миску, наливает до краев. - Какое чудо ваша каша! Осматриваюсь, прикидываю, подсчитываю. - На сухарики коммунизм. В другой раз надо брать меньше. Хотите еще печенья? Алеша протягивает мне джем. Кладу в кашу. - Попробуйте, это очень вкусно, мы дома манную кашу всегда едим с вареньем. - Да, действительно – пробует Коля – Леха. Чего ты сидишь с пустой миской? Бери себе добавку. - Сначала Лене. - У меня еще вон сколько! - Доедай. - И к чему это вы меня откармливаете? – смеюсь, быстро доедая кашу. Леша кладет мне еще половник и оставшуюся делит между собой и Колей. В один миг все вокруг закрывает белое облако, мы не видим друг друга – это для чая вскипела вода. Леша заварил. Крепкий чай – горькая черная вода. - На сахар коммунизм. Чего-нибудь к чаю хотите? - У нас твоя халва. Сама будешь7 - Нет, нет! В палатке совсем тепло. Снимаю шапку, она медленно сохнет у меня на коленях. - Ты подумай, весь иней стаял и влагу наружу вытянула – Коля погладил стенку – почти сухая. Вспомнила! Я же хотела выскочить щелкнуть утреннюю вершину. Опоздала? Высовываюсь. Солнце совсем близко. - Леш, кинь мне фотоаппарат, в углу за тобой. Не упустить бы гору – сейчас она то, что надо. Коля поморщился, не любит он фамильярности с горой… Отхожу, чтобы и палатка вошла в кадр. Немного пересвечено, но ничего. Подхожу: - Наверное, уже можно открывать? – раздвигаю рукав, с четырех сторон закрепляю его – получилась круглая нора. Ребята внутри собирают вещи. Палатка ходуном ходит. Сажусь с краю. Вода в кастрюльке уже покрылась льдом: - Я выплесну чай? - Да, да – спохватился Леша. Начинаю собираться. Из палатки выуживаю свои вещи. Сначала завернутый в целлофан спальник, потом коврик, по бокам рюкзака кладу галоши с бахилами, мешок с мягкими вещами, снаряжение и кошки. Снимаю пуховку и пуховые брюки, из клапана достаю сырой анорак и балониевые штаны, одеваю, чтобы было не так холодно, прыгаю и машу руками, пою: - Холодно Леночке, холодно девочке… По центру в рюкзак запихиваю примус, свой маленький фотоаппарат вешаю на шею, закрепляю на поясе резинкой. Вокруг вспыхивает снег: - Солнце! Наконец-то! Навалилось, тепло ткнулось в спину. В палатке засмеялся Коля: - Леха, ты заметил? Два мужика в палатке собираются, а девчонка на снегу. Ленуся, ну и мужики тебе попались! - Мне здесь больше нравится – на просторе. Леш, подкинь мои крышечки и половник. И посуду. В самом деле, с приходом солнца становится хорошо. Всем телом поворачиваюсь к нему, чувствую, как оно прилипает к щекам, подсушивает губы. Сегодня очки и маску я убираю в рюкзак: я не буду больше прятаться от солнца, с каждым шагом вниз оно будет становиться все слабее, мне уже нечего его бояться. Выворачиваю из-под оттяжек камни, с усилием срываю их с места, вовсю орудую ледорубом. Расстилаю палатку на снегу. - Коля, помоги. Тонкая легкая ткань скатывается в маленький валик, кидаю его в мешок и завязываю ремни. - Готовы, - оценивает Коля, - ну что, Леха, как пойдем? Не спешит отвечать. - Я думаю, как вчера ходили на ледник. Поднимемся на гребешок морены и по гребешку. Как, Коля? - Думаешь? – смотрит из-под ладони – А по карману? Не проще? - Я вроде вчера просматривал путь по морене, по гребешку идет тропа, вроде есть выход на ледник…. - Смотри, ты руководитель, тебе виднее. Вообще можно и так. Ну что? Командуй! - Пошли.
4
Пошли. Впереди Леша, за ним я и Коля. Алеша шагает широко, чтобы попадать в его след мне приходится выпрыгивать. Пока поднялись на гребешок, я запыхалась. Здесь остановились просмотреть дорогу вперед. На снегу под склоном отчетливо отпечатались наши преувеличенные тени. - У нас есть возможность сфотографироваться сразу всем троим, я сейчас сниму. Коля, а ведь у тебя на фотоаппарате есть автоспуск? - Ну и что? Нет штатива. - Можно на камень поставить… мы всегда так делали…- вспомнила я. - Вообще-то мы тоже… - заметил Коля. - Долину отсюда хорошо не снять… Цвета бедные… Коля примерился. - Нет, как раз слайд пойдет. Лена, выйди перед Лехой. Сниму долину на фоне тебя. Теперь вас двоих. И еще раз для себя. Идем дальше. На обрыве гребня теряем тропу и спускаемся кое-как в карман. Перед нами широкая забитая снегом трещина. Коля выводит нас на ледник. - Идем след в след. Могут быть трещины. Порядок: я, Леха, Лена, дистанция пять метров. Идти мягко, движения как на лыжах. Не стойте на одной ноге – быстро переносите вес, поняли? Лена? Я вообще тебе удивляюсь. Вроде обычно девушки такие плавные. В горах все надо делать без рывков… Если что сразу раскидывайте руки, трещины тут узкие. Леха, оборачивайся на Лену. Идем по леднику, покрытому пушистым снегом от одного выхода льда до другого. Там, где лед чистый движение безопасно, Коля старается выбирать путь по таким местам, хотя и поскальзывается. Леша иногда оборачивается и подает мне руку. По снегу идти легко, но страшно. Делаю невесомые шаги, затаив дыхание: «кошечка, Леночка, кошечка, девочка…». Коля петляет, обходя голубоватые лунки – эти самые тещины. На середине ледника каменный островок. Коля кинул мешок: - Приехали. Стаскивает анорак и свитер. - Отдыхаем. Взмокшей спине приятно освободиться от горячего мешка. Снимаю шапку: пусть солнце сушит волосы. Так легко, что хочется прыгать. - Леха, сколько шли? Смотрит на часы. - Сорок пять минут. - Лена, пишешь как мы ходим? - Нет, сегодня еще, и вчера не писала… - Плохо. Надо вспомнить. Встали мы сегодня? - В пол-восьмого. - А вышли? - Вышли в одиннадцатом часу. - Посмотрим, как пройдем ледник. Лена, обязательно запиши вечером. Я у тебя потом все записи заберу. Я сюда обязательно вернусь. Тем временем Леша ползает на животе, пристраивая фотоаппарат. Я встаю на камень в «фотогеничную» позу. - Меня видно? - Да. Коля, поближе, не весь входишь. - А я? Вся? - Вся, только высоко стоишь, сверху немного обрезается… - Что обрезается? Голова? Я вся без головы? – хохочу, чуть не падая с камня, Коля кладет мне на плечо руку. - Во, так и стойте! Подбегает, встает рядом, щелкает затвор. - И еще раз. - Еще два раза: всем по слайду. Леша ползает, пытаясь заглянуть в окошечко фотоаппарата. - Это для меня слайд – снимаю Колину руку с плеча – мне не нужно компромата. Едва держусь на остром камне, он еще и шатается, Коля не смотрит в мою сторону. - И еще кадр для Лехи, его в серединку – говорит Коля, отходя от меня. Леша подбегает, встает между нами, мы кладем ему руки на плечи – и кадр сделан. - ну, хватит. Как будем двигаться дальше? Леха. Предлагай! Я рассматриваю ледник. Когда ребята говорят о деле, я изо всех сил стараюсь держать язык за зубами и не встревать. Они оба гораздо меня опытнее. Но хочется встрять ужасно. - Мне кажется, нам сейчас надо к тому бугорку. Вниз от него словно каменная дорожка – предлагает Леха. Коля смотрит. - Можно. Обойдем снежник немного выше и как раз выйдем на бугор. Готовы? Рюкзак прижал к спине мерзлую рубашку. Бррр… - Веди, Леха. След в след. Идем осторожно. Я последняя, старательно допрыгиваю в Лешины следы. Коля руки не подает. Я ориентируюсь: где он поскальзывается – там лед. В этих местах страхуюсь ледорубом. Дошли до бугорка. Вниз тянется коридор из сплава льда и камней. - Ленусь, ты как? Хочешь первой пойти? - Да, - выхожу вперед. - Только не загони нас – смеется. - Ладно. Старательно выбираю дорогу. - Смотрите, наши следы… -Где? - Не знаю, потеряла… Через несколько метров на снегу явственно вижу следы наших ботинок. Три дня не было ветра. Следы лежат глубокие, как чашки в сухом пушистом снегу. - Значит, правильно идем.
- Мы на ледник тут выходили? - Нет. Там напротив были песчаные столбы. Мы не дошли. - Тут уже можно, я думаю, уходить вправо – махнул ледорубом по направлению к краю ледника – и сыпаться вниз по карману… - обернулся ко мне – если бы тут были мои ребята, мы бы бежали бегом – скривил губы так, что стало понятно, как бежали бы «его ребята» . - Мой начальник тоже говорит, что вниз пешком не ходят – парирую я. Коля отвернулся. Быстро вышел вперед к правому берегу ледника, просматривает дорогу. Выскакиваем за ним на горб. - Ну как? - Хорошо идем – улыбаюсь – только иногда мне шаги длинноваты, приходится тянуться. Он обиделся. - Что значит длинноваты? Я шаги делаю самые средние. А если такие места, что надо быстро проскакивать, так что там топтаться, можешь и потянуться. - Да - Что да? - Буду тянуться… - То-то. И не спорь – я не люблю когда со мной спорят. Киваю: - Я заметила. Отвернулся. И присвистнул. Смотрю туда же: перед нами во всех направлениях черные трещины. Ледовые разломы – разорванный голубой лед, пяти – шестиметровой толщины. - Трещины – констатирую. - Я думаю надо вернуться на середину ледника, а? – неуверенно говорит Леша. - Ну, можно… Ладно, - принимает решение – возвращаемся на середину. Сейчас осторожно, будут трещины. Осторожно идите. Слышите? Идти след в след. Коля по-кошачьи перепрыгнул полоску снега. Леша шагнул за ним – нога по бедро ушла, рюкзак навалился на шею. - Коля, что мне делать? – выдавил сдавленным голосом. - Лена, не стой, помогай ему! – Коля бежит в обход снежничка. Я растерялась. Пытаюсь приподнять рюкзак – но он очень тяжелый. Коля подбегает, выдергивает рюкзак, помогает Леше вылезти. - Связываемся. Коля бросает рюкзак на снег, я тоже снимаю свой: - Снаряжение далеко убрала… - Не надо, будем вязаться веревкой. Беру в руки жесткий конец: - Петлю? - Булинь. - Ага – понимаю. - А мне какой узел? – спрашивает Леша. Он в связке тройке средний. - Сейчас. Коля перекидывает середину веревки Леше за поясницу, впереди связывает двойным проводником с длинными ушами . - В идеале это надо карабинами зацепить на плечах. Запомни. Ну а сейчас и так сойдет. - Коля, как называется этот узел – спрашиваю с интересом. - Не знаю, надо подумать… Я его только что выдумал. Переспрашиваю, чтобы доставить ему удовольствие: - Сам? Сейчас? - Угу.
Веревка жестко впивается в спину под рюкзаком. - Думаю, сейчас дешевле прорываться к морене, а там по карману бежать с закрытыми глазами. Жму плечами. Леша безмолвствует. - Попробуем. – решает Коля – только не сходите со следа. Леша выпускает его внатяг, потом Коля принимает его и потом меня. Движемся очень медленно. - Вот здесь точно трещина, Леха, следи! – Коля перекидывает тело через опасное место, едва коснувшись снега. Леша повторяет дословно. Моя очередь. Я волнуюсь. Тянусь. Пытаюсь сделать так же, теряю равновесие и останавливаюсь посередине. - Ядрена феня!!! – орет Коля – я же говорил тут не стоять!!! Повезло, снег удержал, выхожу на безопасное место. - Я просила – бубню ему в спину – на меня не орать. - я еще не орал.
Мы идем к морене: Коля – Леша - я. У края ледника ранклюфт. Ледяная стена поднимается на три метра вверх, в глубине все забито снегом. Лепимся по краю снега, придерживаясь за монолит стены. Идем не дыша. Последнее усилие: сажусь, опускаю ноги в трещину, дотягиваюсь до противоположного края, выталкиваюсь руками – уф, вот и морена. За ней карман. По которому можно бежать «с закрытыми глазами». Коля спускается первым, мы за ним, нащупывая в снегу живые камни. - Назад! Коля по пояс увяз в снегу, осторожно высвобождается, возвращается к нам: - Тут болото: камни со снегом и дна нет. – один миг он кажется растерянным: - Ладно. По гребню. Движение в связке сущая мука. Веревка цепляется за камни, норовит сдернуть. Леша следит за концом веревки, идущим к Коле, трудные места он проходит не спеша, а когда я оказываюсь там он бежит и веревка натягивается. Я тороплюсь, выбиваюсь из сил. - Леша, жди лену – командует всевидящий Коля. Гребень уперся в склон, и теперь мы на его середине, высоко над ледником. - Нам бы вниз – робко предлагаю я. Траверсируем склон, рыхлый снег хорошо держит. Коля далеко впереди, приостановился: - Здесь фирн, надо осторожнее – неожиданно он поскользнулся и поехал вниз. Леша валится в снег, видя это делаю тоже самое. То ли рюкзак придавил, то ли веревка дернула – ледоруб Леши вырвало из рук. Сверкнув на солнце он заскользил, все ускоряясь. Загоняю свой ледоруб по головку, но рыхлая масса не надежна. Выбираю веревку, закладываю петлей. Теперь все мы располагаемся на склоне сверху вниз: я – Леша – Коля. - Где ледоруб? – спрашивает Коля. - Внизу. Я его вижу. - Ты меня держишь? - я держу – отзываюсь сверху – страховка готова. Коля вылезает из лямок рюкзака. Который норовил перевернуть его вниз головой. Капроновый мешок скользит вниз, подпрыгивает, переворачивается на камнях. По склону рассыпается содержимое кармана, который от него оторвало. Наблюдаем с сосредоточенным сожалением. - Нормально стоишь, Лена? - Да. - Развязывай веревку. Делай просто перила. Поняла как? Закрепи веревку жестко на ледорубе. - Каким узлом? - Любым! Леха! Свой узел тоже развязывай – спустимся по периллам. - А как же потом ледоруб? - Одену кошки и поднимусь за ним. Выдергиваю веревку со спины – порвала ли анорак? Может быть. Вяжу булинь и контрольный. - Перила готовы. - Понял. Коля спускается, придерживаясь за веревку руками. Мне не нравится, как ходит ледоруб от сильных рывков. Ложусь на него всем весом – тело принимает наклонное положение – и тут ноги начинают скользить. Хватаюсь руками за снег. Ищу ногами опору – наконец стою, не шевелясь. За Колей вниз уходит Леша. Лежу на ледорубе, чувствуя тяжелые толчки в грудь. Толчки прекратились: поднимаю голову: Леша внизу. Коля уже нашел на леднике его ледоруб. Чувствую себя здесь, высоко над ними, одинокой и забытой. - Перила свободны? – привлекаю их внимание стандартной командой, заученной наизусть на соревнованиях по технике. - Нет, Лена, стой, я скажу, когда. Леша закрепил второй конец веревки за свой ледоруб. Все они делают очень медленно. Я вдруг понимаю, что снежник, отделяющий склон от ледника – это просто мост над громадной трещиной. Ребята медленно ходят по краю пропасти, сверху из движения кажутся смешной возней. Я стою высоко на склоне, мучаясь от безделья. Стою, мерзну и злюсь. «Чего ты злишься? Посмотри вокруг, какая красота» - уговариваю себя. Смотрю: жуть. Мурашки по спине. Все вокруг дико, чудовищно, чрезмерно и ослепительно! А вон там, под ногами, копошатся две живые точки. Они трудятся, чтобы помочь мне спуститься, чтобы я не мерзла и не была так страшно одинока в первобытных пугающих льдах. Смотрю на них с лаской. - Спускайся, перилла готовы. - Я сначала рюкзак пущу, можно? - Зачем? - ледоруб не выдержит нас вместе. - да брось ты. - Я то брошу – бормочу, пристегивая рюкзак к веревке. - Рюкзак пошел! Не тут то было. Прокатился метра три и встал. Пускаю по веревке волну, но перилла, закрепленные с двух концов, волну не пропускают. Придерживаясь рукой, спускаюсь к нему, толкаю и начинаю неудержимо скользить вместе с ним. Мы были уже на полпути, когда веревка вдруг ослабла, и вслед за нами заскользил ледоруб. Не выдержал все-таки. Тормозить нечем: летим по склону. Ноги сводит от напряжения. Втроем: рюкзак, ледоруб и я – вылетаем на снежный мост. - Быстро оттуда! - вот и мы – я хохочу. - не шуми – быстрее, быстрее сюда! – машет мне Коля. Подхожу. - Как чувствуешь себя? - Все отлично! – меня крупно трясет. - ты не испугалась? - нет. - Вообще чего, ехала на ногах, лицом вперед, ты молодец, сэкономила нам минут сорок, пока бы мы ледоруб доставали. - да он на соплях сидел – возбужденно говорю я – вы спускались, он подо мной прыгал. Я так и думала, что мы его потом снизу дернем. - ты специально так сделала? – резко спросил Коля. - Нет. Так – нет. Я думала, сначала спуститься, потом дергать. - А. - Все отлично и я молодец! – крикнула я так, чтобы все горы услышали. Тут же опомнилась, опустила голову. Снова связываемся. Не спеша, с попеременной страховкой выходим, наконец, в безопасный карман. - Развязываемся – командует Коля. Идем по средней осыпи, засыпанной снегом. Основные трудности позади. Расслабляюсь, хотя и не позволяю себе этого делать, ноги соскальзывают, больно выворачиваются. - А расслабляться то нельзя – в момент, когда особенно больно ударилась лодыжкой, говорю намеренно весело. - А ты как думала. - Всегда так. Чуть успокоишься, начинаются неприятности. Коля бежит впереди. Я стараюсь следовать по пятам. - Что, Коля, тут безопасно? – интересуется Леша. - Да, в общем. - Я отстану тогда. - ладно. - Что? – не поняла я. - Не оборачивайся. - Пожалуйста. Так хочется встряхнуться, расслабиться, сделать что-нибудь неприличное. Коля меня злит. Молчать мочи нет, а разговор не клеится. Пытаюсь подольститься: - Коль, расскажи чего-нибудь, хоть напоследок послушать хорошего человека. - Это я – «хороший человек»? - Угу. - Слышала бы ты, что про меня жена говорит. - Что? Очень хорошо или наоборот? - Очень плохо. Хуже меня нет. С ее слов я полный подонок… Так ли уж я плох? Ну и вопрос. Сам же рассказывал, как уезжал в горы, когда маленький сын тяжело болел. - Может у нее есть свои основания? - какие? Это меня злит. - Откуда я знаю, может ты мужчина никудышный, жене виднее – сама ужасаюсь тому, что сказала. Минуту молчим. - Ты что сказала? Куда отступать? - Я сказала, она тебя знает хорошо… - Можешь сама проверить. Тогда и говори. «Остапа понесло»: - Что я в этом понимаю? – пою сладким голосом – вон у нас Леха доктор. Пусть он разбирается… Коля бежит впереди не оборачиваясь, легко и упруго. Красный рюкзак: вверх-вниз, прыгает перед глазами, я чувствую, что все уже непоправимо… - Коль, я пошутила… - оставь при себе свои – он задохнулся – идиотские шутки. - Коль, прости. Я думала, свои люди, можно болтать, что в голову придет… - Я не намерен… все это… переносить. -Он зол и злит меня. - Хорошо, значит не свои люди, и не будем сближаться. - да уж, пожалуйста. Потрудись не сближаться – он бежит очень быстро, я стараюсь не отставать, чувствую себя виноватой, ну как его смягчить? - Я вообще не выношу такого ко всему отношения, такого… - Фамильярного? - Да. Ты за собой последи. Ты во всем так. И гору называешь то «штучка», то «зверюга», то «лапочка». Какого черта? Я не люблю – он уже рычит – когда человек так себя держит, это просто внутренняя распущенность, неуважение… Нас догоняет Леха. И снова мы идем в мучительном молчании. Высоко стоит солнце. Все ослепительно вокруг. - Смотрите слева. Зеленые разломы – застывшая картина столкнувшихся волн. - Лена, встаньте с Лешей тут, я вас щелкну. Только к трещине близко не подходите. - Давай, и потом я тебя… Бежим дальше. Снег стал глубже, там, где наст держит, съезжаем глиссируя. До конца ледника ни одной остановки. Несколько раз мы замечали следы человека. - Охотник прошел туда и обратно – рассмотрев следы сказал Коля. Параллельно нашему следу есть след какого-то зверя. Мы доверились его чутью и пошли по его следу. Снег держит тут лучше. Следы крупных круглых лап с когтями. - Зверь знает, как ходить, тут меньше проваливаемся. - Интересно только, кто это? Медведь? Что ему надо на леднике? - А можем мы предположить – прорвало меня – что он пошел на ледник из любопытства: выяснить, зачем люди ходят? - Вообще-то можем – согласился Коля. - У него может быть такой развитый интеллект? - ну раз сходил, видит: еды нет, воды нет, травы нет – больше не пойдет. Белое поле круто обрывается вниз. - Ну вот. Еще минут двадцать поломаемся и все. - Ледник кончается? - Да, все уже. За этими сбросами. Ноги часто и глубоко застревают в щелях между камнями. При этом рюкзак бьет по шее, норовит опрокинуть вниз лицом. Змейкой перепрыгиваем с камня на камень – по скользким камням прыгать не просто, но рядом с камнем наступать нельзя – обязательно ловушка. Сброс кончается гладким, как стекло, льдом. Под ним в глубине река. Сквозь лед видно, как вода кружит и пенится. Кажется, словно вода прямо под ногами. Кое-где полыньи. Надо быть осторожнее. Над этой гладью нависает глыба ледника. Он кончается резко, как обрубленный. Его тень перечеркнула долину. Выходим из его тени под уже ослабевшее солнце. - Перекус. Бросаем мешки. Коля достает перекусную сумку: халва, сухари, изюм. Раздает конфеты, в оранжевых «голливудских» лучах фотографирует мое уставшее лицо. - Лево-право. Я отворачиваюсь и иду по направлению своего взгляда – под ледовые сбросы. Поглядываю под ноги, чтобы не угодить в полынью. Снизу поет река. За отвесной ледяной стеной не видно вершины, по долине разлито ослепительное солнце. Сам лед темный, черно-зеленый. Дышит на меня холодом и могилой. Вдруг представилось, как эта махина рушится на меня – сжалось сердце. - Лена, возвращайся! Уже уходим! Торопливо фотографирую лед – и опасно поскальзываюсь на краю полыньи. Спешу. В воздухе запах мороза. Солнце уже ушло отсюда. Одеваю рюкзак – мокрая одежда обжигает спину. - ты говоришь, за тем перегибом? - да. - а что? – любопытствую. - альплагерь. - да? - вот за тем хребтиком. Я не разобралась, куда он показал, но не в этом дело: - Наконец-то! Как здорово! Поднимаемся на морену. Идти вверх кажется немыслимым. Поскальзываюсь, оступаюсь, ноги не слушаются. Коля идет прямо к флагштоку на гребешке – там наша заброска – часть продуктов на обратный путь. Солнце село совсем низко, веселые разноцветные крыши альплагеря уже в тени. Леша убирает заброску в свой рюкзак. Смотрю вниз, на лагерь, не оборачиваюсь на большую, еще покрытую солнцем голубую льдину. Передо мной вьется тропинка к нарядным домикам. | 
Администрация // Объявления
