Белого, белого, белого больше и больше…
В крошево, в месиво, взвесями полнятся улицы,
То ли зима пробирается тихо, на ощупь,
То ли небесная манна безбожно целуется
С башнями, крышами, шпилями… Городу зябко.
Город в перчатках и шапке, он все, что не сделано
Спрячет за стужей и снега накроется тряпкой –
Рваной, линялой, но белою, белою, белою….

***

Морозная ночь. И скрипит за строкою строка,
Опавшие листья укрыты известкой и мелом.
Зима будет долгой? Спросите цепного сурка –
Он знает, он помнит о том, что зима будет белой.
Он видел все это не раз и практически слеп,
Он в норке своей схоронил зной былого июля
И глядя, как тихо поземка ползет по Земле,
Он варит глинтвейн, наобум принимая пилюли

***

И день за днем кружит, пленяя белку колесом,
Склонясь над этим миром, как над чашкой каппучино,
Усталый слесарь Бог, хранитель тайн и адресов,
Ведет свою игру почти всегда неразличимо.
Он все уже решил – менять привычки не резон,
Давно не верит в сказки, презирает все приметы,
Шьет саван декабрю и невзначай крадет мой сон,
Разлив бессонницы отвар до краешков рассвета.