"Вам назначен автомобиль марки xxx...го цвета, номер" мобильный отрапортовал неутомимым робот-тоном. Значит пора выходить с вещами. Пока что это не такси-автопилот. И значит не тупой робот, которому все-равно, кто садится в салон. Пока же водители, желающие получить чаевые, поддерживают вежливый разговор. Но я то уже знаю, что профессионалов, для которых это профессия одна на всю оставшуюся жизнь, среди них практически нет. Поэтому кто-то из них не удерживается в рамках ничего не значащего вежливого разговора. Вот парень лет двадцати восьми, узнав, что нам ехать мимо салона Бентли, делится своей мечтой. До приобретения желаемого им авто осталось отвезти триста пятьдесят тысяч таких пассажиров как я. Наверное, он бы просто прибавил единичку в своем счетчике, но я неожиданно поинтересовался:

- И что, если не секрет, будете делать с Бентли?

- Уеду! Подальше отсюда, - говорит он таким тоном, что продолжение, им не произнесенное, очевидно "из этого гнилого города".

Проехав светофор он продолжает:

- Да, бабушка моя недолго здесь прожила, а у себя на Родине, в Новороссийске, еще бы бегала...

"На базар" мысленно продолжил я.

- А, знаете, я ведь бывал в вашем Новороссийске. Мама поручила меня, тогда еще шестилетнего ребенка, заботам своей родной сестры и ее мужа. И мы вместе поехали летом к моему дяде, на Черное море.

- И как вам наше море?

- Извините, но в те времена мне оно показалось жутко грязным. Все время пока мы там были, по нему были разливы какой-то углеводородной дряни...

Я замолчал, но воспоминания ожили в моей памяти... Только пару раз и удалось искупаться в относительно чистой воде. Второй из них я запомнил на всю жизнь! Плавать я тогда еще не умел. И старший брат моей мамы, дядя Вася, местный житель, силой потащил меня на глубину. Как я истошно орал и отбивался! Только силы были не равны. В результате я наглотался грязной воды. Когда выскочил из моря, побежал в отместку по каменному парапету, возвышающемуся над песком пляжа отвесной стеной метров на десять. Родственники в ужасе замерли. Лишь только муж моей тети, которая меня привезла, не растерялся. Как бывший десантник, пешком прошедший от Сталинграда до Болгарии, с улыбкой крикнул мне: "Прыгай!", и подхватил на руки. Потом еще купил чебуреков с лимонадом и как мог меня успокоил. Плавать я научился спустя семь лет, в прозрачной как слеза тихой новгородской речке. А мой новороссийский дядька ушел из жизни первым из братьев и сестер, в жутких муках! А после его смерти при очередном норд-осте бурным потоком смыло и белую мазанку с сарайчиком, которые выстроил там мой дедушка. Сейчас я благодарен судьбе, что видел и это творение рук моего деда. Самого деда я не застал в живых, но в дом, который он выстроил для другой своей дочери, в Тверской, меня принесла из поселкового роддома мама. А жене дяди Васи пришлось доживать свой век в квартире у своих детей. Как я потом узнал, перебираться ему в Новороссийск пришлось после ранения. Бандеровцы прострелили ему легкое. Работать пришлось всю жизнь охранником в местной тюрьме. Вот такая жестокая судьба. А мог бы прожить совсем другую и возможно более счастливую жизнь, если бы не пуля-дура! Все эти грустные мысли вихрем пронеслись в моем мозгу. Вслух же я водителю сказал:

- И еще знаете ли этот ваш Норд-Ост.

После этих слов мы оба, очевидно, вспомнили еще про один Норд-Ост и оставшуюся дорогу уже не проронили ни слова. Салон "Бентли" проехали, не обратив на него никакого внимания.

В другой раз моим водителем был узбек. Поэтому я начал поездку с похвального слова городу Ташкенту. Для ленинградцев-блокадников и их потомков слово "Ташкент" никогда не станет просто именем крупного азиатского города. Ведь это символ спасения их предков от мучительной голодной смерти в Блокаду.

- Сами бывали у нас?

- Дядька мой, сильно израненный подо Ржевом, был комиссован то ли в запасной, то ли в учебный полк. Завел себе жену и ребенка. А после войны бросил их, вернулся к себе в Тверскую, к своей первой жене и дочери. Потом родилась еще одна дочь.

- Да, много было эвакуированных с Ленинграда.

Я промолчал в восхищении от такого ответа!

- А еще знаете ли был у нас один доцент в институте, на кафедре, где я учился... тоже узбек. И выбрал же я себе работу, на которую и он пожаловал следом за мной. Начальником отдела,

в лабораторию которого я устроился инженером. И что спрашивается ему на кафедре больше не сиделось? Стал бы со временем профессором и остался бы, возможно, добрым человеком.

Я замолчал. Молчал и водитель. Ждал ли он продолжения истории? Оказалось, да, терпеливо ждал. И я не выдержал, продолжил:

- И вот оказался он в нашем отделе автоматизации начальником. А когда закончилась перестройка, подался даже и в коммерческие директора. Все душил нас знаете ли нас арендной платой в девяностые. От отчаянного финансового положения мой завлаб, внук первого директора и основателя института, не выдержал и меня попросил: "Ты же его бывший студент? Пойди, поговори с ним. Спроси, что нам такое надо сделать, чтобы он от нас отстал?!"

Пришлось идти. Был я тогда молодым авантюристом, мог и не на такое пойти. И вот встретил он меня как в бытность свою начальником отдела. Улыбка от уха до уха, зубы крепкие и ровные, словно у призовой беговой лошади. Предложил чаю, отказаться от которого было нельзя. За чаем, вспомнив наши студенческо-аспирантские посиделки, сказал ему приятное. Какой де у него завидный карьерный успех. После чая перешел к делу. Чтобы значит и нам как-то удалось выжить под его чутким руководством. Он мне в ответ без обиняков:

- А что, до вас с В...ым все еще не доходит?! Выжимаю я вас, друзья, с этой площади. Тут ведь центр Петербурга. Земля Золотая, почти что Клондайк! Думаю вот после вас открыть здесь ночное кафе со стриптизом. Я поблагодарил за чай, но уходя остановился на пару мгновений.

Ну что ж, действительно, нас он выжил. Только ведь и в правительстве Петербурга кто-то помнил и про эту "золотую землю", и про то, что досталась она вместе со зданием бывшей монастырской гостиницы отцу-основателю нашего НИИ даром. И вот спустя какое-то время выжили и нашего узбека с этого адреса. А после этой истории поперли его и из коммерческих.

Водитель выслушал молча. Но когда довез до места вдруг произнес:

- Отца моего тоже жадность сгубила! Был он генеральный директор крупного предприятия еще с советских времен. Теперь вот сидит. Большие деньги. А я вот, вожу людей.

А меня вот все еще возят! Прости меня, бедная моя мама! Я не оправдал твоих надежд. И еще мы все не знали, что такое девяностые. Вместо книг и первых компьютеров покупал бы всю предшествующую жизнь только золото. Много-много, очень много золота!