На меня, вздыхая, встает земля, не мешая вращаться шару, но я слышу не праха глухого кляп, а крутящееся шуршанье.
Здравствуй, темень холодного подпола! Я успела отвыкнуть от мглы и сырости. Выходя, не слышишь, как дверь захлопнулась, а вернёшься – и только б из тиши вырваться. Тут сидишь, как на дне ледяного озера, и не страшно – всегда выходила вроде бы, но удушье, застрявшее в горле розовом, – оттого, что чуешь утробой родину в этой мгле подпольной. Как бес, что мечется, развизжавшись от стужи своей неживости в льдах Коцита, в измёрзшейся вечности, я молчу и ярюсь в недвижимости.
Это ночь приходит побыть со мной, или я иду в ее склепы? Я все слышу и слышу, как шар земной отворачивается от света.
|