ГЛАВА 6 ПЛЮХ! ХЛЮП-ХЛЮП-ХЛЮП… (Непереводимая игра слов для шебушерского языка) Когда серая пелена рассеялась, путники увидели вокруг себя совсем другой лес. Огромных деревьев вековых и могучих не стало совсем, на их месте, стояли трухлявые пни, замшелые и уродливые как чудовища из страшных сказок. Лес заметно поредел, повсюду виднелись следы безжалостного использования его человеком. И ещё, стало заметно теплее… - Сие мир твой есмь? – Испуганно спросила Олеся. - Не-ет! Что ты! Мы себе такого варварства не позволяем. – Честно ответил Вовка. – Видимо, мы прыгнули в будущее, на сколько энергии хватило, но не долетели. - Что же нам горемычным, делати? - Ничего особенного. – Легкомысленно заявил Вовка. – Кроме того, что мы попали не в то место, куда я планировал и не в то время, всё остальное в полном порядке! Дождёмся, когда Кент придёт в себя, и рванём дальше. Делов-то…. - Сколь нам ждати надобно? – Поинтересовалась девушка. - Дня три, может четыре. – Махнул рукой горе путешественник. – А что? - Четыре дни, это есмь три ночи. – Разумно заметила Олеся. – Столь времени в лесу без припаса и укрытия? Таки може от хлада ночного и голода тож, смерть лютую принять. - Действительно…. – Почесал затылок Вовка. – Тут надо к людям идти. Отсидимся пару дней, а там видно будет. Пошли! - Куды? Он подхватил Кента и наугад ткнул пальцем в сторону ближайшего просвета в деревьях. - Вон туда! - Почто туда? – Удивилась Олеся. – Селение – то, левее горазд! - Почему это левее? – Не понял он. - Господи, - раздражённо начала объяснять Олеся, - отсель же видать, что в той стороне древ для строительства годных, гораздо менее, аки там куды ты идтить восхотел! - Ну и что из этого? - Да то, - продолжила девушка, - что именно оттель, селяне, в лес и приходиши! Бревно, чай не пушинка, нешто кому охота труды лишние на себя братии? Потому и ползовали сие, ближе к дому есмь. - Логично. – Согласился Вовка. – Что ж, будь по-твоему, пойдём левее. Олеся поправила объёмную холщёвую суму, висящую на плече, и уверенным шагом зашагала между деревьев. Вовка сначала попытался обогнать её, но сообразив, что легко может потерять направление, тем самым, полностью угробив свой имдж, пристроился чуть сзади. Минут через двадцать, Олеся вывела его на окраину глухой деревеньки, раскинувшейся на берегу реки. Домов в ней было, десять-двенадцать, не больше. Старые, прокопченные избы, потемневшие от непогоды и покосившиеся от времени, большого оптимизма не вызывали. Пройдя мимо нескольких из них, путники не встретили ни одного живого существа, ни человека, ни животного. Войдя в одну из изб, они увидели там только вымороженные стены, да ветхий разор запустения. Весь нехитрый скарб, что можно было унести или увезти на телеге, отсутствовал. Судя по всему, деревеньку покинули ещё зимой. - Почто людей-то несть?- Спросила Олеся, когда они вышли из очередной избы. – Али снова от супастата человече наши живот хранили, али ещё как беда пришла? Посередь зимы, с насиженного места не уходют… - Конечно, зимой из дома бежать, последнее дело. – Согласился с ней Вовка. – Мне бы узнать в каком мы времени и месте, тогда бы я наверно смог объяснить это необычное явление, а так…. Слишком мало информации. - Что делати будем? – Поинтересовалась Олеся. Вовка присел на завалинку ближайшего дома и крепко задумался. - Есть несколько вариантов. – Предложил он после раздумий. – Можно остаться здесь и дождаться возобновления работы Кента. - Ага, - с издёвкой продолжила девушка, - у нас снеди, не более чем двух дён есмь. Хаты пусты, ни дров, очаг согреть, ни инструмента какого. Тако же не зря место сие покинуто! Може проклято оно или того хуже, болезнь кака страшная людей с места согнала…. - Ясно. – Кивнул Вовка, выслушав Олесины доводы. – Тогда надо идти к реке, искать плавсредство и плыть по течению, пока людей не встретим. Насколько я помню из истории с географией, люди всегда на берегу селиться старались. Пошли к реке. Ничего не говоря, девушка подхватила свою суму и направилась вслед за ним, в сторону воды. К счастью, совсем недалеко от ветхих мостков, они нашли небольшую плоскодонку, припрятанную рачительным хозяином на берегу, в ивняке. Спустив её на воду и убедившись в том, что за зиму она не пострадала и полностью сохранила свои судоходные качества, путники погрузили в неё свои нехитрые пожитки и отправились на поиски людей. Неспешное плавание и размеренная работа вёслами располагала к душевной беседе. Плотнее закутавшись от речной прохлады в свой зипун, Вова спросил. - Олеся, ты не знаешь, как я в избушке, где нас Кент нашёл, оказался? - Отчего не знаю? Знаю.- Пожала плечами девушка.- Я ж тебя туды принесла. - Ты? – Удивился Вовка и грустно пошутил. – По-моему, вытаскивать меня из лап смерти, и спасать мою жизнь, у тебя входит в привычку. К сожалению, видимо и у меня, становиться привычкой, хронически, в эти лапы попадать. Спасибо…. - Чего уж. – Отмахнулась она. – Велика ль заслуга, павших после сечи обойти, да унесть болезного в тепло. За спасение своё, не меня, Кешу благодарностью одари. Ежли бы не он, не быть бы тебе живу! Когда он в избу вошедши, ты вовсе плох был…. Думала аз, что недолече тот час, когда по тебе тризну справлять придётся, а его узрела в обличии бесовском, с щупальцами алчущими до тела твоего добраться, совсем порешила, что Диавол за душой твоей пришёл. Напужалась до смерти! - Напугалась, это понятно, - улыбнулся Вовка, - но ведь не отдала без боя? - Не отдала. – Подтвердила она. – Словно юродивая безумная, ратиться с ним стала. Ты уж прости меня за таку глупость…. Отколе мне знать было, что есмь он друже твое? - Ты не переживай, насчёт Кента. – Успокоил её Вовка. – Мне даже очень приятно, что меня такая красавица защищает. Услышав неловкий комплимент, Олеся зарделась, смущённо пряча лицо в воротник. – Прямо таки красавица…. Скажешь тоже…. - Конечно красавица! – Подтвердил он. – Как же иначе-то! Фигура у тебя, наши бабы усохли бы от зависти! А волосы? Коса до пояса, в нашем времени, это же полный эксклюзив! Все норовят покороче стричься, чтобы возни поменьше… А ещё ты рослая и сильная, не то что пигалицы наши маломерные! Тебя, к примеру, и обнять есть за что, и к себе прижать не страшно. Естество натуральное, богатое и телом и душой! - Тоже, скажешь, - возразила она. – Боярыни молодые ходют, нешто не видел? Лицом бела, да станом легка, выступает аки ангел небесный! Вот она красота кака есмь… - Дались тебе эти боярыни! – Возмутился Вовка. – Подумаешь! Три кости да ложка крови! Будь ты на них похожа, разве смогла бы меня из леса притащить? Или с поля боя? Нет, конечно! И не спорь! Мне со стороны виднее! Олеся хотела что-то возразить, но, услышав последнюю фразу, сдержалась. Оба путешественника, смущенные неожиданным проявлением эмоций, некоторое время молчали. Вовка усиленно грёб неловко бухая вёстами по воде, а Олеся жалобно глядела на его геройские потуги. В конце концов, сжалившись над незадачливым гребцом, она предложила. - Володимир, позволь мне тож, вёслами погресть. Чай не близок путь, умаешся…. Вовка, к тому времени, употевший и уставший, гордо глянул на девушку. – Да что здесь уставать? Греби себе потихоньку, вот и вся премудрость. Помощь мне, в общем-то, и не нужна. Есть правда одно дельце, что мне сделать надо в более спокойной обстановке, ну да оно и подождать может…. - Что за дело тако ? – Спросила девушка, жалобно глядя на употевшего гребца. - Надо бы поточней определиться с местом нахождения. – Небрежно ответил он. – С микрочипом поработать, сопоставить факты, картографией заняться. - Вот и бери на себя труды сии, – обрадовано предложила Олеся, - а я пока просту работу поделаю. – Она улыбнулась, внезапно пришедшей мысли. – Зябко на воде, а таки глядишь и согреюсь! Насчёт того, что работа вёслами здорово согревает, Вовка спорить не мог. Сделав вид, что сжалился над замёрзшей пассажиркой, он, якобы нехотя, уступил ей место гребца, а сам с великим облегчением сел на её место. Олеся взялась за вёсла. Лодка сразу пошла ровнее, перестав рыскать в разные стороны, исчезли нелепые хлопки об воду и фонтаны брызг. Чувствовалось, что в этом деле, девушка давно не новичок. Внимательно посмотрев на её работу, Вовка сделал для себя неутешительные выводы. Хотя он и считается номинальным руководителем экспедиции, пользы от него гораздо меньше, чем от Олеси. Грустно улыбнувшись, он сосредоточился на работе с микрочипом. К большому его удивлению, чип включился сразу, без обычных капризов. Вызвав из его операционной системы карту Пскова, Вовка очертил круг в сто восемьдесят километров и стал искать какую нибудь реку, что находится рядом с Новгородом. Изучив каждый миллиметр карты, он окончательно убедился, что ни каких рек, там нет! Порядочно удивлённый, он посмотрел вокруг себя, и даже на всякий случай потрогал воду рукой. Все органы чувств, говорили ему, что река есть. Мало того, посмотрев вперёд, он обнаружил, что эта река, впадает ещё в одну, гораздо большую по размерам! Совершенно запутавшись, он махнул рукой на Новгород, и стал искать, что-либо похожее севернее или южнее. Единственным подходящим участком, хоть как-то совпадающим с реальностью, оказалась местность, расположенная недалеко от Санкт-Петербурга. То самое, где река Тосна, впадает в Неву, если конечно, карта двадцать первого века не врёт и совпадает с реальным положением дел. Не совсем уверенный в результате, прикинув, на сколько, мог промахнуться в выборе направления, Вовка почесал затылок, решив в дальнейшем, воздерживаться от излишней самостоятельности в этих вопросах. Растерянно глазея по сторонам, он, вдруг заметил рядом с берегом, торчащую из воды, блестящую трубу необычной формы. Подплыв поближе, они извлекли из воды, неизвестно как попавшую сюда, граммофонную трубу. Медная, причудливо изогнутая, покрытая аляповатой чеканкой, судя по зелёному налёту, пролежавшая в воде не одну неделю, труба сразу привлекла внимание Олеси. Вытряхнув песок, она долго вертела её в руках, разглядывая рисунок. - Володимир, азмь есмь? – Удивлённо поинтересовалась она. - Граммофонная труба. - Ответил он. Услышав, ничего не говорящее ей словосочетание, Олеся, немного подумав, задала вопрос по-другому. – Зачем она? - Видевший граммофоны в своих любимых фильмах про ковбоев, Вовка с охотой начал объяснять.- Это часть одного механизма, который называется граммофоном. Он был распространён в развитых странах, в конце восемнадцатого, начале девятнадцатого века. Через неё, звук с пластинки слушали. - С чего? – Не поняла она. - С пластинки. – Терпеливо повторил он. – Это такая штуковина плоская, как сковородка без бортиков, с которой с помощью иглы, звуки разные извлекают. Голос человеческий или ещё что… Олеся испуганно вскинула глаза. – Пытают что ль? - Почему пытают? – Изумился Вовка. - Так ведь иглами же…. Больно, небось, вот и кричат…. - Я же тебе объясняю, иглами не людей, а диск царапают, оттуда звук появляется! Понятно? - Понятно. – Кивнула девушка. - Вот и прекрасно, - продолжил он, - а через эту трубу, звук усиливается, становиться громче. Олеся, представив себе, как металлическая игла царапает чугунную сковородку, тихо засмеялась. – Они нешто совсем дурные, люди сии? Кому ж приятно слушать аки железа скрипят? - Там не скрип слышно, - терпеливо продолжил объяснять Вовка, - а музыку, песни всякие. - Всё одно, зело чудно мне сие. – Улыбнулась ему Олеся. – Ты не серчай. Мне бы узреть храмофон ентот, аз и вопрошать более про него не стала. - Дался тебе этот граммофон. – Отмахнулся он и вдруг подскочил на месте, чуть не выпав из лодки. - Граммофон! Как же я раньше не сообразил! Ты понимаешь, что это значит?! Олеся испуганно глядя навне5запно свихнувшегося напарника, испуганно покачала головой. - Нет… -Это означает, - усевшись на место, продолжил он, - что теперь мы знаем время и место своего пребывания! Мы находимся на берегах Невы, впадающей в Финский залив, недалеко от северной столицы России, Санкт-Петербурга! Всё, пускай меня на вёсла, люди близко, увидят, что девка за вёслами – засмеют! - Несть, в устье Невы град построили? – удивилась Олеся, меняясь с ним местами. - Отче глаголил, что там место топкое и каждую весну в половодье великое. - Для потомков твоих, а для моих предков нет, и не было невозможных дел. – Гордо ответил Вовка. - Такой город отбухали, любо дорого поглядеть, я на экскурсию ездил… - Асмь? - На экскурсию. На мир поглядеть - себя показать… Люди в наше время любят эээ… бродяжить, путешествовать по незнакомым местам. - Как купцы? За товаром? - Нет, просто поглядеть мир…. что не видел. - Яко я сейчас? - Почти. Но не важно. Важно, что тут построили город. Столицу России… - Аки Ново - Город? - Другой и больше! Гораздо больше! Назвали они город в честь царя. - Небесного? - Не перебивай! – Осадил Олесю, Вовка. - Царя Русского Петра. Так и назвали – Город Санкт-Петербург. В переводе на русский - Город Святого Петра. - Яко апостол Петр? - Провела аналогию Олеся. - У дверей рая небесного стоящий, и человеков приходящих судити по делам их земным? Паче в рай – отче нашего восхвалять, а ино и в ад – за грехи земные расплачиваться. Так поди? - Нет. В честь другого человека. В честь царя Петра. Насколько я знаю историю, город уже стоит построенный. Сооружен как Венеция, на воде. Там сплошные речные каналы, мосты разводные… - Ну, ты и брехун! – Олеся звонко рассмеялась, представляя, как куча мужиков, поднимает на веревках деревянный мост. - Разве должно мост поднимати? Кому надобно сие? Мост для того и мост, что бы через речку ходить, а лазить лестница есть. - Вот приедем, увидишь, брехун я или нет. – Грозно пообещал Вовка. – Там теперь стольный город. Столица Российской Империи! А знаешь, какая у нас империя была? На лошадях за год не доскачешь от края до края! - Ты б тогда Володимир, портки почистил, всяко к людям знатным выходим, - Укорила Олеся, - не любо… - Перестань болтать на своей тарабарщине! – Вовка недовольно скривился. - Не понимаешь того, что джинсы, чем грязнее, тем большую ценность приобретают. - Все одно, негоже в грязном исподнем прилюдно быти! – Олеся шмыгнула носом и поправила платок на голове. – Аки нищай какой, юродивый. - Нечего было со мной идти, оставалась бы дома. – Брякнул он. Олеся сердито замолчала. - Не сердись, это я так, с дуру ляпнул, прости… – Виновато улыбнулся Вовка. – Просто, так везде принято, по одежке встречают, по уму провожают! Слышала такую поговорку? - Так если б он был… - Усмехнулась Олеся, опустив руку в холодную реку, неожиданно плеснулась водой. - Прекрати баловаться! – Вовка отпрянул, уклоняясь от брызг и раскачивая лодку. - Вода холодная! Нашла место для игр! Лучше бы подумала, как нам до города быстрее добраться! - Чего здесь думать? – Ответила она. – На вёсла налегай, вот и вся премудрость. - Налегай, налегай, - проворчал Вовка, - это я и без тебя знаю. Ты что нибудь дельное предложи. - Хочешь, я тебе петь буду, что бы работалось лучше? – Неожиданно предложила она. - Петь это конечно хорошо, но лучше не надо. – Покачал головой Вовка. - Голос у тебя звонкий, далеко слыхать будет. - Разве плохо сие? – Удивилась она. - Нет, не плохо, только не ко времени. – Пояснил он. – Места тут пустынные, лишнего внимания к себе лучше не привлекать. - Ну и, пожалуйста. – Надула губки девушка. – Не больно-то и хотелось! Токмо, ежели ты сейчас меня так тиранишь, пока мы не венчаны, как мы после свадьбы жить будем? - После какой это свадьбы? – Делано удивился Вовка. Конечно, он хотел создать семью, но уступать в споре, особенно сейчас, очень не хотелось. - А кто замуж меня звал? Не ты? – Ядовито поинтересовалась девушка. - Я.. – Согласился Вовка. – Но как позвал, так и назад отзову. Я же думал ты слушаться будешь, не станешь ерепенится по каждому пустяку. Тьфу, по-вашему, уже говорю. Учти, у нас в будущем, с этим делом просто. Не сошлись характерами, баста - разошлись как в море корабли. - А разве муж с жаной, не до гробовой доски вместе живут? – Удивилась Олеся и украдкой перекрестилась. – Но это ж от лукавого, грех великий! У нас только вдовые опять женятся. Али вы супружниц, травите как? Аль топите? - Ты совсем того?! Говорю же – расходимся! - Вовка ожесточеннее заработал веслами. – Попробовали вместе жить - не получилось, не понравилось и обратно холостые. Гражданский брак называется. - Экие вы граждане-любодеи! Попользуетесь чистой девицей, цветок нежный сломаете, а потом на улицу выгоняете?! – Олеся осуждающе поглядела на Вовку. - Как же ей потом с грехом этаким жить?! Ей же отроки деревенские, все ворота дегтем измажут, и ославят на всю округу! - Еще не известно кто кого ославит! Вашему брату теперь все можно. То есть у нас в будущем все можно. Еще и выделываются… - А как детки пойдут? Без отца родного, ростить поди тяжало? И обчество осудит… - Да общество только обрадуется! Хоть еще одним человеком больше будет. Они же девицы у нас в будущем, если одного ребенка родят и то подвиг, а двоих детей, так это чудо из чудес! Чуть ли не мать-героиня. - Одного? – Не поняла Олеся и, покраснев хихикнула. – А как же… - Таблетки специальные применяют. – Понял по-своему, Олесино замешательство Вовка. – Лекарство короче. Или другие методы защиты есть. Раньше аборты делали. Теперь без них обходятся. Презервативы существуют от случайных залетов и вредных половых болезней. Есть женские и мужские - Кого? Резервативы? – Переспросила Олеся. – А это что за невидаль? - Ну… - Вовка тоже покраснел. Как объяснить непорочному и непросвещенному человеку противоположного пола, что такое презерватив и для чего он нужен? Обидится, или потом усмешками достанет. Неизвестно что хуже. Помявшись, буркнул под нос. – Короче, потом при случае объясню. - Один ребенок… - Протянула задумчиво Олеся. – Один сын, не сын, два сына - пол сына…. А ежели умрет ребетенок? Заболеет, али в омуте утопнет? Каково же родителю будет? Мать с горя помрет! - Да у нас редко помирают насильственной смертью. – Успокоил её Вова. – Лечат и через три дня после физической смерти. Хотя резон в твоих словах есть. - Воскрешают опосля смерти, аки Христос? - Аки-паки. Скоро устье Невы будет? - К вечеру, с божьей помощью управимся. - Черт возьми! Еще грести и грести! - Не поминай всуе нечисту силу! – Олеся перекрестилась и оглянулась по сторонам. – Еще накаркаешь татей! Лучше поглядь, эко благолепие! Вокруг царил унылый пейзаж ранней весны. С реки уже сошел лед, но по берегам, еще лежали редкие ноздреватые льдины. Мутная вода тащила за собой мусор и грязь, сорванную с подтопленных берегов. Лишь полуденное солнышко, весело таращилось сквозь дымку облаков, поднимая настроение. Вовка оглянулся по сторонам и тяжело вздохнув принялся энергичнее махать веслами. Кента опять скукожило после прокола времени, он валялся на дне лодки беспомощный и бесполезный. Когда он выйдет из ступора неизвестно, а сидеть на месте не хотелось обоим. По расчетам выходило, что они должны оказаться примерно в восемнадцатом, тире двадцать первом веке. Разброс по времени достаточно приличный, но не окончательный. Вполне вероятно, что с таким же успехом они могут оказаться во всех последующих веках. В конце концов, трубу мог потерять пьяный антиквар из двадцать второго века. Почему нет? Купил эксклюзивную вещь, обмыл это дело как следует, а потом выронил. Маяк на неё поставить не успел, вот и не может обнаружить. Учёный этот тупорылый, тоже хорош! Что ж он собака, против точки отсчета времени, метку поставить не мог? Теперь приходится крутить стрелки наугад – гад! Руки не привычные к тяжелой, монотонной работе, уже давно покрылись кровавыми мозолями и лишь за счет дранных варежек Олеси, не стерлись до костей. Установленные в тело имплантанты, поддерживали организм, но, честно говоря, Вовка держался лишь на одном самолюбии. - Вов! – Раздался тревожный голос Олеся. – Там впереди ладья горит! - Где? – Вова бросил весла и обернулся назад, ища глазами дым. Навстречу им поднимался вверх по реке двухпалубный, покрытый облезлой белой краской пароход, весело дымя огромной трубой. - Хоть какое-то подобие цивилизации! – Обрадовался Вовка. – Это не ладья Леська, это теплоход. Или пароход? Неважно, главное технический прогресс! Так в моем будущем называли древние железные корабли, плавающие на угле и прочих углеводородных продуктах. - Как он на угле может плыть? Углем в кузне горн топят! – Не поверила Олеся. - Мой папаня кузнец, и я всяко знаю, для какой нужды огонь пользовать. А то, что железная ладья, паки брешешь лукавый. Кто такую махину скует? Чай не подкова! - Чай, чай. – Передразнил Вова. - Этот корабль, для тебя будущее! И их не ковали, а лили в специальных формах! - Как чушки, колокола медные, в восковых формах? – Олеся удивилась. – Ну, это совсем брехня! Это ж скольку воска надо, что б такую махину вылить! Зело много бортничеством надо заниматься. - Ну, может, и не льют. – Согласился Вовка, наблюдая приближение корабля. – Как из пазлов собирают… Корабль быстро приближался, шлепая по воде огромными лопастями вертящихся по бокам колёс. Из трубы густым столбом поднимался дым, гул плохо притертых поршней двигателя, стучал как молот по наковальне, а на корме корабля весело развивалась красная тряпка. Сквозь шум моторов донеслись визгливые звуки гармошки наигрывающее что-то бесшабашное и веселое. А у Вовки заболела душа. Вернее то место, где должна по представлению предков, она находится. Невыносимо захотелось скрыться, куда ни будь подальше, от надвигающейся неведомой опасности. Как эти предки вообще могут существовать, когда любая новая встреча несет лишь одни неприятности на многострадальную голову?! - Что делать будем Леся? - Ты мужик - Володимир, тебе решать. – Отрезала Олеся, внимательно разглядывая корабль. - Конешно пошшупать железяку, разболокши по частям, не мешало. То б наш князь порадовался, ежели ее к делу пристроить… - В городе посмотрим. Там металлолома предостаточно! – Отрезал Вовка и приналег на весла, продолжая грести прямо. Пусть Нева, не Волга, но с фарватера до берега неблизкий путь, все равно догонят, если захотят. На носу корабля, одна из труб повернулась в их сторону и окуталась белым дымком. В десяти метрах от лодки, вспучилась столбом вода, а от корабля донесся грохот выстрела. На палубе жизнерадостно заржали. Пароход пронзительно свистнул и кто-то заорал в рупор. - Эй, на челноке! Подь сюды! - Свят! Свят! – Закрестилась испуганно Олеся. – Дяденька водяной в речке балует. Каку они щепку зовут? - Какая на хрен щепка! – Заорал в страхе Вовка. – Какой в баню водяной?! Они нас из пушки расстреливают боевыми снарядами! - Пращей? – Не поняла Олеся. - Бананами! - Нервно пошутил Вовка, разворачивая лодку к пароходу. - Еще раз пальнут из пушки, и пойдем на дно водяного кормить. - А что такое банан? Иноземная праща? - Неважно. Мы сейчас подплывем к кораблю и сдадимся в плен, во избежание дополнительного кровопролития. По всей видимости, они пираты, или морские корсары. Хотя откуда в центре России появились пираты? О господи, куда же нас занесло?! Дикие варвары! Если стрелять начнут, прыгай с лодки и плыви как можно дольше под водой вдоль по течению, а потом поворачивай к берегу. Поняла? - От супостата, ноги драть? Лучше сразу утопну! - Тогда просто молчи! Я разговаривать буду, а потом делай то, что я! Рожу противную скорчи, и глаза вытаращи, дураками прикинемся. Пароход приближался. Стали заметны выбитые стекла в иллюминаторах, толпа мужчин в черных коротких пальто, полосатых майках и широких расклешенных к низу штанах. На головах они носили странные шапки с ленточками, а вдоль всего борта парохода шла непонятная надпись – Смерть буржуйским интервентам! Основная часть народа была пьяна, часть плясала под гармошку на второй палубе. Из кают доносились пронзительные женские крики. На высокой мачте раскачивался повешенный за шею, полураздетый, толстый мужчина, а два мертвецки пьяных мужика, мочились с верхней открытой палубы, прямо в речку, не обращая внимания на приближающуюся лодку. - Чаво изволите господа хорошие? – Заорал Вовка, пытаясь выглядеть дураком. В принципе получилось неплохо, а самое обидное – очень правдоподобно…. - Ты деревня - за белых, али за красных? – Спросил мужик в одной полосатой майке перепоясанный пулеметными лентами и с расстегнутыми на ширинке штанами. Вопрос поставил Вовку в тупик, но, судя по красной тряпке на корме парохода и трупу в белых подштанниках, болтающемуся на веревке, вопрос был отнюдь не праздный. На пароходе преобладали красные цвета, и Вовка не задумываясь о дальнейших последствиях, сходу брякнул подобострастно улыбаясь. - Дык, конешно за червонное! У нас в деревне всю жисть красное было! - А баба твоя за каких будет? Политэкономию знает? - Больная она! – Отмахнулся беспечно Вовка. - И на голову слабая! Заразу позорную подхватила от цыган, к фельдшеру в город везу! - Жаль, а то б мы ее политэкономии научили. Слышишь, буржуйки институтские орут? С Питера грамоте учим! Комунизьмь, он ведь баб всех обчими сделает! – Мужик почесался в районе гениталий. – Так говоришь, больная? - Совсем больная! – Жизнерадостно уверил Вовка, холодея душой за предстоящие события. Нырять в холодную воду не хотелось, но, по всей видимости придется, спасаясь от неприятнотей. – И дура дурой! - То, что дура, это на бабскую функцию не влияет. – Внимательно разглядывая Олесю, медленно произнес мужик. Хорошо, что из-за плотного платка и бесформенного сарафана, рассмотреть прелести девушки не представлялась возможным. В придачу Олеся, так увлеклась изучением корабля, что на реплики почти не обращала внимания. Мужик обернулся на палубу и заорал сложив ладони в рупор. – Братки! Кто хочет глухую деревню коммунизьму Марксиському учить?! - А как она, в теле? – Переспросили с палубы. – Если сосистая и задастая, то затаскивай на палубу! Надоело на господских костях лежать! - Черт его знает! Мужик говорит она больная и дура! - Пусть даже дура, если и чехотошная, то драть можно! - Чахотошная? – Переспросил матрос у Вовки. - Нее, часоточная! - Вросший в голову чип неожиданно выдал симптомы болезни и Вовка быстро его озвучил. - Цельными днями чешется и кожа слазиит с грудев! - Тьфу! Прокаженная! Что ж вы варнаки, не моетесь?! Гигиену не соблюдаете? – Возмутился моряк, пытаясь расстегнуть кобуру на поясе. – А ну брысь отсюда сопатые лапотники! Или я вас сейчас научу принимать водные процедуры! Дело стало принимать нешуточный оборот, по всей видимости, Вовка переборщил с диагнозом. Дурашливо и глупо улыбаясь, он приготовился вытолкнуть Оксану за борт. Вмешалась судьба в виде конопатой физиономии. - Васька! Твоя очередь подошла! – Высунулась из трюма взлохмаченная голова. - Иди скорее, или я полез, пока она не сдохла! - Я те – полезу без очереди! Уже два часа терплю! Договаривались же по одной бабе и один раз! – Забыв о крестьянах, Васька стремительно развернулся и исчез с палубы. Остальная матросня, весело загикала и засвистела, бросая в лодку окурки с самосадом. Схватив дрожащими руками весла, Вовка развернул лодку, и помчался на пределе своих возможностей, подальше от парохода. Оксана молчала, не вмешиваясь в работу, лишь печально провожала глазами пароход, с пьяной балтийской матросней и насилуемыми молодыми женщинами. Насколько Вовка теперь вспомнил историю, они оказались во времена Великой Октябрьской Революции, Кровавого Переворота, Великого бунта, Сионистского Заговора, Путча. Как только не называли в земной истории это кровавое событие. Называли со знаком плюс, те кто победил, со знаком минус, кто проиграл, националисты приплетали сюда всемирный заговор евреев, экономисты пытались провести параллель с экономическим положением страны, пацифисты во всем искали происки милитаристов, но никто так и не смог ответить на главный вопрос, почему она произошла. Благополучная страна, успешно развивающаяся на протяжении последних десятилетий, имеющая к тому времени столько гражданских свобод и привилегий, что не снилось никому в мире, внезапно схватилась за дубину, круша все подряд и всех вокруг. Теперь представилась реальная возможность понять, что же произошло на самом деле. Если останутся живы, горе – исследователи. - Ты почто меня больной представил? – Наконец подала голос Олеся. - Спасаться надо было. – Ответил Вовка, продолжая махать веслами. Пароход скрылся за излученной, и он направил лодку к берегу. Теперь он решил быть осторожнее и плыть недалеко от берега. Хотя и прибрежные кусты представляли немалую опасность, шансов остаться в живых в ледяной воде, на средине реки гораздо меньше. – И тебя спасать от пьяных мужиков. - Что меня спасать? Я бы и сама спаслась от супостатов. Баб жалко… - А мне не жалко?! – Взвился Вовка. – Но что я могу сделать с сотней вооруженных бандитов? Я не супермен, и Кент – зараза, не работает! - Я б такого позора не пережила, бросилась бы в реку, чем такой стыд терпеть! - Вам то что - женщинам? – Хмыкнул Вовка. - Не успела убежать, расслабься и попытайся получить удовольствие. - Кроме срамного удовольствия, еще и честь есмь! – Смерив презрительным взглядом, Олеся отвернулась в сторону. - А у меня, значит нет?! Я вот такая скотина подлая, что бросил девушек на произвол судьбы?! – Вовку прорвало. - Я их туда посадил? Мне главное тебя было спасти, а не о посторонних думать! - Надобно обо всех людях думать, а не только о близких и родных. – Осадила Олеся, останавливая оправдания. - Тогда всем хорошо будет и благостно. - Есть обстоятельства, которые выше человеческих сил. Неужели ты этого не понимаешь? Нельзя всем помочь, как бы этого не хотелось. Невозможно! - А Христос смог… - Тихо возразила она - Я же не бог! – Он попытался терпеливо объяснить свою позицию. - Да я могу больше чем другие люди, живущие в прошлом, но я тоже не всесилен и всемогущ. Тем более, не зная, что происходит вокруг, не представляя истинного положения дел. Не имея технической и моральной поддержки. В конце концов, я простой сантехник, а не военный специалист. Да у нас давно и армии нет! - Тем человек и отличается от твари божьей, что всегда сначала о других людях думает, а потом о себе. - Я что, о себе думал, когда пытался тебя спасти?! – В сердцах Вовка плюнул за борт лодки. – Ей говоришь - стрижено, а она - брито! Гляди по сторонам – глючная шебушерка, а то еще кто ни будь нападет! Поругавшись, путники промолчали до самого вечера, нахохлившись и отвернувшись в разные стороны. Выбрав пустынный берег, они остановились на ночевку. Вовка здраво подумал, что в городе лучше появится днем, чем ползать весь вечер поисках пристанища по незнакомым местам. Наверняка, в городе полно вооруженных патрулей, а не имеющие местных документов люди, тем более, одетые в странные наряды неизбежно бы привлекли внимание охранников. Слава богу, что пьяная матросня была больше озабочено сексом, чем бдительностью. Кент не подавал признаков жизни, продолжая оставаться в своем первобытном виде. Когда он накопит необходимый заряд энергии, когда к нему вернется электронная память, неизвестно, а посему, максимальная осторожность и внимательность. Каждый занялся своим делом. Вовка встал в дозор, а Олеся привычная к одиноким ночевкам в лесу, занялась разбивкой лагеря. За полчаса был разведен небольшой костер, наломан лапник для постели, почищена рыба, наловленная за время плавания по реке, и обложенная глиной стала запекаться в огне. Вовка попытался помочь, но оцарапал щеку о валежник, вывихнул палец на левой руке и в придачу, прожег на джинсах огромную дыру. Попытавшись замять конфликт, он нарвал подснежников у кромки леса и подойдя к Олесе, неловко протянул букет. - Это тебе…. – Шмыгнул носом и смущенно добавил. – Так сказать, в знак нашего примирения. Леся, извини пожалуйста за предыдущее. - Благо есмь, как хорошо! – Улыбнулась Олеся, зарываясь носом в цветы. – А благоухают как лепно! Спаси тебя бог. - У нас говорят проще – спасибо. - Грешно это. Неправильно. – Поправила Олеся. - Сокращение от лукавого! Правильнее говорить: – Спаси тебя бог. - Не один ли черт. Главное суть выражения. – Пожал плечами Вовка, млея от ласковых слов Олеся. - Ох, неисправимый ты грешник! – Вздохнула Олеся. – Гореть тебе придется в геенне огненной. Не боись, я за тебя молится буду…, - и лукаво добавила - а корабель–то, в самом деле железный, только не литой, а из полосьев собранный. - Да какая разница, - улыбнулся он, - главное, что мы помирились! Ужин и последующий вечер прошел во взаимном ворковании и словесном ублажении. Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку. Пусть расстояние между пернатыми составляет невообразимое количество лет, но чувства не скрыть за разноцветной мишурой слов. Как бы не менялся человек на протяжении тысячелетий, но простые добрые чувства могут вспыхнуть между разными поколениями, особенно если они молоды, красивы и свободны от других обязательств. Если между людьми вспыхивает чувство любви привязанности и нежности, то ничто не может помешать им, соединится вместе! Но в эту ночь они опять не соединились… Проснулись они от утреннего холода, пробиравшего до самых костей. Огонь в костре прогорел и оставшиеся угольки, еле тлели в остывшей золе. Прижавшись, друг к другу они продолжали трястись от холода, но вставать с лежанки не хотелось. Над туманной рекой пронесся далекий гудок парохода. Как не приятно лежать в объятиях, чувствуя под руками податливую женскую плоть, но рано или поздно все приятное приходится прекращать. Вот так все мудро устроено в мироздании. Только получил мимолетное удовольствие, как сразу неадекватная неприятность. Кент по прежнему не подавал признаков жизни, если этот термин уместен по отношению к квазиживому существу. Потянуло сыростью с реки и туман начал рассеиваться. На реке опять появился лед. Внимательно приглядевшись Вовка, подскочил с лежанки. По реке плыли обнаженные трупы людей. - Леська! Это… эти… - От волнения он не смог выговорить внятного слова, лишь показывая рукой в сторону реки. Она оглянулась в указанную сторону и, вскрикнув, перекрестилась. - О, господи! Что же это на земле русской творится! За что ей такие наказания и муки?! Помоги и сохрани! Это наверное, женщины с парохода… Отмучались несчастные… - Все может быть. – Согласился Вовка и, разозлившись, пнул по ящику с Кентом. – Если б он работал, разве я это бы допустил! - Предать их земле надо… - Извини Леся, не успеем. – Он удрученно развел руками. - Пароход близко гудел, вполне вероятно, что изверги возвращаются. - Тогда аз доложна, хотя бы молитву вознесть за упокой их души.- Упрямо ответила она. - Совершай свой обряд, а я пошел лодку готовить. Завтракать в дороге будем. Пароход к счастью не появился, и они благополучно отплыли от берега, стараясь не глядеть по сторонам. Мертвецы были свежие, многие со следами пыток на лице и на теле. Преобладали молодые растерзанные женщины, но встречались и мужчины. Судя по гладким, холеным телам, нательному белью из тонкого батиста и шелка, аккуратно подстриженным прическам, убитые не принадлежали к низшему сословию. Отплыв на пару километров, Вовка и Леся смогли оторваться от страшного соседства. Природа брала своё. Туманы и хмарь разогнало яркое весеннее солнце. На берегах появились деревушки, все плотнее и плотнее смыкаясь друг с другом. Чувствовалось приближение большого города. Столицы всесильной Империи, на протяжении двух последних веков державших в повиновении и страхе, воинственные народы Европы. Как сказал вольнодумец Вольтер, поражаясь безумству Петра – иметь Сердце страны в мизинце. Но этот мизинец очень скоро стал указательным пальцем - указывающий и грозный перст. Правда, еще через некоторое время палец превратится в глухой провинциальный городок, с амбициями разношерстного населения, как в свое время Отец Городов Русских – Киев, как Господин Великий Новгород, и прочая и прочая… Великая страна может себе позволить завести новую столицу. Лодку бросили у ближайшего моста, и вышли на берег. Хотя они оказались в фабричных предместьях, но многоэтажные дома – казармы, произвели глубокое впечатление на спутников. Для Вовки – своей жуткой, неживой архитектурой, направленной на подавление психики человека. Как же надо закабалить человека, что бы он в здравом уме и твердой памяти согласился жить в подобном кошмаре? Сумрачные цвета домов, все оттенки грязно красного как свернувшаяся кровь. Переплетение бездушного железа и бессердечного камня. Закованная в камень земля без единой травинки. Чахлые, кривобокие деревца с обрезанными ветвями. Черная, въедливая грязь, невыносимый смрад, стелющийся над землей и ядовитой петлей опоясавший беззащитную шею природы. Техногенный период развития человечества, когда природа и человек разошлись по разные стороны баррикад, стараясь уничтожить друг друга. Война до победного конца, когда погибают обе стороны, и нет победителей. Не случайно такая ненависть у людей к себе подобным, когда один человек уничтожает другого, наживаясь на его страданиях и боли. На Олесю же, обстановка незнакомого города, произвела прямо противоположное впечатление. Самый большой дом, какой она видела в своей прошлой жизни – терем князя, по сравнению с пятиэтажными, мрачными, громадинами из красного кирпича, казался конуркой для мышей, если б мыши имели конуру. За поворотом открылся вид на завод. Красно-бордовые трубы уходили в облака и выбрасывали в небо клубы черного дыма. Это ж какая кузня должна быть у такой трубы! А что за кузнец великан! Экие он должен ковать подковы и огромные мечи. Теперь можно понять, почему ладьи у потомков железные! Это ж, какая мощь и сила должна быть у здешних мудрецов! А мостовая – из тесанного камня! Да что б его обтесать, надо неделю кайлом и зубилом работать, а тут его тысячи, сорок-сороков! Столбы из чистого железа с натянутыми же железными веревками! Видать бабы белье сушат, только уж больно высоковато! Хотя как знать, может Оксана малорослая по сравнению с ихними бабами? Пусть и были тати на ладье в кости мелки, как и она, только злющи. А полозья блестящи прямо на земле из железа! Тропинки? Может, тягости неподъемные таскают? Но это, какие тягости должны быть, ежели их земля не держит?! Ворота у домов и ограды, не из прутьев и бревен, а тоже железные! Елико и крашены краскою заморской! Ну, богатеи, ну мироеды! Что ж им супостатам, мирно-то не живется?! Знать от жадности, голова набекрень повернулась! Она постучала ногтем по ближайшему железному столбу. Столб прогудел высококачественным металлом. Да из этого столба, она б с отцом сто отличных мечей сковала! Ох, живут же люди! - Вов, лепота-то какая! – Восхищенно произнесла Олеся, вертя головой по сторонам. - У вас так же красиво? - Ты что? С ума сошла? – Возмутился Вовка, даже мысленно не пытаясь представить, как бы он жил в подобном городе. - Здесь же жить невозможно! Тут все против человека сделано! - Ты поглядь, сколько железа вокруг! Богатые люди! - Это они от бедности в железо закованы. - Хороша бедность! А дома какие лепные! Куда там княжьим хоромам! Хоть дома-то тебе нравятся? - Это тюрьмы, а не дома! Хуже! Норы для крыс! Да мне любая халупа из вашего времени гораздо приятнее, чем этот многоэтажный гроб! - А по мне так и очень любо! – Обиженно ответила Олеся. - Ты домов хороших, не видела, вот и говоришь сдуру, всякий бред. – Он обвел ближайшие дома рукой. - Это бездушные каменные склепы, убивающие не только тело человека, но и его душу! - Какой ты Вова язвенный, чисто аспид. Ничего-то тебе не нравится, все тебе плохо. Божьей радости в тебе нет. - Есть с чем сравнивать.- Отрезал Вовка, оглядываясь по сторонам. На пустынных улицах редкими тенями проскальзывали прохожие, сторонясь, друг друга. Тишина давила на уши. Кучи мусора, на обочинах давно не метенного тротуара. Обклеенные стены домов листовками и воззваниями. Как будто со сменившейся властью, из города ушла душа и все оставшееся как старые декорации вышедшего в тираж спектакля. Вдали задребезжал трамвай. Выскочив из-за поворота, он промчался, не останавливаясь. Обвешанный красным кумачом с грозными лозунгами, с торчащими сквозь разбитые стекла винтовками и пулеметом, установленным рядом с вагоновожатым. Хмурые не выспавшиеся лица солдат и матросов, проводили недобрым взглядом стоящую на обочине парочку, но никаких активных действий не предприняли. И на том спасибо братцы. Вовка критически оглядел себя. Старенький овчинный зипун, или полушубок, не слишком выделялся из окружающей действительности, но голубые, выцветшие джинсы, ковбойская шляпа, пусть и потерявшая свою былую форму, блестящие кроссовки, чемоданчик с Кентом, несколько диссонировали с привычным обликом крестьянина. Олеся в своих льняных сарафанах, белом овчинном полушубке, цветастом платке, лаптях, вписывалась в действительность на сто процентов. Да… недалеко ушло крестьянство за семь веков. Традиции, проверенные временем. Надо менять внешность. А еще лучше страну и времена. А если Кента ударить электричеством? Вывести из ступора? Он же видел в старинном фильме, когда удар электрическим током спасал человеческую жизнь, заставляя биться остановившееся сердце? Мысль дюже антиресная! Мысленно произнеся старинную тарабарщину, Вовка горестно улыбнулся. Еще немного и он станет таким же древним пнем, как все вокруг. - Вов, глянь! У дяденьки на голове труба! - Бесхитростное дитя природы показала пальцем на прилично одетого господина. Господин, заметив боковым зрением указующий перст, издали похожий на ствол пистолета, непроизвольно съежился и ускорил шаги, еще пытаясь сохранить достоинство. - Это не труба, а как мне не изменяет память шляпа под названием цилиндр. – Объяснил Вовка и попросил. – Леся, пальцем в человека тыкать неприлично. Достаточно мотнуть подбородком в его сторону, или указать раскрытой ладонью. - Почему? - Обычаи местные. - Аааа… А что это проехало дребезжащее и грохочущее? Ладья на колесах, али железная телега? Почему оно на полозьях ездит? Чижолое очень? А почему лошади нет, или она внутри запряжена? - Железная телега называется трамвай. Ездит он на электричестве. А электричество это направленное движение электронов в токопроводящем материале. В данном случае натянутые веревки - провода, над трамвайной линией соединяясь оглоблей с трамваем, выполняют функцию тягловой силы, заставляя бежать по рельсам вагон с людьми. - Как маленькая лошадь? – Попыталась понять Олеся. - Как маленькая. – Согласился Вовка, в очередной раз, с ужасом осознавая разницу в образовании. Как объяснить то, что и сам толком не понимаешь? Для большого количества современников, многие оставалось непонятным, но никогда не мешало пользоваться. Зачем знать содержание процесса, если достаточно нажать выключатель и не совать пальцы в розетку? Надо отдать должное Олесе, окружающий мир, не вызывал у нее страха, а лишь удивление и восхищение. Она не грузилась впечатлениями, а старалась понять происходящее, схватывая все на лету. - Чудно… - Рассеяно ответила Олеся, пытаясь представить маленькую лошадь, бегущую внутри железного чудища. Сильная выходила лошадь, но уж больно маленькая, не больше кошки или собаки. Из-за угла вышли вооруженные винтовками люди, с красными повязками на рукавах, околышах фуражек и папах. Людей было много, человек десять-двенадцать. Основную массу людей, составляли военные, в серых солдатских шинелях. Рядом с ними, шли четыре пролетария в коротких полупальто темного цвета, и три человека в черном, как бандиты на пароходе. Короткие куртки и полосатые майки выглядывающие из-за распахнутого ворота на груди. Заметив стоящую парочку, патруль неторопливо направился к ним. Один из людей в черном, ненароком расстегнул деревянную кобуру с огромным пистолетом и положил руку на рукоятку. Вовка оглянулся по сторонам, в поисках отхода. Отступать было некуда, все выходящие на улицу двери были наглухо закрыто, а бежать до ближайшего поворота, подобно самоубийству. От пули не убежишь. Оставалось спокойно стоять на месте, надеясь, что вооруженные люди пройдут мимо. Не надо боятся человека с ружьем, пусть он сам тебя боится. Группа неторопливо подошла и чуть рассредоточилась вокруг Вовки и Олеси, беря их в полукольцо. Вовка и Олеся на голову возвышались среди них, как породистые псы, среди бездомных шавок. - Ваши документы. – Сухо потребовал человек в черном и требовательно протянул раскрытую ладонь, задрав голову и буравя черными глазами. - Дяденька, мы из прошлого пришли к вам гости. Князя Невского служилые люди. Оксана и Володимир. - Ответила Олеся, приветливо улыбаясь незнакомым людям. Непонятные железяки с трубами, примотанные к деревянным ручкам, не вызвали у нее тревоги. Военные недоуменно переглянулись и дружно нахмурились. - Ваши документы давайте! – Повторил человек в чёрном, и попытался объяснить. - Пачпорта. Мандаты. Я непонятно сказал? - Видите ли… - Вмешался Вовка, лихорадочно пытаясь сообразить, что им надо. Удостоверение личности? Но он сам личность, а если они хотят его проверить, то где у них дактилоскопический прибор для снятия отпечатка большого пальца? В Вовкином времени, документы никогда не спрашивали, все заменял отпечаток пальца, если возникали сомнения, то экспресс-анализ чешуйки кожи, волоса, слюны, считывал ДНК, и на этом все заканчивалось. Подделать молекулу, еще никто не научился. По всей вероятности они спрашивают бумажный носитель с информацией на человека, но у них этого нет… У Олеси, достаточно было слова и тебе верили. Ну и что теперь делать? Будем надеяться, что они поверят его честному слову. Вовка повторил. - Видите ли, мы, в самом деле, прибыли из прошлого. Из двенадцатого века. Вернее она из прошлого, а я из будущего, но вместе мы из прошлого… - Петрович. Ты понял, что этот гражданин сказал? – Человек в черном обернулся к мужикам. - Я нет. Прошлое? Будущее? Он нас за дураков держит. Документ давай сволочь господская! - Подожди, не ори как чумной! У меня на буржуйских прихвостней, революционное чутье остро развито. – Остановил один из солдат человека в черном, внимательно разглядывая Вовку. – Ишь как гладко стелет, как соловей поет. Да и шибко морда гладкая. Попил народной кровушки. И речь больно складная - Видите ли, мы прибыли… Наверняка буржуй, раз чумадан в руках. - Я про тоже гутарю. Ишь, какая оглобля вымахала. Да и баба под стать… А плетет ересь, для того что бы нам мозги запутать. И одетые шибко странно. Ну-ка, Сенька, пошарь у них по карманам да котомкам! - Руки поднять! – Скомандовал матрос. - Зачем? - Не понял Вовка. - Щупать вас будем, революционной, трудовой и мозолистой рукой! – Грозно сказал матрос. Весь патруль впервые заулыбался дежурной шутке. – На предмет чего непозволительного! Может вы контра! - Вы не имеете права! – Возмутился Вовка, представив мозолистую руку шарящую по телу Олеси.. - Ишь, как заговорил. Точно переодетый буржуй! – Сделал однозначный вывод солдат. – Разве сознательный пролетарий стал бы сопротивляться своей народной власти, показав бумагу?! - Да нет у них бумаг. Давай шлепнем мужика, бабу в комитет на допрос отведем, да пойдем дальше патрулировать район. - Предложил один из мастеровых, лениво ковыряясь в гнилом зубе. – Холодно на месте стоять, не май месяц - чадь. У меня ноги не казенные, а сапоги не юфтевые. - Революционная законность, тем и отличается от буржуйской, что вначале должна удостоверится в сознательности гражданина! – Вытащив огромный маузер из кобуры, матрос наставил его на Вовку. – Задирай руки, падла буржуйская! - Какой же я буржуй, если сантехником работаю? – Пролепетал Вовка, задирая руки и заворожено глядя нас ствол маузера. – В институте. - Так ты еще и прихвостень господский! Лизоблюд! – Возмутился матрос, и не размахиваясь, ткнул дулом под ребра. Боль была неожиданная и резкая. Железо скользнула по ребру и угодила в печень. Под механическим воздействием, фильтр на печени заработал интенсивнее, бросив Вовку в пот. – Еще слово поперек вякнешь, всю обойму в брюхо выпущу! - Ты погляди на руки! Часы буржуйские, наручные. – Заворожено сказал матрос, глядя на часть протыкателя времени расположенных на запястье. - Чур мои! - Что ж вы супостаты, делаете-то! – Бросилась на защиту Олеся, загораживая своей грудью Вовку. Грудь оказалась на уровне носа патрульного. – Разве можно человеку без повода обиду чинить! У нас даже князь энтово не позволяет! - А ты подстилка княжеская заткнись, и сама задирай грабли! – С трудом оторвав взгляд от соблазнительной груди, заорал матрос, задрав голову вверх. – Щас узнаем, за какие заслуги он тебя любил князь-то! - А вот за эти! – Своей нежной ручкой, спокойно поднимающей мешок с пшеном, она залепила матросу в лоб. Кувыркаясь как кегельбанный шар, он отлетел на стоящих сзади солдат, опрокидывая их на землю. Стоящие в стороне солдаты начали торопливо сдергивать с плеч свои винтовки. Счет пошел на доли секунд. Теперь выбора не было, возможность спокойно разойтись упущена и значит, придется применять насилие, хотя это и глубоко неприятно человеку, воспитанному на гуманистических принципах… Как говорится, бить человека по лицу я с детства не могу. Хорошо, что человек существо слабое и нежное. Достаточно хорошенько врезать по грудине, или солнечному сплетению, как организм замыкается в себе, пытаясь восстановить работоспособность. Ну и пусть пытается, а Вовка тем временем махал своими руками налево и направо, не давая возможности, врагам применить оружие. Олеся как могла, помогала, не отставая от Вовки. Пусть она и дралась чуть по девичьи, но результат, тем не менее, был неплохой. Патрульные летали как мячики по мостовой. Летели в разные стороны кровавые сопли из разбитых носов, кто-то пытался матюгнуться или позвать на помощь, но захлебывался в собственной крови и в крошеве зубов. Вскочивший на наги матрос, попытался поднять свою гаубицу, но, получив ногой в промежность подлетел на пару метров и, схватившись за безнадежно поврежденный орган размножения, тихо заскулил, теряя сознание. Через несколько секунд, военная компания была закончена. Патруль лежал в одной стороне, оружие и амуниция в другой. Переглянувшись, Вовка с Олесей стали портить винтовки, загибая стволы и разбивая приклады о мостовую. На улице так никто и не появился, спешить на помощь революционному патрулю, ни кто не хотел, лишь в окне напротив, мелькнуло испуганное белое лицо, и тут же скрылась за занавеской. - Аспиды алчущие! – Выругалась Олеся, доламывая последнюю трехлинейку, об мостовую. – Никакого почтения к незнакомым людям! Хуже чем псы – лыцари! Так ведь свои, родные! Так и норовят девушку обидеть. - Тебя обидишь! – Усмехнулся Вовка, примеряя трофейный картуз. Голова у предков оказалась небольшой, и фуражка держалась лишь на макушке. – Я представляю, что бы произошло, если б он тебя в непотребном месте задел. - И представлять нечего, поступила бы как с этим татем! – Мотнув подбородком на скорчившегося колобком матроса. – Я баловать никому не позволю, лишь мужу достануся чистой и непорочной. - Точно. – Согласился Вовка, мысленно отметив, как быстро она перенимает чужие обычаи и правила поведения. – А если узнаешь, что муж погуливает налево, ревновать и плакать не будешь, а сразу убьешь. - Налево – наипаче как с чужой жинкой, муж загуляет? – Сразу поняла Олеся намек. Как женщины понятливы, когда дело касается других женщин. Может она и не понимает что такое толерантность, но любые поползновения на свою собственность – сиречь мужа угадывает и без перевода и объяснений. – Нет, грех на свою душу не возьму, лучше утоплюсь в омуте. - Альтернативы нет. – Согласился Вовка и принялся связывать солдат и матросов поясными ремнями и веревками. Полазив по карманам, он добыл себе документы –бумажки, напечатанные на простой грубой бумаге с расплывчатыми синими печатями. Прихватив для верности несколько комплектов и стащив с потерявшего сознание бойца самую большую шинель, он скомандовал Олесе поднимаясь на ноги. – Все боевая подруга делаем ноги, пока к ним подмога не подошла. - Эх, отлупить бы их батогами, что б неповадно было к людям приставать. – Удрученно сказала Олеся, с сожалением оглядываясь по сторонам в поисках палки. - Их не пороть надо, а расстреливать! А лучше в больнице психической лечить. Больные на голову люди. – Взяв Олесю под локоток, он повел ее в сторону центра города, назидательно объясняя. - Вот видишь, что с народом делает нездоровая городская атмосфера? - Это не город виноват, люди! Забыли бога, без креста живут. Вот Всевышний их и наказал. Отринув божественное начало, человек зверем становится. - При чем тут бог?! Оставаться порядочным человеком, можно и без веры во всевышнего заступника. Не делай другому зла и тебе зла не будет. Ближе к центру улицы становились шире, но грязнее. Город, построенный на костях, сам стал стремительно превращаться в покойника. Большевики уже переехали в Москву, и засели в Кремле, перенеся столицу на старое, историческое место. В этом был свой тонкий политический ход. Обрубая себе пути бегства за границу, они совершили главное - надломили духовное сопротивление народа. Вдолбленное на протяжении пятисот лет в сознание народа, что Кремль является сосредоточием духовной и светской власти России, большевики утвердили свою власть, захватив сердце страны. Холодный и надменный Санкт-Петербург никогда не был понятен простому народу, живя своей, Имперской жизнью. С ним у людей никогда не были связаны сильные чувства, кроме страха, недоумения и восхищения. Вот мы какие! Можем и не хуже чем далекая Заграница, архитектуру и красоту творить! Выдвинувшись на берег далекого холодного моря, светская власть потеряла единство и связь с народом. За что и поплатились, расставшись вначале с властью, а потом и с жизнью. Москва это совершенно другое дело – это чувства, а они, как известно, лежат гораздо ближе к русской душе, чем холодный рассудок и чистый разум. За нее народ проливал кровь на стенах осажденного Кремля, со слезами на глазах сжигал в пожарах, не желая видеть торжество Наполеона. Бесшабашная, коррумпированная, застроенная как большая деревня, как попало и чем попало, она чем-то олицетворяла безбрежную русскую душу, в которой всего понемножку, светлого и подлого, веселого хамства и тоскливой хандры с веревкой на шее, щедрых подарков и сквалыжного скопидомства, разврата и святости, божественного и дьявольского. Каждой твари по паре. Поэтому никогда не сможет жить душа в голове, там для нее слишком холодно и пусто. Душа может жить лишь там, где есть чувства, где есть страсть, где есть жизнь. Питер это чувствовал и умирал. Умирал от глухой балтийской тоски, что никогда не станет снова блистательной столицей половины мира. Разум яростно противился глупым предположениям, но сила, а самое главное – власть, уже ушли. Следом как всегда убегали самые прозорливые и авантюрные личности – бандиты, воры, проститутки и попрошайки. Они всегда живут спинным мозгом и чутьем угадывают будущего вожака. Лишь потом, через года, десятилетия, когда поезд безнадежно ушел, следом пытаются податься и другие сословия. Но место занято, бывшие бандиты и проститутки наворовав себе средств, заимели семьи, наследников, приобрели светский лоск и манеры войдя в будущие элиты страны… Естественно, об этом Вовка не думал, убыстряя шаг и пытаясь затеряться в городской толпе. Голиаф, пытался спрятаться среди лилипутов. Возвышаясь над толпой куда-то спешащих прохожих, с котомками, авоськами, они выглядели, по крайней мере странно. Оксана, с детства привыкшая к повышенному вниманию к своей рослой персоне, переносила косые взгляды прохожих достаточно спокойно, с любопытством и недоумением разглядывая окружающий городской ландшафт. Хуже приходилось Вовке. С детских лет он был в глазах окружающих, очень среднего роста. Два метра среди соплеменников со средним ростом два-двадцать, согласитесь достаточно причин для юношеских комплексов. Но теперь, когда в этих средневековьях, он смотрелся как каланча, приятного тоже мало. Все время казалось под пристальными взглядами окружающих людей, что он, по крайней мере, забыл застегнуть ширинку, и у него белая спина. Он озирался, потел и краснел. Быть центром внимания местного человечества ему не хотелось, но в силу сложившихся обстоятельств, приходилось. В некотором плане столичный народ оказался терпимее к необычным событиям и феноменам - хоть пальцем не показывал, но вслед постоянно оглядывались, удивленно покачивая головами и цокая языком. От внутренних комплексов, помогла освободится огромная очередь, безмолвно стоящих людей с номерками на руках. В глубинной памяти всплыли странные слова - Что дают? Кто последний? Сказали, очередь больше не занимать! Откуда этот маразм? Прислушавшись к голове, он не услышал подсказок своего глючного чипа. Такие слова как - очередь, дают, он употреблял, но совсем в другом контексте и не в таких выражениях и словосочетаниях. По всей видимости, работа шла с генным уровнем подсознания. Глупые ученые еще смеют говорить, что в генах записана только информация о цвете глаз, волос и пола. Жалкие профаны! На генетическом уровне записывается то, что всегда может пригодится в дальнейшей жизни потомка, пусть и живущего во времена всеобщего благополучия и вседозволенности. Придет беда и человек легко сможет подойти к очереди из гуманоидов и, не задумываясь спросит: – Что дают, кто последний? Очередь просили больше не занимать! Олеся не забивала голову подобной ерундой. Стоящие в рад люди не вызвали в ее голове никаких вопросов, это еще слишком далеко для ее сознания. А вот люди… Вернее количество людей не укладывалось в понимании. Как же людей наплодилось! И это все русский народ! Пусть и слегка потемнее челом и раскосые. Светлых как она встречалось мало. Если Вова говорил вправду, что они оказались в будущем, а это ее прапрапраправнуки, то значит сила за ними! Поглядеть бы на Великий Новгород, он наверняка стал еще лучше, чем здешняя красота. Пусть и стольный город… Люди ходили в необычной одежде. Она еще раньше отметила, что мужики не в длинных холщовых рубахах, а носят странные портки, чуть похожие на басурманские, как у Володи. Но басурмане, портки по необходимости носят, что бы причинное место, не мозолить об конское седло. Не уж они все лошадей имеют? Не похоже. Вова же не имеет, да ещё и боится! Значит, точно, обычай такой… Бабы с девками, странные одежи имеют. Юбченки и сарафаны короткущие, еле щиколотки прикрывают. Блудницы не иначе. Губищи и щеки краской намазаны, брови повыщипаны. А ноги не голые, онучи, или портки тонкие? Али носки такие длинные? Но как они пряжу тонкую делают и вязки почти не видно? - Вов? А что девки, короткие сарафаны носят? - Обычай такой. Мода называется. - А что такое мода? - Это как обычай, только на весну , или осень иногда еще меньше. - А что у девок местных, на ногах? Онучи? - Чулки. Материя такая тонкая, на резинках. - А почему они лица мажут краской? - Что бы выглядеть красивее. - А брови зачем щиплют? - За тем же. - А в окнах бычьи пузыри натянуты? - Это стекло. - Как мои бусы? - Да, только по другому сделаны. - А почему телеги без лошадей ездят и без полозьев на земле? А куда оглобли привязывают? Проводов с маленькими лошадями не видно. Это трамваи другие? - Нет. Это автомобили, там внутри мотор. Лошадь железная. Механизм. Работает от угля жидкого – нефть очищенная. - Железная лошадь и питается углем…. - Пробормотала Олеся, представляя лошака жрущего вместо овса уголь прямо из горна. Ужаснулась и перекрестилась. – Ох, и напридумают баловство! А письмена над дверями зачем? - Это магазины. Лавки купеческие. На них написано, что они продают. Например – галантерея, бакалея. - Читать-то я могу сама. Но это ж для скольку народу непонятно! Не проще было нарисовать, что они продают? - Народ в основном грамотный. Безграмотные, в лавки ходят, а это для приличных и богатых господ. Они все грамотные. - А что такое галантерея? - Где разные вещи продают. Одежды, обувь, украшения для женщин… - А бакалея? - Там продукты. - Бананы? - И бананы тоже. Только мы попали в такое время, что сейчас народу не до бананов. И пустому хлебу рады. - Глядь, Вов! У девки, такая же шляпа, как у тебя! - Это не ковбойская шляпа, а дамская шляпка. - Не один ли леший! Ой, прости господи! – Перекрестившись, осуждающе поглядела на Вовку. - С тобой антихрист свяжешься, богохульничать научишься… А куда мы идем? - На электростанцию. Попробуем реанимировать Кента. - А может, в лавку зайдем? - Зачем? – Он недоуменно обернулся. - Поглядеть товар. – Олеся напряглась, вспоминая слово, и выдала объяснение. - Эхксурцию совершить. - Экскурсию говоришь? – Вовка внимательно поглядел на нее. Судя по всему, ее интересовала не экскурсия, а банальная женская потребность поглядеть товар. Усмехнувшись, он сжалился. – Хорошо, выбирай магазин! К этому времени они уже выбрались на Невский проспект и, хотя половина магазинов стояла заколоченная, другая часть оказалась разграблена и загажена, несколько из них, все же работали. Пошевелив губами читая названия, Олеся робко ткнула рукой в сторону женского магазина, с нарисованной шляпкой и витиеватой надписью – Дамский салон. - Хорошо, согласен. – Но строго предупредил. - Только поглядим ассортимент и идем дальше по делам! - Ой, Вова, спаси тя бог! Поняла, чай не полоротая. - Просияв, Олеся устремилась в магазинчик, находящийся в полуподвале высокого дома. Магазин, конечно, пострадал от революционного экстаза масс, но не очень сильно. В первую очередь, народ пограбил ювелирные, продовольственные магазины и лавки. Пострадали и магазины с тканями. Революционной стране понадобилось огромное количество материи для лозунгов и знамен. В магазине женского платья и аксессуаров лишь побили зеркала и начистили физиономию пожилому приказчику. Успел ли хозяин салона убежать, или его просто расстреляли, в первой волне заложников, никто не знал. Оставшийся персонал здраво решил, война–войной, революция-революцией, а жить все равно надо. Одними демонстрациями и лозунгами сыт, не будешь. Так, в сущности, и произошло, сменилась публика, но суть осталась прежней. Пусть рушатся Империи и гибнут народы, а женская красота существует всегда. Появилась новая аристократия. Пусть пока робкая и несмелая, но жены комиссаров, партаппаратчиков, райкомовцев, чекистов, тоже хотят выглядеть красивыми и привлекательными для своих мужей. Экспроприированное у расстрелянных буржуев золото и драгоценности не оденешь на кухарский наряд. Прекрасные бриллианты чистой воды неудобно носить под плотным платком, или красной косынкой. Да и что это за красота, если не себе поносить, не другим показать? Благородный металл и бесценные камни любят достойного обрамления. Так что без клиентов салон не оставался. Пусть и в меньших объемах, но торговля осуществлялась. Мешала работать жуткая инфляция, но твердая валюта иностранных государств, старые чеканные золотые империалы и червонцы по-прежнему были в цене. Вводилась карточная система, но она пока охватывала лишь торговлю продуктами. Приказчики и работницы под влиянием революционных перемен создали партийную ячейку, организовали профсоюз, местком и продолжали спокойно существовать, поплевывая на окружающую революционную действительность. Войдя в магазин, Олеся замерла в дверях. Такого благолепия она в жизни не видала. Подобная красота по ее мнению должна быть только в раю! Блестящие золотом дверные ручки, разрисованные малевщиками стены, да так аккуратно! Цветок к цветку, полоска к полоске. Потолок белый как облако! Лавки вычурные с мягкими седалищами из золотистой ткани. Зерцало во всю стену! Она, конечно, видела себя в отражении воды. По крайней мере, свое лицо она изучала, но так как здесь, во весь рост и сразу вся! Такого не бывало. Боже ты мой! Ну и уродина ты Олеська! Срамотища страхолюдная, по сравнению со здешним людом! Ни словом сказать, ни пером описать! Одежка хоть и чистая, да больно бедная, простая дерюга, да лен! И бровищи широченные, как у варнака! Не зря здешние девки, брови щиплют, ох не зря. Кому нужна такая чучела огородная?! Как ее Володимир терпит, уму не приложить! А свету–то скока! Каждый изъян на лице видать! Она обернулась по сторонам, пытаясь понять, откуда кроме окошек идет свет. Маленькие, но нестерпимо яркие огоньки, таились в прозрачных горшках под потолком. Эк, они лучины куда задевали! А как они их меняют? Они же должны быстро прогорать. А товару-то! Товару! Рядом появился Вовка, любуясь растерянностью Олеси. Продавец за прилавком, презрительно улыбнулся в усы, и, стараясь не показывать своих чувств, отвернулся. Не хватало еще, что бы эта деревня вшей сюда занесла. В прошлое бы время такую публику на порог не пустили, прогнав взашей. А теперь приходится терпеть гегемонов проклятых! Справившись с лицом, он постарался привлечь к себе внимание, негромко кашлянув в кулак. - Чего изволите граждане трудящиеся? – Олеся с Вовкой обернулись на голос. Вовка никогда не знал и не видел, что бы за прилавком магазина находился человек. Магазины самообслуживания в его время работали круглосуточно и без непосредственного участия человека. Какой дикий анахронизм! - Здравствуйте. – Коротко кивнул Вовка. - Мы так, случайно. Зашли поглядеть местные достопримечательности. - Достопримечательности в музеях и на выставках рассматривают. А у нас здесь трудящиеся люди удовлетворяют свои вековые чаяния. Я не для того здесь приставлен служить революционному народу, что б смотрителем работать. – Тонко послал приказчик деревенских зевак куда подальше. А самое главное тактично и не впрямую. Быдло крестьянское нюансов высокоразвитой речи не поймет, а у него хоть чуть-чуть станет теплее на душе. Экие они оба высоченные! Архангельские? Однозначно – большая Федора, да дура! - Вов, а можно я себе, что ни будь куплю? - Да у меня и денег нет. – Пожал плечами Вовка. – Придется терпеть. - У меня есть. Цельна гривна. – Застенчиво ответила Олеся, стремительно бегая глазами по прилавку с товаром. - Осталась от рубля, когда снедь на торжище покупала. Можно ее на себя потрачу? - Твои финансы, что хочешь, делай. – Благодушно разрешил Вовка и обернулся к приказчику. – Мы тут издалека прибыли. Очень издалека. Не подскажете, у вас тут какие денежные средства в ходу? И как к вам правильно обращаться? - Правильно обращаться – гражданин продавец. – Представился приказчик и лениво зевнул, критически оглядывая покупателей. – А денежные средства у нас простые. Керенки не берем, а доллары, фунты-стерлинги, серебро, золотые рубли – это всегда, здрасте-пожалуйста… - Олеся, у тебя, что за монета? – Спросил Вовка и предложил. - Покажи гражданину-продавцу, может на гребешок хватит. - Гривна. Правда Киевская, маломерная. Наши-то Новогородские по толще будут… - Чуть отвернувшись в сторону, полезла рукой к себе под сарафан на груди. Недолго повозившись, достала слиток серебра с клеймом, весом грамм в сто пятьдесят. – Тута на что хватит? - Ааа… эээ… - Замялся слегка приказчик, приходя в чувство от изумления. Он многое видел в жизни. Через его руки прошли монеты всевозможных стран и континентов, но живую гривну древней Руси… Ого-ого! Это, из какого далека, прибыли крестьяне? Да за нее и помимо серебряного содержания, можно столько выручить! Хотя жадность и обуревала приказчика, но честность в конечном случае победила. Лучше дать достаточно много, чем иметь проблемы в дальнейшем. Он не мошенник и должен соблюдать свою честь не менее других. В конечном счете, как еще в свое время учил хозяин, дай бог ему успокоения. - Честность приносит неплохую прибыль, а главное постоянно! Успокоив нервное дыхание, приказчик продолжил монолог. – Тута на многое хватит. Чего изволите господа хорошие? - Тогда будьте добры, приоденьте девушку, в соответствии с местной модой. – Попросил Вовка и, прикинув количество серебра, строго добавил. – Но не перебарщивайте. Скромно и со вкусом будет достаточно. - Сию секунду, господа хорошие, обслужим по высшему разряду! – Вскочив с места, приказчик легко оббежал прилавок, подобострастно кланяясь по дороге. - У нас товар фасонный, еще есть остатки с царских времен. А общую кондицию даме производить? Белила? Румяна? Постричь по французской моде? Завивка? Маникюр, педикюр не желаете? Мы фирма солидная, имеем возможность обслужить по высшему разряду любезных господ. Пока дама гардероб обновляет, чаю горячего не изволите с дороги, с баранками и сахарином? Угощаем за счет заведения! - Косу стричь не надо. – Остановил порыв приказчика Вовка. - Достаточно будет наложить небольшой общий макияж. Маникюр сделать приличный, но не яркий. Главное одежду подобрать… - Не извольте беспокоится, сейчас мода на короткие юбки, так что вашей даме будет в самый мон-плезир! - Хорошо, на ваш вкус. – Согласился Вовка и попросил. – У вас не будет чашечки горячего кофе? - Ваше величество, как же я вас сразу не узнал! – Внезапно вскрикнул приказчик и засуетился еще больше. – Непременно, непременно! Но какая конспирация! Буду нем как рыба, а когда наши подойдут? Устали, знаете ли, от этих красных харь! - Не переживайте, непременно подойдут. – Успокоил приказчика Вовка. По всей видимости, от предъявленного к оплате слитка, у продавца съехала крыша и он принимает их за кого-то другого. За очень великородную особу. Естественно приятно, но в дальнейшем возможны большие проблемы. Вовка перебил приказчика. – Вы, пожалуйста, побыстрее, мы торопимся. - Прошу великодушно простить! – Взяв Олесю под руку, предложил пройти. – Будьте добры пройти за зановесочку, на примерку. - Мне раздеваться надо? – Недоуменно спросила Олеся. - При вас?! - Не извольте беспокоится барышня, вас обслужат наши девочки. – Он строго крикнул в глубь магазина. – Машка! Зинка! Господа великородные пришли! Срочно обслужить по высшему разряду! Где возитесь лярвы сухорукие?! Приказчик с Олесей скрылись за занавеской и Вовка впервые за несколько дней остался один. Критически оглядев небольшой зал дамского салона, он подошел к зеркалу, внимательно себя оглядывая. Физиономия потемнела от ветра, кожа на лице и руках загрубела, потрескавшись. Джинсы истрепались и вытянулись пузырями на коленях, плюс, прожженная дыра внизу на штанине, рубаха засаленная и пропиталась потом. Лишь полушубок, какой был таким и остался, воняя овчиной и покалывая тело своим грубым мехом. А когда-то мечтал о натуральной коже. Бр-р-р….Эх! Где его сейчас дом, чем занимается? Страдает в тоске, или подыскивает нового жильца? Ванну бы принять с душистыми маслами, упасть на удобный диван и включив головизор уйти с головой в незамысловатый сюжет мыльной оперы…. В тоске Вова прошел в угол зала и сел на неудобный кожаный диван. Понятие о комфорте в начале двадцатого века было своеобразным. Как впрочем, и во все предыдущие века. Окружая себя дорогими вычурными вещами, человек абсолютно искренно считал, что достиг вершин блаженства. Такие элементарные понятия, как простота и удобство вещи, еще не посетила их младенческие умы. Дизайн, функциональность. Насколько он вспоминал историю, уже скоро человечество должно было прийти к этому. Но вот что раньше – ядерное оружие, или дизайн, честно говоря, не смог вспомнить. Чип в последнее время, замкнулся сам на себя и выходил на связь так редко, что помощи от него ждать себе дороже. Итак. Они попали во времена Октябрьской революции. То есть в то время, когда здравый человек встречался так же редко, как снежный человек в Гималаях. Мир сошел с ума. Что этому послужило причиной написано невнятно и многословно. Самое главное, что он должен сделать, это возвратить к жизни Кента. Кент синтезирует недостающую деталь протыкателя времени, и он без оглядки отсюда уматывают, с Олесей и Кентом, в ту же секунду. Достаточно двух смертельных приключений, что бы понять о рискованности местной публики отмороженной по самые гланды. Электричество у них существует, и это очень отрадно. Весь вопрос состоит лишь в том, поможет ли медицинская процедура вернуть к жизни голема. Если нет, тогда полный абзац. Они остаются в этом прошлом на все оставшееся время. В смысле до самой смерти. И умерли они в один день и один час, прожив долгую и счастливую жизнь. Представив свое существование в революционной России, Вовка сморщился как от зубной боли. Вошел, приказчик, неся на подносе чашечку ароматного черного кофе, в маленькой фарфоровой чашечке. Рядом стояла вазочка с сахаром и кувшинчик со сливками. - Разрешите господин. – Он ловко смахнул полотенцем невидимую пыль с журнального столика и поставил поднос. Расставив посуду, приказчик еще раз поклонился и достал из жилетки толстую пачку зеленой, резанной бумаги. – Желаете сразу получить расчет? - Что это? - Доллары Соединенных Штатов Америки. Извините, но Британских фунтов-стерлингов, пока в наличии нет. Не извольте беспокоится, отдаю по хорошему курсу. - Хорошо, положите на стол. – Невозмутимо ответил Вовка. Немного местной валюты не помешает, жизнь тяжелая и неизвестно что их ждет в дальнейшем. Откланявшись, приказчик скрылся за занавеской, а Вовка наконец-то воочию увидел настоящие доллары. Американские доллары – Великой Страны! Вот оно вещественное доказательство могущества демократии и свободы! Скромный непритязательный вид зеленоватых купюр, скрывающий в себе силу и мощь Великой в прошлом и в будущем державы. Бакс, капуста, зелень, а суть есмь доллар! Ничего, и здесь Вовка с Оксаной не пропадут. Если зависнут в революционном прошлом, то легко можно будет смотаться в Благодатную Страну и пусть все горит здесь ясным пламенем! Но это как крайний случай. Или не крайний? В это время Олесю, окружили девушки, и весело щебеча, принялись ее раздевать. Скинув зипун, сарафан и две исподние сорочки они провели ее в комнату с огромным железным корытом, заставили в нее влезть и, повертев колесики, стали наполнять ее горячей водой из двух блестящих медных трубок. Олеся вначале чуть-чуть испугалось, и немного смутилась своего голого вида, но девушки так весело принялись ее шоркать мочалом, что страх отступил. Из мочала лезла душистая, белоснежная как снег пена. Терли Олесю до тех пор, пока кожа не стала красная как у вареного рака. После этого девушки сменили воду в корыте и налив пахучей мази оставили на некоторое время её одну. Воспользовавшись одиночеством, Олеся домыла некоторые места на теле самостоятельно и легла отдохнуть. Ну, правнуки, ну умельцы! Сковать железную ванну, пустить воду по медным трубкам это ж надо такое удумать! Помечтать не дали. Снова вошли девушки с пушистыми полотенцами, обтерли насухо, одели в халат из такой же ткани и повели в соседнюю комнату. Положив Олесю на лавку, они принялись подстригать ногти на её ногах и руках, пользуясь железным инструментом – маленькими кузнечными щипцами, пилкой и наждаком. Придумают же ногти пилить, когда можно просто их подравнять зубами! Но приятно. Поглядев на преображенные персты, без заусенец и черной полоски под ногтями, Олеся полюбовалась работой девушек и твердо решила заиметь такой же инструмент для рук. С ногами было сложнее. Босоногое детство и юность закалили ногти на ногах, до крепости закаленного металла, а пятки не уступали твердости каблука. Поохав и поахав, девушки справились и с этой задачей, правда, изрядно попотев. Пусть инструмент был и маленький, но острый и крепкий. Пятки протерли ноздреватым камнем, и они стали мягкими как у маленькой годовалой ляльки. Закончив работу с ногтями и пятками, девушки приступили к лицу и телу Олеси. Достали прозрачные горшочки с мазями как у бабки Серафимы и принялись мазать лицо, руки и тело, втирая мазь мягкими круговыми движениями. Намазали лицо густыми белилами, губы красной краской, а на ресницы нанесли черную сажу. Кожу на лице сразу стянуло комком и стало казаться, что она находится в маске, как на весеннем празднике Масленицы. На этом экзекуции с телом были закончены и они принялись ее одевать в современные одежды. Сначала одели короткие, мягкие, исподние портки, почти как у Вовы. Сверху затянули пояс с висюльками и прищепками, к ним прицепили длинные носки с чудным названием - чулки, из тонкого материала и одели рваную, ,короткую, до средины лодыжки, с боковым разрезом юбку.. Олеся возмутилась и попросила иголку с ниткой, что бы зашить порванное, но девушки засмеялись и сказали, что сейчас такой обычай – юбки рваные носить. Отсмеявшись, приступили к верхней части туловища. Принесли две белых шапки сшитых вместе и с узкими ремнями того же цвета, со смешным немчурским названием - бюстгальтер. Не успела Олеся ойкнуть, как эта штука оказалась у нее на грудях, сдавив тело удавкой. Этот бюстгальтер, оказывается носят для того, что бы стояли груди, а не болтались, как вымя у коровы. У Олеси ничего не болталась, но она промолчала, так как девушки сказали, что эту штуку носят все приличные и честные девушки. Олеся считала себя приличной и честной. Сверху надели короткую исподнюю сорочку с воротом и с костяными кругляшами – пуговицами. На неё натянули тряпичный зипун на теплой подкладке и, поправив растрепавшуюся косу, надели на голову шляпку с короткими тульями. Долго искали подходящую обувь, но справились и с этой задачей. Когда преображенная и похорошевшая Олеся появилась из-за занавески, Вовка ее с трудом узнал. Строгая дама в сером неброском костюме, в простенькой шляпке и остроносых ботиночках на каблуке, она разительно отличалась от простой деревенской девушки, которую он знал до этого. Раскрыв рот, от неподдельного изумления, Вова поднялся с дивана и, разведя руками, спросил. - Олеся, ты, что ли? – Судя по интонации, это был самый искренний комплемент произнесенный Вовкой за всю свою сознательную жизнь. - Тебе нравится? – Смущенно произнесла Олеся, поправляя слишком короткую по её понятиям юбку. Из-за занавески выскользнул приказчик, беспрерывно порхая над Олесей, убирая невидимые пылинки с пиджачка, явно напрашиваясь на комплемент за проделанную работу. - Слов нет, одни междометия. – Честно признался Вова, но на всякий случай спросил. – Это не слишком вызывающе для вашего времени? - Всё как вы просили. – Ответил приказчик, любуясь своей работой. - Вашу даму можно принять за работницу революционного аппарата. А если одеть вместо шляпки красную косынку, то вполне сойдет и за агитработника. Кстати и вам бы рекомендовал сменить костюм. Пусть это будет маленький презент от нашей фирмы. Вова критически оглядел себя в зеркале. Кроме голубых штанов, все другое в этом времени носили. – Ладно, что вы рекомендуете? - У нас остались кожаные английские куртки, в них сейчас очень любят щеголять большевики. Вещь практичная и удобная с большим количеством карманов. – Поглядев на джинсы, продавец решительно добавил. - Рекомендую сменить брюки на флотские клеши. - Как думаешь Олеся, стоит поменять? - Я уже говорила Володимир, про твои портки. Уж больно у них вид неказист. Синюшные, драные, срамота! Ей богу! - Уговорили. Если бесплатно, То тащи… Экипировка Вовки заняла несколько минут. Распрощавшись с приказчиком, они вышли из магазина. Дождавшись, когда клиенты окажутся за дверями, приказчик подошел к телефону и побрякав о рычаг трубкой, стал вызвать телефонистку. Спустя несколько мгновений трубку подняли. - Алле барышня? Соедините, пожалуйста, с Чека. Без разницы с кем. Есть архиважное сообщение…. Теперь на Вовку с Олесей, на улице внимания почти не обращали. Наоборот, встречные люди старались отойти в сторону, заискивающе улыбаясь, или сразу бледнели, пытаясь побыстрее проскочить мимо великанов. Вовка часто поводил плечами, поскрипывая новой кожаной курткой и, привыкая к необычной одежде. Штаны оказались достаточно просторными, лишь чуть-чуть коротковаты, но огромные клеши скрывали этот недостаток. Олесе было сложнее, местная одежда не давая возможности идти быстро и свободно. Все тянуло, сковывало, мешало дышать. Особое неудобство доставлял бюстгальтер, стягивающий грудь железным обручем. Нога в новомодных ботиночках с каблучком, так и норовила подвернуться на неровной дороге, а шляпка, постоянно съезжала на бок. Олесе, пришлось взять Вову под руку для устойчивости и меньше вертеть головой по сторонам. Ресницы на глазах потяжелели, пудра подсохла и застыла, неподвижной маской. Она уж не рада была, что согласилась на подобную пытку. Лучше б она не меняла своей привычной одежды, хотя ногам в чулках было приятно, тонкая ткань, вызывала непривычное волнение в теле. Небольшой диссонанс с одеждой вызвала холщовая котомка и блестящий чемоданчик, но в городе уже тронутой разрухой и всеобщей неразберихой, на подобные мелочи никто не обращал внимания. Начало смеркаться. Оставаться на улице и заниматься поисками электростанции в ночное время, становилось не безопасно. Вовка решил найти какое нибудь временное пристанище для ночевки. Лучше истратить небольшое количество американских долларов, чем снова общаться с патрулем. Возле одного из домов столпилась небольшая толпа, внимательно слушающая жестикулирующего человека забравшегося на небольшую импровизированную трибуну – пустую перевернутую бочку. - Первый, внятный источник информации. - Подумал Вовка и потащил Олесю в толпу. Разгоряченный мужчина размахивал зажатой в кулаке фуражкой. - Империалисты всех стран поднимают голову, обрушивая подлые удары на молодую республику! Проклятые недобитые монархисты и прочие сволочи, загоняя в свои ряды несознательных крестьян и казаков, собирают силы для нападения на нас! Врангелевцы и Колчаковцы огнем и мечом прокладывают дорогу к сердцу революции – Красному Петрограду и Красной Москве! Недобитые внутренние контрреволюционеры, прячут свои запасы зерна и хлеба, пытаясь задушить костлявой рукой голода энтузиазм трудовых масс и сознательного крестьянства! Они думают, что действуя сообща, смогут поставить народ на колени и вернуть его к многовековому рабству! Не выйдет! Пусть буржуйские выкормыши обвиняют нас в репрессиях и расстрелах! Это наглая и беспардонная ложь! Мы вводим красный террор лишь в ответ на белый!. Не мы его начали. Подлое убийство народного представителя лишь малая толика их преступлений! Революционная сила и воля масс не позволит им победить! Сегодня утром, Уральские товарищи из революционного Екатеринбурга нам передали, что вчера были предан революционному суду и расстрелян Николай Кровавый доведший страну до хаоса и позорной войны с Кайзеровской Германией! - Царя-то одного расстреляли, или все змеиное гнездо истребили под корень? – раздался голос из толпы. - Полностью товарищи! Теперь у белого движения нет идейного единства! Пусть попробуют сейчас объяснить свои цели! Их грязная сущность вывернется наизнанку! - О, господи и детей…. – Негромко прошептала молодая женщина, но заметив стоящего рядом Вову в комиссарской куртке яростно закричала. – Так им и надо эксплуататорам трудового народа! Немало цари-императоры нашей кровушки попили, пусть теперь в своей захлебнутся! - Так им и надо! Довели страну! - Собаке – собачья смерть! – Поддержала немногочисленная толпа. – Наконец-то Кольке Кровавому – юшку пустили! И развратной его жинке – полюбовнице Распутинской, пистон, куда надо вставили! - Давно пора! - Уральские товарищи, конечно, проявили излишнюю самостоятельность. Центральный Комитет партии к этому отношения не имеет, но в сложившейся обстановке приветствует свершившийся акт возмездия! – Продолжил кричать оратор. – Нашей власти еще меньше года, нам не легко бороться с доставшимся нам, тяжёлым царским наследием! Страна разорена кровопролитной войной, но мы идем на жертвы и выполняем свои обещания. Провозглашенные декреты о мире, земле и свободе неуклонно будут исполняться несмотря ни на какие жертвы и страдания! Смерть эксплуататорам трудового народа! На виселицу буржуйских прихвостней! Ура товарищи! Все свободны. - Ура! – Нестройно подхватила толпа и немедленно стала рассасываться. Люди старались не задерживаться и не идти больше чем трое вместе. Оратор спрыгнул с бочки, заметил Вовку и Олесю продолжающих стоять на месте и неторопливо подошел к ним. Громкий голос оратора, размещался в молодом кудрявом брюнете, небольшого роста с резкими, птичьими движениями. - Товарищ, табачком не угостишь? - Да я собственно не курю. – Растерянно развел руками Вовка. - Из бывших? – Спросил оратор, с вожделением поглядывая на кожаную куртку. Не поняв вопроса, Вовка дипломатично, но честно ответил. - Из будущих. - Ааа… международный интернационал. – Уважительно протянул оратор и протянул руку представляясь. - Моис… Михаил. Волгин - моя партийная кличка. Недавно взял, все еще путаюсь. Работаю временно агитатором при Агитпропе, до получения более ответственной работы в военном комиссариате троюродного дяди. Троцкого. Пока проверяют автобиографию, партийные бюрократы. Приехал из-под Одессы помогать советской власти бороться с контрреволюцией. А вас как зовут? - Владимир. – Вова осторожно пожал протянутую ладонь и представил Олесю. - Как успехи с агитацией? - Неплохо. Я работаю с революционными массами, а часть товарищей из чека, выявляет внутренних врагов. - Как это? - Во-первых, засекаем тех, кто не останавливается и не участвует в митинге. Во-вторых, выявляем тех, кто комментирует высказывания во вред революции, разнося слухи и сплетни среди трудящихся. - Лихо. – Удивился Вовка. – А если человек по делам спешит? - Сознательный товарищ должен участвовать в революционных мероприятиях и получать правдивую информацию, несмотря на революционную занятость! – Торжественно сказал Волгин, но потом слегка поправился. – Случаются и недоразумения, но в основном революционное чутье нас не подводит. - Получается? - Еще как! Мы за последнее время столько внутренних врагов выявили! – Гордо ответил Волгин. - Буржуи из всех сил сопротивляются молодой народной власти. Если б не Чека – барские выкормыши и прихлебатели, давно бы подняли голову Гидры империализма. Только беспощадная борьба и революционный террор, способны навести порядок в этой лапотной и невежественной стране. Вы согласны? - Да конечно. – Безропотно согласился Вовка, моля бога, что б Олеся не сказала какую либо глупость. Но она занятая освоением новой одежды едва прислушивалась к разговору, чувствуя, как наливаются тяжестью ноги. - Мы недавно в городе, не подскажите, где нам можно остановится на ночлег? - Недавно прибыли с задания? – По-своему понял неуверенность интернационалистов Михаил Волгин, безостановочно находясь в движении. – С этим в городе легко! Получите мандат в Смольном и можете смело вставать на постой в любую квартиру на Невском! Если будут возникать, позвоните в Чека, они быстро и решительно разберутся с контрреволюционной сволочью. Хотя в последнее время, таких господ встречается очень мало, повывели за последнее время. Дорогу до Смольного знаете? - Имею представление, найдем. Спасибо…- Вовка на мгновение задумался подыскивая обращение. Как же они друг к другу обращаются? Включился на мгновение чип. Ах, да купеческим синонимом слова друг. – Товарищ. - Эх, жаль что у вас табачку нет… - удручено сказал Волгин зябко поежившись от вечернего холода. – Ладно, пока товарищи, мне тоже пора. Снова митинг организовывать у проходных Путиловского. Пожав друг другу руки, они разошлись. Предложение Моисея Волгина, обратится в Смольный, Вовка решил не использовать. Не зная досконально местных особенностей соваться с головой в неведомое… Почему страна имеющая тысячелетнюю историю, ввязалась в авантюрную любовь с большевиками? Почему безропотно отдалась на растерзание и братоубийственную войну? Почему идеи коммунизма резко овладели народными массами? Объяснить все трехлетней Первой Мировой Войной? - Но после восемнадцатого года, когда Германия капитулировала, многострадальная страна еще пять лет, самоотверженно воевала сама с собой. Сложным экономическим положением трудящихся масс? - Но трудящийся и нищий пролетарий получал неизмеримо больше во время войны, чем при Советской Власти все оставшиеся семьдесят лет. Несправедливой, абсолютной монархией? - Но к началу семнадцатого, после февральской революции, гражданских свобод стало в десятки раз больше, чем в любой, самой демократической стране. Видимых причин для революции не существовало. Ни экономическое, ни политическое положение не обуславливало условий для захвата власти карманной партией большевиков насчитывающей к Октябрю семнадцатого не более нескольких тысяч человек, пусть даже фанатично верящих в свою идею и в своего вождя. Даже пресловутая версия о немецких шпионах не выдерживала критики. По всей видимости, выплыла наружу, многовековая ненависть к правящей верхушке страны. Господам, дворянам, попам, интеллигентам, всем тем кто, олицетворяя власть, рассуждая о чаяниях народа, продолжал на ней паразитировать. Любое терпение не бесконечно, и когда оно кончается, ему на замену приходит ярость, выливающаяся в большую кровь и большее насилие. Народу надоело ждать, когда ему соизволят предоставить равные условия и равные свободы с «избранными». Каждый человек рожден равным и смертным. За все унижения и полученные обиды есть лишь один способ отквитаться – месть. Да месть ужасна и страшна в своей бесчеловечной сути, она проклята новым богом, но она есть единственное оружие и надежда для оскорбленного человеческого достоинства. Никакой закон не страшен для преступника, если он уверен, что после смерти, на земле останется его дети и его род. Только мысль о том, что его проступок обернётся смертью своего племени и любимых ему людей, пугает и страшит его больше божьего суда. Месть - это джин из бутылки, которого легко выпустить, но очень сложно вогнать обратно. Всегда, во всех российских бунтах, низшие слои общества, мстили сословиям, разделявшим общество на патрициев и плебеев, мстили за незаслуженные ограничения, за лицемерие и фарисейство, за фальшивую голубую кровь и незаслуженные титулы. Слишком долго господа рассуждали о свободах, слишком долго мямлили и лили крокодиловы слезы, распускали слюни в дебатах о грядущем счастье, не ударив палец о палец, не делая реальных шагов и подвижек к достижению истинных целей. После Февраля господа лишь стучали себя в грудь и делили министерские портфели, крича народу, что лишь благодаря им - вы плебеи стали равны патрициям, упрекая в бездействии и безмолвии. В конце концов, случилось именно то, в чем народ и упрекали. Крестьянин и рабочий не захотел брать дарованную свободу, брошенную как подачку нищему, он захотел взять ее сам, своими собственными руками. Народ выбрал большевиков не за бредовые идеи коммунизмы, а за туманные обещания всеобщего счастья и всеобщего равенства, горько обманувшись в очередной раз. Но осознание обмана пришло гораздо позднее. Гораздо позднее… … Вовка рассудил просто. Если это имперская столица, значит должны быть гостиницы. Много гостиниц. Где-то же расселялись многочисленные приезжие иностранцы и вельможи из других стран и городов? Надо только поискать! Действительно, в соседнем переулке, рядом с Невским проспектом, оказалась гостиница, пусть и не самого шикарного вида. Портье при виде зеленой бумажки стал любезным и ласковым, самолично дотащив холщовую котомку до небольшого двухместного номера на третьем этаже, с удобствами в конце длинного коридора. Извиняясь и кланяясь он включил свет и исчез из номера получив чаевые, а Вовка с Олесей, наконец остались одни, после бурного дня в революционном городе. Бросив на кровать ноутбук с Кентом, Вова критически оглядел номер. Узкая комната с фикусом на подоконнике, Высокие четырехметровые потолки, две односпальные кровати у противоположных стен, массивный платяной шкаф и круглый стол с зажженной лампой. - Да, уж… апартаменты не царские… - Протянул разочарованно Вовка и сел на стул возле кровати. - А где здеся очаг? - Спросила Олеся, все еще топчась у входа в комнату. – Замерзнем поди. - Не замерзнем. Проходи не стесняйся. – Чип выдал народную поговорку, а Вовка глубокомысленно ее озвучил. - Два индейца под одним одеялом не замерзают. - Лепота какая! – Олеся робко прошла в комнату, потрогала кровать, осторожно присела на краешек. Кровать мягко пружинила. Олеся покачалась как на морских волнах. – Мягкая лежанка… - Кровать называется. У нас есть, чем поужинать? - Мясо, да яйца вареные, каравай хлеба и вареная репа. Мед хмельной еще чуть в баклажке остался. – Рассеяно ответила Олеся, продолжая оглядывать комнату. – А как огонь в стеклянный горшок посадили? - Давай поужинаем, а потом я начну отвечать на твои вопросы. – Взмолился Вовка. – Целый день не ели! - Придумают же люди! – Восхитилась Олеся горящей лампой и встав с кровати принялась готовить ужин для двоих. Через несколько минут непритязательный ужин был приготовлен. Позавчерашний хлеб, потемневшие яйца, полная тоска для изнеженного желудка привыкшего питаться здоровой и полезной пищей сдобренной витаминами и полезными минералами. Втянув аромат вареной репы, Вовку чуть не вырвало, он брезгливо поморщился. - От таких амброзий, у меня сплошная непроходимость стула. - Не знаю чего у тебя, и где не проходит, а пища очень даже и полезная. – Обиделась Олеся, очищая вареное яйцо. – Не капризничай, подсаживайся к столу. Что бег послал, тому и рады. - Слушай Олеся, у меня возникла неплохая идея. – От одной мысли, что ему придется питаться вчерашними объедками, мысль у Вовы заработала ярко и вдохновлено. – Пусть тут и происходят революции, но все равно люди же не только дома питаются, должны быть места для совместной трапезы. - Ну и? - Не поняла Олеся. – К местному князю на трапезу пойдем? - Конечно не к князю, да у них и совершенно другая власть. Пойдем в корчму, или кабак! Как у вас называются лавки при торжище, где поесть приезжему крестьянину можно было вволю? - Корчма что ль? – Недоуменно ответила Олеся, и, вспомнив о родине печально добавила. - А еще отроки по торговым рядам бегают с пирогами и бубликами... - У нас осталось небольшое количество местных денег, и я предлагаю, сходить в ресторан при этой гостинице! – Торжественно произнес Вовка. Подумал и шутливо поправился. – Или в кафе со стриптизом. - Вот еще, деньги на баловство тратить! – Возмутилась практичная Олеся. – У нас полный стол еды, а мы попремся в ночь, неизвестно куда трапезничать. - Кто бы говорил про экономию! – Упрекнул Вовка. – Иметь средства и не иметь возможности получить удовольствия? Дорогая моя, жизнь состоит не только из обязанностей и постов, но и из мелких человеческих радостей, составляющих смысл нашей грешной души. - Эк, ты куда хватил! – Усмехнулась Олеся. – Радости радостями, а за поступки перед богом отвечать все одно придется! - Я же тебя не грешить зову.- Обиделся Вовка, мысленно поправившись, что и этого бы не помешало. – Просто поесть горячего в человеческих условиях. Пошли? - От щей капустных я бы не отказалась. – Задумчиво протянула Олеся, борясь с искушением. Но слабая женская душа уже поддалась соблазну и звала на приключения. Да… как бы пришлось тяжело человеческому роду, если бы женщины не бросались очертя голову за сомнительными удовольствиями наравне с мужчинами. Пусть многие дамы практичны и рассудительны, но иногда их душа плюет на условности и несется вскачь навстречу судьбе. Обычно после этого рождаются дети…. Не подавая явного радостного вида и интереса, Олеся нехотя согласилась. – Хорошо пойдем в твой лесторан, но поедим только горячих щей и кашу с мясом! Никакого хмелю и меду! - Век глюков не видать! – Жизнерадостно согласился Вовка и, вскочив с кровати, стал поправлять костюм. Через несколько минут, они сидели в прокуренном кабачке расположенном в полуподвале гостиницы. Их пустили туда лишь после того, как Вовка показал зелень валюты и клятвенно заверил персонал, что он никакого отношения к большевикам и левым эсерам не имеет. На маленькой эстраде в углу зальчика, бренчал на пианино худой как богомол мужчина с необычайно длинными руками и ногами. Кудрявая, белёсая голова его, издали напоминала одуванчик. Несмотря на свой экзотический вид он неплохо владел инструментом, исполняя попурри на городские романсы в живой, непринужденной манере. В зале было три десятка столиков, расставленных вдоль стен, небольшой загон для танцев, кадка с пальмой и зеркальная стена с пулевым отверстием посредине. Обстановка слегка напоминала любимую забегаловку Вовки, где он с Тимом любил оттянуться после трудового дня, но с поправкой на революционную обстановку террора охватившего город. Принятый царским правительством запрет на продажу алкоголя большевики не отменили, и глядели сквозь пальцы на забавы бывшего правящего класса. Посетители представляли собой разношерстную публику, но общая тенденция на принадлежность к уголовному сословию прослеживалась вальяжными повадками медвежатников и нервными косыми взглядами щипачей. Отдельно сидели гоп-стопники, глуша водку как лимонад. Ресторан скорее напоминал воровскую малину, чем светское заведение, хотя присутствовала и приличная публика, если такое обозначение возможно применить к бывшим господам прошедшей эпохи, внезапно обнищавшим после экспроприаций, и теперь прячущими свой аристократизм под солдатскими гимнастерками. Дамскую половину ресторана, представляли бывшие светские содержанки оставшейся без богатой клиентуры. Все в зале нещадно дымили папиросами и самосадом, застилая сизым дымом неяркий свет керосиновых ламп под потолком и стеариновых свеч на столиках с присутствующей публикой. Судя по облезлой позолоте на вензелях и рамах зеркал, протертым портьерам на зашторенных окнах, заведение переживало не лучшие времена. Едва они уселись как к ним подбежал юркий официант и выхватив из нагрудного кармана маленький блокнотик, а из-за уха огрызок карандаша, замер в полупоклоне, приглашая сделать заказ. - Добрый вечер уважаемый рикш… - Вова замер, подбирая слово для обращения. Ничего не придумав, он решил плюнуть на условности, напрямую спросил. - Как звать? - Степан. – Коротко представился официант, внимательно разглядывая парочку потенциальных лохов, мысленно прикидывая, на сколько сможет обуть господина в комиссарской кожанке. Сумма выходила приличная, и он приветливо улыбнулся, сверкнув золотой фиксой. – Впрочем, ваши сиятельства могут звать меня как угодно-с, мы-с не обидчивые-с. - Тогда Степан, принеси нам меню и карту вин. – Потирая руки, в предвкушении предстоящего праздника гурмана, распорядился Вовка. - Извиняйте господин, с бумагой нынче дефицит, всю изъяли большевики-с на революционную агитацию. – Степан виновато развел руками. – Но я могу-с предложить любое блюдо в пределах ваших, так сказать, финансов – и потер палец о палец, показывая, что он имеет ввиду. - Доллары Соединенных Штатов Америки тебе подойдут, любезнейший? - Вова небрежно достал из кармана десять баксов, и положил на перед собой. Сидящая рядом публика перебросилась короткими, но выразительными взглядами. - Доллары САСШ? С превеликим удовольствием. – Десятка непостижимым образом исчезла со стола. – Чего изволите? - Мне щей… - Вмешалась Олеся, но на половине фразы примолкла, заметив испепеляющий взгляд Вовки. Тот перевел взгляд на официанта и широко улыбнулся. – Дама шутит. На ночь набивать живот не стоит, поэтому нам пожалуйста рыбку по-французски, бутылочку сухого светлого, побольше зелени, и десерт на ваш выбор. Средств достаточно? - Вполне достаточно ваше сиятельство. – Официант учтиво поклонился и снова блеснул золотой фиксой. - Извините, хлеб только черный. - Переживем. – Отмахнулся Вовка. - Минералочки захвати. Официант с заказом исчез. Вовка гордо откинулся на спинку деревянного стула. Олеся с любопытством оглядывала обстановку, слегка морщась от запаха плохого табака. Особенно ей понравился гусляр, извлекающий чарующую музыку из черного огромного ящика. Пусть мелодия была непривычная на слух, но захватывала. У них в деревне только пастух Ивашка мог исполнить что-то подобное на дудочке, да и то когда в смерть напьется хмельной браги, или в зеленом поле, когда пасет в одиночестве стадо. Народ ей тоже понравился, все сидели степенно, пили вино, не орали и не гоготали как дикие гуси, а лишь вполголоса перешептывались друг с другом, кидая взгляды из-под бровей. Воспитанные люди ее потомки, что же они смуту в городе устроили, бунтовать против князя и хозяина своего надумали? Не по людски… Олеся с интересом наблюдала, как через несколько минут, на широких, плоских мисках официант принес заказ. Положил рядом с каждой маленькие вилы и тупые, железные ножи. Ложки почему-то не положили, но Вова спокойно взял маленькие вилы в одну руку, в другую тупой нож и принялся аккуратно разделывать рыбу. Официант принес прозрачный горшок из стекла и разлил напиток в стеклянные кружечки на длинных ножках. Вова себя чувствовал за столом, как рыба в воде. Отложив вилы в сторону, он взял в руку фужер, и предложил тост. - Олеся, я предлагаю поднять наши бокалы за благополучный исход нашего путешествия в революцию! – Он слегка коснулся о Олесиного бокала, раздался мелодичный звон хрусталя. - Я только чуть-чуть пригублю. – Сразу предупредила Олеся, и осторожно взяв хрупкую кружку, отпила глоток. Желтоватая, прозрачная жидкость, пахла незнакомой ягодой, и было кислой, как перестоявшая брага. Не смотря на это, она легко пилась и была приятна на вкус. Вовка выпил свой бокал до конца и принялся ловко орудовать вилкой, кусок за куском отправляя рыбу в рот, не забывая и про свежую траву, которую назвали непонятным словом - салат. Тяжело вздохнув Олеся взяла в руки острую железяку и, наблюдая за Вовкой принялась копировать его движения. Рыба как рыба, белая и костлявая. У них в деревне предпочитали рыбу получше, а костлявой кормили собак. Она бы не отказалась от более скоромной пищи, каши гречневой с маслицем и кусочком мяса, да и щей понаваристее….. Но со своим уставом в чужую деревню не ходят. Обедать под музыку было интересно, хотя смысла не очень и много. Разные люди и разные интересы. Вот если бы на свадьбе погулять! К столу, чуть покачиваясь, подошел, моложавый, седовласый мужчина, одетый в поношенный фрак с бабочкой и несвежую сорочку. Хотя его лицо было чисто выбрито но огромные набрякшие мешки под глазами говорили о нездоровом образе жизни. Коротко кивнув головой, мужчина обратился к Владимиру. - Господа, разрешите присесть? – Не дожидаясь ответа, он присел за свободный стул. - Вы приезжие? - В некотором роде. – Опешив от наглости, ответил Вовка. – Так заметно? - Чувствуется свежее дыхание провинции. – Сделал своеобразный комплемент незваный гость, поставив Вову в тупик. - О, извините, мы не представлены друг другу. С кем имею честь? - Владимир. – Не вставая из-за стола, коротко кивнул Вовка и, стрельнув глазами в сторону девушки, представил. – Олеся. - Очень приятно. – Мужчина приподнялся из-за стола, пожал руку Владимиру, и задержав Олесино запястье, коротко чмокнул его губами. Девушка, опешив от неожиданности, не успела среагировать, а потому притихла, смирившись с поцелуем. Конечно, это довольно странный способ здороваться с незнакомыми девушками, но приятный… - А я так сказать, осколок серебряного века, если вам что-то говорит. – Заметив растерянные глаза собеседников, незнакомец усмехнулся. – Когда-то я был популярным поэтом, мои стихи нравились самому Блоку! Впрочем неважно… Разрешите? Взяв пустой стакан оставленный официантом для минеральной воды, он наполнил его вином из бутылки. - Ваше здоровье господа! Промчится клокот бурь и на расчищенной поляне, опять как прежде будем мы! – Он ловко опрокинув вино в рот, чуть сморщился и посетовал, кивая на бутылку. – Конечно не первый сорт, но после самогона и марафета, сойдет. Так на чем мы остановились? Да кстати, как вам понравилась мое двустишие? Как вы относитесь к стихотворцам? - Сказателям? – Не поняла Олеся. – Тем, которые былины сказывают, и описания жития святых поют? - Нет Олеся, это что-то наподобие древнего рэпа американских чернокожих – коренных жителей Соединенных Штатов. – Глубокомысленно поправил захмелевший Вовка. – Нечто среднее между рекламными слоганами и архаическими частушками. Настала очередь опешить незнакомцу, он мог предположить, что люди выгонят его из-за стола, что им не понравятся его стихи, но что бы вообще не знать что такое стихи! Это, не лезло ни в какие ворота. Куда катится цивилизация! - Вы что, Пушкина не читали? Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты? Тютчева? – О счастлив тот, кто пережил мгновенья роковые? – Судя по недоуменным физиономиям Вовки и Олеси, они, в самом деле, не знали. Незнакомец умилился. – Господи, какая прелесть! Пришло племя, младое, незнакомое. Но как вы без этого будете жить после революционной бури, у вас же нет трепетного движения души? Без него, человек уподобится дикому зверю! - Трепетного движения нет, а душа есть! – С вызовом ответила Олеся. – Вы господа заумь придумаете, а потом над простым человеком смеетесь, ежели он не знает. Вы научите, а потом смейтесь. - Кому нравится – тот и изучает. – Вмешался Вовка, и сверившись с микрочипом в голове, немного затянув с ответом, но все же выдал отрывок стихотворения. – Мой дядя самых честных правил. Гляди-ка, помню! - Но это же базис, на котором должна расцветать культура! – Воскликнул мужчина. - В мое время, любой просвещенный человек мог цитировать любимых поэтов часами! Гуманитарное образование спасет мир. - Но почему же вам не помогло, не спасло? – Вопросом ответил Вовка. – От того, что вы поэт, стихотворец - вы стали лучше? Чище? Светлее? Судя по вашему виду, мне кажется, что нет, счастливее вы не стали. - Доля правды в ваших словах есть. – Согласился Незнакомец и снова налил вина из бутылки в свой стакан. – Многие знания, многие печали. Наше время безнадежно ушло, мы жили в придуманном мире фантазий, но пришли вы, и все рухнуло. - По всей видимости, фантазия была через чур бурная. – Усмехнулся Владимир. - А может все случилось из-за того, что вы оторвались от основной массы народа. Вы создали себе условия и могли посвящать свое личное время любым делам, а основная масса продолжала бороться за свое существование, зарабатывая себе на жизнь потом и кровью. Нехорошо получается. - Но кто мешал их предкам, проявлять больше расторопности и рвения, для того что бы обеспечить безбедную жизнь своим детям? – Мужчина опрокинул второй стакан с вином. – Я не виноват, что у меня было безбедное детство. - При чем тут родители? – Удивился Владимир, наблюдая как его вино, исчезает в бездонном желудке незнакомца. - Вы лишь паразитируете на славе и богатстве своих предков. Относительно же того, что мешало всем стать одинаково богатыми. Насколько я знаю историю, ваши родственники и мешали, разделив общество на классы и сословия. - Но мы, в конце концов, и дали народу свободу! – Обиделся незнакомец. - Почему, хотя б из элементарной благодарности, они не сохранили хрупкую иллюзию демократии, а выбрали самую жуткую форму тирании? Власть толпы? - Свободу даруют рабам, а человек предпочитает брать сам. Например, как вы сейчас, бесцеремонно пьете наше вино, а не ждете, когда я его вам предложу. - Хорошо, признаю, здесь вы меня подловили.. – Незнакомец ни на грамм не смутился, расхохотавшись раскатистым пьяным смехом. – Извините, но я забираю лишь то, что потерял во время революции. Вы же тоже это не заработали. - Как это не заработали?! – Возмутилась Олеся. – Я, почитай, два месяца на кузне горбатилась, ежедневно мехи раздувала да молотом махала, что бы нашему князю подков и мечей наковать! Тебе бы такой работы испробовать, тогда, небось по другому бы относился к труду других людей! - Простите мадам, я и не знал что вы пролетарского происхождения. – Мужчина прижал руку к груди. – Тогда пардон, разрешите откланяться. - Вы уже уходите? – Деланно удивился Владимир. – Нешто не хотите больше учить нас сирых и убогих? - Уходить надо всегда вовремя. – Глубокомысленно ответил мужчина, и неловко качнувшись, встал из-за стола. – Пока не попортили фейс и не испортили друг другу настроение. Успехов господа в революционной борьбе. С сожалением, поглядев на недопитую бутылку, певец серебряного века откланялся и отбыл к другому столику. Володя с Олесей переглянулись и продолжили ужин. На сцену поднялись еще два музыканта и присоединились к пианисту. В зале возникло движение и на площадке перед сценой появилось несколько танцевальных пар. Исполняли аргентинское танго, вошедшее в моду совсем недавно. Видимо, именно по этому, не все умели правильно танцевать, и основная масса танцующих просто топтались, тесно обнявшись, друг к другу. Олеся с осуждением поглядела на танцующих и отвернулась в сторону. Кто же так пляшет? Это не пляски, а вертеп какой-то! Вовка, наоборот, загорелся желанием потанцевать. Конечно, народ танцевал совсем не так, как в его время, на его взгляд слишком холодно танцоры исполняли чувственный танго. Помявшись, он робко предложил Олесе. - Может, пойдём, потанцуем? - Плясать, как они? – Возмутилась Олеся, но через мгновение сменила гневный тон, на смущение. – Но я так не умею. - Это не пляски, а танцы. – Поправил Вова. - Главное в танце, это не умение двигать ногами и телом, а быть рядом со своим партнером, чувствовать его, осязать. Это своего рода ээээ…. Смотрины. Танец, это возможность показать себя и других поглядеть. Лучше это делать с человеком, который тебе нравится. Как в поговорке, лучше один раз пощупать, в смысле потрогать, чем сто раз увидеть. Если не хочешь, я пойду, приглашу кого ни будь другого. - Кого это ты собрался щупать? – Ревниво спросила Олеся и решительно встала из-за стола. – Учи своим бесовским танцам! Опыта в танцах у Вовки было чуть больше чем у Олеси. В его время, танцы подразделялись на два вида - быстрый и медленный. Быстрый – это когда каждый танцевал сам с собой, а медленный – если танцевал с партнером. Принципиальной разницы какого пола партнер, не существовало. Если с быстрым танцем проблем не было, то с медленным возникали. Вовка был жуткий гетерасексуал и поэтому, любил женщин, но вот женщины, далеко не всегда отвечали ему тем же. Встав из-за стола, Вова взял свою даму под ручку и вывел на средину площадки. Публика оживилась. Наблюдать двух танцующих великанов местному народу еще не доводилось. Решительно выдохнув, Вова посмотрел на танцующих, и скопировал положение рук. Одна на талии, другая в руке партнера. Олеся не сопротивлялась и безропотно позволила себя обнять. Теперь осталось самое сложное, начать ритмично топтаться на месте, пытаясь не наступить друг другу на ноги. Пропустив несколько тактов, они вошли в ритм и дальше дело пошло лучше. Самое главное не молчать и безостановочно двигаться. Олеся лишь сейчас обратила внимание, какой Вовка высокий. Он возвышался над ней примерно на голову, большой сильный и глупый. Пусть он прибыл из будущего, но ничем особенным от других мужчин не отличается. От него так же пахло потом, грязной, давно не стираной рубахой и специфическим запахом мужчины стесняющего показать свои истинные чувства. Единственное что по настоящему отличало его от других мужчин, что он был её – Олесин мужчина! Одна мелодия закончилась, сменившись другой, а они все топтались и топтались на танцевальном пятачке под визгливую музыку ресторанных музыкантов, по новому ощущая по-новому друг друга…. …Под утро в дверь негромко постучали. Олеся всегда спавшая чутко и настороженно, сразу проснулась, ощущая вы душе неясную тревогу. Вовка беззаботно похрапывал на соседней койке, просунув голые ноги сквозь железные прутья койки. Вчера вечером они протанцевали до самой ночи, и будить его она не решилась, пусть поспит друг сердешный. Олеся встала с кровати и босая прошлепала к двери. - Кто там? – Шепотом спросила Олеся, выглядывая в замочную скважину. В коридоре было темно и разглядеть ни чего не удалось, но судя по порткам, перед комнатой стоял мужчина. - Я, портье. Тут вам ээээ…. Почта. - Какая почта? – Не поняла Олеся. - Откройте и увидите. – Олеся послушно щелкнула защелкой и распахнула дверь. Кто-то схватил ее за руку и резко выдернул в коридор, одновременно ударяя по голове чем-то тяжелым. Но Олеся обладающая высоким ростом оказалась сложной жертвой. Привыкшая к опасностям жизни, она инстинктивно отпрянула, получив лишь скользящий удар по темечку. Вскрикнув Олеся начала сопротивляться, ночным татям, вырываясь из потных рук, отчаянно брыкаясь и лягаясь. Но силы оказались слишком неравные, часть нападавших осталась усмирять Олесею, а другая часть бросилась в комнату и напала на спящего Вовку. Не ожидавший нападения, тот попытался сопротивляться, но даже встроенные в мышцы имплантанты не смогли помочь справится с нападавшими. Через несколько секунд на руках защелкнулись наручники, и завернув руки, его вывели прочь из комнаты. - Вещи забрали? – Спросил властный голос незнакомого мужчины, стоявшего чуть в стороне. – Повнимательней с ними. Ишь, какая дура здоровенная, если что, стреляйте на поражение. - Лягается сучка! – Произнес мелкий мужичок, потирая бедро. – Чуть мне по хозяйству своим копытом не угодила. - В камере отучим! – Зловеще успокоил голос командира. – Всуньте им кляпы, что б не орали и быстро всех вниз на улицу и в грузовик. Ничего не понимающих спросонья, Вовку и Олесю потащили на улицу, поторапливая прикладом по ребрам и бокам. На улице трясся маленький грузовик с открытой кабиной. Арестованных забросили в кузов и нападавшие дружной гурьбой влезли следом. Чихнув сизым дымом, грузовичок затрясся по мостовой, неторопливо катясь по утреннему городу. Валяться в одних трусах на тряском полу кузова в окружении угрюмых мужиков и матросов приятного мало. Но еще меньше приятного наблюдать, как на твою любимую женщину лежащую в одной сорочке, пялятся похотливые взгляды вооруженных людей. Воспользовавшись перерывом, конвойные достали самосад из кисетов, и принялись крутить самокрутки, оживленно переговариваясь после удачно проведенной операции. Судя по коверканной речи, люди в основном были не русской национальности, хотя и встречались чисто славянские физиономии. Один из небритых блондинов показывая пальцем на лежащую Олесю коротко хохотнул. - А эта бабища, как лягнет Петьку по яйцам… - Неправда Лацис! – Подскочил на скамейке мелкий мужичок. - Я увернулся, она мне по бедру попала! - Да… таким копытом по мужскому хозяйству заехать, мало не покажется. – Согласился задумчиво другой бородач. – Мне по зиме еще, в феврале похоже, одна мамзель из заложниц, саданула каблуком по сапогу, так не поверишь - две недели хромал! Ладно, бабка научила мочу к ноге привязывать. - А что с бабой? Отомстил? - У нас мстительности к несознательным гражданам нет. – Затянувшись самокруткой и выдохнув с наслаждением дым, спокойно продолжил. – Опосля расстреляли, когда ее муж с агитации вовремя не вернулся. Опоздал на пятнадцать минут… - Бывает. – Согласился матрос. – А этих куда везем? Может проще сразу предать революционному суду? К стенке и всего делов-то! - Я думаю, в Чека отвезем. – Задумчиво ответил бородач. – Какие-то важные птицы. Допросить необходимо. А потом само собой - к стенке. - У морды отъели! – Матрос пнул Вовку по ребрам. – Сразу чувствуется буржуйский выкормыш. Или шпион. Разве нормальный мужик такую срамоту на задницу наденет? Кальсоны надо носить! Контра короче! Я их и за версту чувствую. - Ээээ…. Не скажи! - Не согласился другой матрос. – Иной раз и не скажешь, до того под народ маскируется, что аж мозоли на руках рисуют и под ногти грязь специально вставляют. Что б значит, не раскусили. - Пусть что угодно рисуют! Морду-то ихтилигенскую не спрячешь, ежели только под противогаз! – Все жизнерадостно заржали. По всей видимости, эти бывшие крестьяне и солдаты еще не привыкли быть палачами. Но ничего, пройдет еще несколько месяцев и страх греха перед богом и людьми исчезнет, и они будут выполнять свою работу так же добросовестно и спокойно, как в прошлой, крестьянской жизни. Крестьянская общинная жизнь – община, общее, коммунизм. Это слова одного порядка и примерно одного содержания. По крайней мере это все перемешалось в сознании крестьян, тем более что представление о рае – царствии божьем тоже лежит в этом русле. Свободный человек, без вождя и начальника строящий свою жизнь по своим мыслям и делам. Не совсем так, но примерно. Заложенное природой и эволюцией стремление выжить в коллективе, так как человек все же стадное животное, но и стремление разума выйти за эти рамки, стать независимым, подталкивает человека из крайности в крайность. Перед смертельной опасностью объединится, но лишь едва она миновала, как тут же быть максимально дальше от стада и жить своей жизнью. Как объединить эти два взаимоисключающих начала? Ответ прост, но одновременно и сложен до чрезвычайности. Научится жить не инстинктами и животными желаниями, а головой и разумом. Жить без войн и неравенства. Основная масса людей так и хочет жить, но кроме основной массы людей всегда существует деятельное меньшинство неудовлетворенных неудачников. Плохая наследственность, воспитание, кривые зубы, слабая потенция, обломанная хромосома, заставляют ущербного человека комплексовать по поводу и без, доказывая окружающим, что он ничуть не хуже чем обыкновенный человек с нормальным здоровьем и без скрытых отклонений в психике. Очень хорошо для общества, когда энергия ущербных, находит правильное русло и человек доказывает окружающим свое превосходство посредством музыки, живописи или любого другого творчества. Но гораздо чаще неполноценная личность выбрасывает на окружающее общество один негатив, не имея особых талантов ни к чему, кроме кровожадности и властолюбия, Пусть все видят какой я плохой и нехороший! Пусть все ужаснуться, и падут ниц, лобызая мои пятки! Из-за подобных кровожадных неврастеников, нормальное общество вынуждено влачить свое несчастное существование, лишь в тайне надеясь, что когда ни будь, в далеком будущем, или хотя бы в загробной жизни, оно освободятся от подобного хлама и смогжет зажить счастливо и безоблачно. Что и пообещали большевики, громогласно заявив на весь свет, что лишь они построят царство божие на земле, где будут все равны и независимы, счастливы и любимы. Для этого, надо лишь стряхнуть прах со своих ног. Удалить сословия, убрать эксплуататоров и дать всем свободу, равенство и братство! Наивные, недалекие, простодушные люди! Разве могли вы подумать что вашу святую мечту можно так просто, походя, извалять в грязи? Разве представляли вы свои неокрепшим разумом, какие изощрённые формы может принимать природа зла, что бы скрыть свою кровожадную суть? Нельзя стать свободным, поработив другого человека! Что бы стать равным, нельзя быть диктатором даже в мелочах. Идея свободного мира нельзя нести на штыках, доказывая её преимущество! Добро с кулаками, уже не добро! Оно встречает в ответ лишь зло с кулаками! Хотя и подставлять другую щеку, бр-р-р…. Их доставили какой-то мрачный дом. Конвойные прощупали одежду и частично отдали обратно, возвратив рубаху и брюки Вовке, а Олесе ее старинный сарафан. Не освобождая от наручников, их развели по разным камерам и оставили на время в покое. Мужская камера, в этом заведении, представляла собой, огромную комнату в подвале, с одиноким зарешеченным окошком под самым потолком, еле пропускающим утренний свет. В одном углу стояла наполовину наполненная человеческими фекалиями деревянная бочка, распространяя зловоние, а всё пространство вокруг, было занято спящими людьми. Оглядевшись по сторонам Вовка, тяжело вздохнул и уселся на грязный пол, что делать он еще не знал, но решил не торопить события. Все происходило как во сне, не здесь и не так– печально и абстрактно. Предаваться печальным размышлениям долго не пришлось. Не прошло и часа, как дверь открыли и, подхватив его под мышки, двое конвойных потащили его вдоль по коридору. Через пару проёмов каменной лестницы, по сумрачным коридорам, его доставили в небольшую комнату, на первом этаже, где за обшарпанным столом, сидел изможденный худой мужчина, с лихорадочно блестящими глазами. Жестом указав на стул, он отпустил конвойных, взял чистый листок бумаги и положил его перед собой. - Здравствуйте. Я чрезвычайно уполномоченный Отто Иваскаусен, буду вести ваше дело. Чем быстрее вы все честно расскажете, тем быстрее мы предадим вас революционному суду. - За что? – Не понял Вовка. – Что я такого сделал? - Сопротивление власти при исполнении. – Пояснил чекист, желчно усмехаясь. – Итак, ваша цель посещения Петербурга, ваше сиятельство - Это вы про патрульных что ли? – Сообразил Вовка, удивляясь, как быстро их выследили. - Но они не имели права нас останавливать! - В городе, где действует чрезвычайное положение и комендантский час, сопротивление властям, уже повод для принятия высшей социальной меры. - Но они же не документы проверяли, а пытались нас просто ограбить! – Возмутился Вовка, не удержавшись, поинтересовался. – А что такое высшая социальная мера? - Расстрел. – Коротко ответил следователь и, пододвинув листок чистой бумаги, что–то начал писать. – Отвечайте коротко и честно. Искренность ваших ответов может смягчить меру наказания. Выше имя? Фамилия? Отчество? - Владимир Леонидович Кубышкин. – Запнувшись, ответил Вовка. Решительность и суровость худого мужчины с грозным названием – чрезвычайный уполномоченный, заставили биться сердце неровно и часто. Вовка за всю свою сознательную жизнь не встречавшийся с органами правопорядка по причине их незаметности в будущем, начал слегка мандражировать, решив отвечать честно и откровенно. Поверит или не поверит грозный следователь, об этом он как-то не задумывался. - Год рождения? - Вам по какому исчислению говорить? По христианскому, мусульманскому, или буддистскому? - По нормальному. – Буркнул следователь. - Две тысячи триста двадцать четвёртый. - Двадцать четвёртый… - Записал следователь, старательно выводя цифры. Подняв голову от бумаг, он желчно улыбнулся. – Шутить изволим ваше сиятельство? За дураков неотесанных держим? Ну-с, Ну-с… Каждый неверный ответ лишь усугубляет ваше и без того шаткое положение. Социальное происхождение? - А как это? – Не понял Вовка. - Родители у вас кто? Из буржуев, аристократов, или служащих? - Родители? – Вовка задумался. То, что мать с отцом не принадлежали к буржуям и аристократам, это однозначно. Служащим? Тоже незамечены. Отец периодически менял специальности пробуя себя в разных областях науки и техники, периодически носился с гениальными идеями по журналам и фондам, предлагая невыполнимые прожекты и фантастические идеи. В последнее время он остепенился и занялся подводным фермерством на Юпитере, а мать давно разойдясь с отцом, занималась дизайном ландшафтов, где-то под Марсом заведя новую семью. Дед с бабкой улетели в очередную экспедицию к Шебушерам и вернутся лишь через несколько лет. Скорее всего, он из служащих и работающих. Вздохнув с облегчением, Вова гордо ответил следователю. – Записывай в служащие! - Ну, ну. А у нас есть другие сведения. – Следователь многозначительно сощурил глаз. – Ваше сиятельство… - Что вы меня все сиятельством называете. – Возмутился Вовка. – Где я сияю? - Да происхождение просвечивает. Не смейте врать! – Следователь хлопнул ладошкой по столу. – Нам все известно! - Что вам известно? – Не понял Вовка. - Все! – Отрезал следователь и задал следующий вопрос. – Где проживаете? - Обычно проживаю на окололунной орбите, по причине работы на Земле, но иногда на выходные отхожу дальше. - Где-где?- Удивленно переспросил удивленно следователь и рассмеялся. – На Луне? Лунатик что ли? - Не на Луне, а на окололунной орбите, мне так летать на работу ближе. – Пояснил Вовка. - Грамотный? - Как у всех, - пятнадцатилетка и специальные курсы координаторов андроидных систем жизнеобеспечения автономных жилых модулей. - Не понял. Какой оператор? – В свою очередь удивился следователь. – Проводить специальные операции на территории молодой республики? - Да нет. Я просто руководитель группы големов осуществляющих зачистку и уничтожение паразитов в системе жизнеобеспечения координирующих систем. Методом бесконтактных автономных фобов. – Представился Вовка. – Если проводить аналогии с вашими специальностями - то, скорее всего координатор. - Так-так. – Обрадовался следователь. – Откуда прибыли? - Из Новгорода. – Бесхитростно ответил Вовка. - Значит, и там поработали?! – Воскликнул Отто, потирая ладони в возбуждении. – Вот откуда связи тянуться! С кем там сотрудничали? Кого лично знаете? - С князем не знаком, в основном с ополченцами знался, вам Олеся подтвердит! Мы там с немецкими рыцарями воевали. -Но у нас сейчас Брестское перемирие с революционной Германией! – Удивился Следователь. – На каком основании вы с ними состояли в вооруженном конфликте? - Так они же хотели Новгород захватить! – Возмутился Вовка. – Вы что истории всемирной не читали? - При чем тут история? - Как при чём? Там же всё написано! Они свиньей пошли, а Князь их встретил на Чудском озере. Немец, он в латах, даже кони, тяжёлый, вот и провалился под лед! - При чем тут немцы и лед?! – Закричал следователь. – Последнее подобное военное событие в двенадцатом веке состоялось! Вы что? Меня за идиота держите? - Нет. Но я же вам человеческим языком объясняю. Мы с Олесей оттуда и прибыли. – Вовка тяжело вздохнув, и попытался следователю все объяснить. – Сам-то я из две тысячи триста сорок четвертого года, из вашего будущего. Работаю при институте, оператором андроидов – сантехников. Один ученый изобрел протыкатель времени, а я его испытывал и попал в прошлое, в двенадцатый век, к Олесе, во времена Александра Невского, а потом мы оттуда попали случайно к вам. - Вы несете полный бред, и думаете, что вам я поверю? – Следователь усмехнулся и откинулся на спинку стула. – Симулируете сумасшествие? Не надейтесь, вам это не поможет. Лучше говорите правду, чистосердечно сознавшись в контрреволюционной деятельности, чем водить революционное следствие за нос. - Но я и говорю правду! - Хорошо, раз вы так настаиваете, опишите наше будущее. – С усмешкой спросил следователь. - Там уже построили коммунизм? - Коммунизм это как? - Это, когда вся власть принадлежит коммунистам и народу? – Терпеливо как идиоту, попытался объяснить следователь. - Кто возглавляет революционные советы, есть ли бедные и богатые? - Власти там нет, и поэтому наверно, никто ничего не возглавляет. – Ответил Вовка. - Про коммунистов я не слышал. Но бедных нет, как и очень богатых. - То есть вы хотите сказать, что общество никто не возглавляет? - Деланно удивился следователь. - Нет направляющей и организующей силы ведущей общество светлого будущего вперед? - Зачем нас вести, разве мы бараны? – Удивился в ответ Вова. - Во все века была и будет власть! Только раньше власть была несправедливая – господская, а теперь будет наша народная. – Следователь, закончив речь, замолчал, задумавшись. - Хорошо, отложим политэкономию на более поздний период. А пролетарии там есть? - Уточните. Пожалуйста, кто такие пролетарии - Пролетарии – значит наиболее производительная и организованная часть общества. – Пояснил. - Те, кто создает материальные блага. - Андроиды, роботы и големы? – Догадался Вовка. – Есть, конечно! Они все и производят, а люди лишь осуществляют контроль над ними. - Разве люди в будущем не работают? - Как не работают? Еще как вкалывают! Четыре дня в неделю! По пять часов в день! – Возмутился Вовка и терпеливо объяснил. - Я же говорю, они осуществляют контроль над големами и роботами. Думают и контролируют! Занимаются науками, искусством, путешествиями, ведут насыщенную культурную жизнь. - Хорошо устроились потомки. – Хмыкнул следователь. - А вы помните, благодаря кому вы всем этим обязаны? - Конечно, правда, уже плохо. – Сознался Вовка. – После вас почти четырестат лет прошло, разве все упомнишь! Но насколько я помню, ваша диктатура продержалась лет семьдесят, или около того…. - Диктатура пролетариата? - Диктатура партии. – Уточнил Вовка. – Хотя хрен редьки не слаще. - В каком смысле? – Не понял следователь. - Любая власть любой группы населения над другой, есть диктатура и бред. – Пояснил Вовка. - Наши предки потом отказались от разделения человека на классы и группы, запретив любую власть человека над человеком. - Но это же анархия! - Не анархия, а полиархия. Поли – много, большинство, все. архи - власть. Всевластие, то есть власть всех. – Он пояснил свою мысль. - Никто не имеет права управлять и командовать другим человеком, не при каких условиях и обстоятельствах. Свобода человека ограничена лишь свободой других членов общества. Грубо говоря – если ты не приносишь вред окружающим, то можешь делать все что угодно и как угодно. Возможны общественные союзы, но опять же, без руководства и насилия над личностью. - А на работе? – Удивился следователь. - Как вы работаете без начальника? - Зачем мне начальник? Я что, сам не знаю, что мне надо делать? Если я действительно , не в состоянии решить проблему, то я обращусь к специалисту, обладающему более высокой квалификацией. К специалисту, а не начальнику! Специалист, может осуществлять общее руководство за производственным процессом, но не более. Хотя мне честно больше нравится демократия, но от нее отказались после второй Великой Революции. Хотя напрасно. Я тоже считаю, что власть в отдельных ее проявлениях должна существовать, но ни как не диктатура, пусть и пролетариата. - По моему, вы несёте полный бред. Следите за пальцем. – Следователь поводил пальцем из стороны в сторону. Проследив за движением пальца, Вовка усмехнулся, а следователь озадачился. – Реакция нервной системы нормальная, а речь бессвязная. Вы при аресте головой не ударялись? - Нет. - Тогда, какого хрена водите следствие за нос! Анархия никогда не сможет быть ведущей силой в обществе по причине отсутствия организующих факторов. - Так я то же говорю! - Согласился Вовка. – Демократия с выборными должностями и выдвигающая на передовые рубежи здоровые личности общества может вести человечество вперед семимильными шагами! - Демократия это выдумка империалистических агентов. – Не согласился следователь. -Она выполняет роль продажной девки для одурманивания трудового народа. Только диктатура пролетариата и классовая борьба могут привести человечество к победе коммунизма. - Еще скажите, что кухарка сможет управлять государством! – Рассмеялся Вовка, вспомнив древнюю поговорку. -Вы знакомы с работами вождя? – Неожиданно удивился следователь. – Похвально, похвально, если б вы не были моим классовым врагом, можно было бы с вами подискутировать. - Что тут дискутировать? - Пожал плечами Вовка. - И так ясно, что государство возглавляемое любым правящим классом становится инструментом насилия. Выборная демократия, это да, это один из альтернативных путей развития общества, особенно когда она возглавляется личностью. - Кончайте трепаться! – Следователю надоело вести беседы на политические темы, и он остановил красноречивого арестанта. – Гражданин Кубышкин, я не могу вас понять, с одной стороны, вы несете полную чушь о своем будущем происхождении. С другой стороны, вы рассуждаете как завзятый анархо-синдикалист, хотя у нас есть сведения, что на самом деле вы являетесь одним из главных организаторов монархической террористической организации. Оказываете сопротивление органам власти, расплачиваетесь серебряной гривной. Кто же вы на самом деле? - Я же говорю. Прибыл из будущего, но перед этим я оказался в прошлом. – Устало, стал объяснять Вовка, удивляясь тупости представителя революционной власти. – Все элементарно! - Элементарно…. – Задумчиво протянул следователь, принимая трудное решение. Подследственный напустил туману, и требовались дополнительные данные. Данные могла предоставить только его сообщница. Следователь отодвинул исписанный листок. – Хорошо, подумайте на досуге в камере, о своей дальнейшей судьбе висящей на волоске. Это вы понять в состоянии? - Так значит, не отпустите? - Почему не отпускаю? – Следователь улыбнулся пришедшей на ум шутке. – В камеру можете пройти беспрепятственно! Конвой! Вошли двое солдат с винтовками наперевес. Жестом, указав на арестованного, следователь попутно распорядился. – Приведете его сообщницу. Немного погодя, конвойные доставили в кабинет Олесю. В старинном сарафане и макияже начала двадцатого века, она производила впечатление опереточной пастушки из незамысловатой французской пьески. По возможности, приветливо улыбнувшись, следователь указал ей на стул. Пододвинув чистый листок, он, предварительно представившись, начал очередной допрос - Как вы догадываетесь, вы находитесь в чрезвычайной комиссии – Чека. Я ее чрезвычайно уполномоченный Отто Иваскаусен. Любая неправда и ложь могут лишь усугубить ваше положение. Вы меня понимаете? - Разумею. – Зло ответила Олеся. – Чай не полоротая. -Хорошо, только язык коверкать не обязательно, изображать из себя крестьянку, тоже. – Усмехнулся следователь. – Судя по вашим одеждам, вы деревню представляете лишь на лубочных картинках, а с личика забыли крема и румяна стереть. Что же вы так, непрофессионально барышня? - Так то меня в лавке намазали. – Оправдалась Олеся. – Красоту боярскую наводили. А я дуреха и согласилась незнаючи… - Не желаете значит, правду говорить… ну-ну… - Следователь почесал кончиком карандаша затылок. – Пойдем другим путем. Я задаю вопросы – вы максимально честно отвечаете, ясно? - Что ж не понять. – Увидев, как следователь, водит острой палочкой по чистому листу, напоминающему кусок белой ткани, и на ней появляются черные буковицы, Олеся не удержалась и спросила. – А что у вас за стило? Сажей пишет? - Это карандаш. – Машинально ответил следователь, и внезапно разозлившись, закричал на арестованную. – Немедленно перестаньте разыгрывать идиотский спектакль, подстилка буржуйская! Карандаша она не знает! Еще скажи, что ты из двенадцатого века! - Володимир сказал? – Поняла Олеся. – Если знаете, так что спрашивать внове? А орать на меня не надо, я не ваша холопка! - Так…. Сговорились… - Протянул следователь. – Хорошо, рассказывай свою версию барышня-крестьянка. Имя, Фамилия. Отчество? - Олесей кличут, тятю Кузьмой кликали, а истинного имени я тебе не скажу, ты не из нашего роду. - Запираешься? – Оторвал голову от записей следователь. – Ну-ну… Поехали дальше. Сословие? Происхождение? - А как это? - Родители кем были? - Тятя кузнецом был, а мама из крестьянской семьи. Погибла она, вместе с младшенькими братовьями. – Вспомнив о погибшей семье, Олеся пригорюнилась. - Псы-рыцари из немчуры, всю деревню вырезали годков пять назад. Сирота я. - Сочувствую. А псы-рыцари, это когда Александр Невский был? – Уточнил въедливый следователь. – В тринадцатом веке? И сирота ты с тех времён? - Нет, в прошлом году родитель помер. – Уточнила Олеся. - А немчуру, мы в этом году били, по весне в Чудском озере потопли. Наши-то легко оделись, а те в железо закованы, от макушки до пят и кони в… - Знаю, знаю, историю читал. – Перебил объяснения следователь. – А где вы с вашим дружком познакомились? - Он не дружок мне сердешный. – Олеся густо покраснела. – Так… знакомый… я его в лесу нашла. - Как в лесу, если он утверждает, что из будущего прибыл? - Он то из будущего, а я его в лесу нашла, когда он к нам пришел. – Начала рассказывать Олеся. - Я силки поставила на зайца, иду по лесу, гляжу он с сердешный под деревом лежит, весь посинел уже от холода, я к себе в избу его и утащила. По следам выходит, что с неба свалился, может вправду из будущего. Как дите малое, ничего не умеет. А потом мы к вам в гости попали. - Тоже с неба? - Нее… Через темень серую. – Уточнила Олеся и хихикнула. – Вова говорит, что вы потомки мои, а я ваша пращурка, прабабка. - Что-то ты бабушка молодо выглядишь. – Сделал неловкий комплемент следователь. – Князья-то сильно обижали? Тяжко крепостной холопкой быть? - Мы холопами не бывали! – Обиделась Олеся. – Мой тятя, кузнецом знатным был! - Пролетарии значит… - Нее… мы никуда не летали! – Запротестовала Олеся. – У нас деревня давно на месте стояла, пока немчура не сожгла. - Значит крестьянского сословия… Образование? Читать, писать умеешь? - Буковице и слогам обучена. Стило в руках держала… - Ох, морочишь ты мне голову! – Погрозил пальцем следователь. – Сама себе противоречишь. Дочь кузнеца, а грамоте обучена. Холопкой не была, а крестьянку изображаешь. Носишь старый сарафан, а вся размалевана, как городская барышня. Думаете, я вам поверю? Алиби и доказательная база на нуле. Решили, что в революционную бурю, когда старые законы отходят в сторону, а новые еще не приняты, вы сможете ловить рыбку в мутной воде? Рассказывай, зачем прибыли в Петроград?! Плести очередной контрреволюционный заговор?! Организовать бунт?! - Мы сюда поглядеть пришли и Кешу починить, а у вас тут ужасы происходят! – Осуждающе произнесла Олеся. - Режете друг друга как басурмане! Где это видно, русский на русского войной идет?! Что же земле Русской одни напасти за напастями? Я думала, что хоть у вас счастье есть! - А у нас и есть счастье. – Парировал следователь. - Мы сбросили с плеч ненавистных господ и буржуев. Разве не об этом мечтали простые люди на протяжении столетий? Теперь сами будем управлять своей страной! - Как же без князя жить? Без власти? Даже в Ново Городе, хоть и вече есть, и то они князя на правление берут. Бог на небе, князь на земле. - Ты сама себе противоречишь. Вот допустим ты из тринадцатого века. Ваша деревня кем управлялась и в чем заключалась управление? - Ну… - Олеся пожала плечами. - Приезжал князь, оброк брал, споры разрешал, обещал защиту и покровительство. - И как? Сильно помог? – Полюбопытствовал следователь. - Спас вашу деревню от врага, защитил сирых и обиженных? - Не успел. - А оброк с вас он всегда успевал собирать? - Это всегда по осени десятину с двора. - Вот видишь! Любой господин в первую очередь заботится о себе и лишь потом о народе. А помимо оброка, еще и людей в услужение забирал? - Для защиты и помощи. - Роли не играет! – Следователь разошелся не на шутку. - А дальше хуже было! Все крестьяне стали крепостными и принадлежали своим господам душой и телом. В его воле стало лишать жизни и свободы! - Неужто народ стерпел такое унижение? – Не поверила Олеся. - Что бы сам отдал волю и живот? Да как такое терпеть возможно? - Вот так и терпели. Неужели тебе друг историю не рассказывал? - Маленько. - Вот тебе и маленько! - Передразнил следователь и продолжил рассказ. - И вот народ терпел, терпел, да и не выдержал. Надоело ему быть в услужении у господ. Всякому терпению иногда приходит конец. Конечно, они в последние годы уже не такие тираны были как раньше. Стали хитрее, впрямую не унижали, а норовили исподтишка своего добиваться. Кинули кость личной свободы, а сами продолжали жировать на народных страданиях и войнах. Развязали империалистическую войну, погубили миллионы людей, за свои сокровища. - А мильоны это сколько? – Уточнила Олеся, пытаясь представить число убитых. - Сорок сороков? - Больше! Гораздо больше! Если бы в России не появились люди, совершившие народную революцию, то так бы и продолжалась беспросветная жизнь для простого народа. Теперь во всем мире наступит новая власть – власть рабочих и крестьян! Все станут равные и свободные, как и должно быть человеку! - Совсем власти не будет? - Почему не будет? Будет. Власть рабочих и крестьян. Мы сами будем решать, как нам жить и трудится, без эксплуататоров и господ! - Из грязи, в князи? – Усмехнулась Олеся. - Ох и навлавствуют! Значит, опять власть будет? То вы и зверствуете, всех подряд режете, да над бабами изгаляетесь? Они то чем виноваты? - Лес рубят – щепки летят. – Пожал плечами следователь. - Слишком долго народ терпел унижения, теперь пары спускает. - На чужой крови счастье не построишь. - Слюнтяйские рассуждения! Да, на первоначальном этапе возникает много перегибов, но конечная, светлая цель принесет счастье всем людям, а не по отдельным представителям. Мы же не отрицаем, что на определенном этапе диктатура рабочих и крестьян сменится всеобщим равенством. - Это конечно хорошо... Но по мне лучше, что бы без крови и насилия. – Подумав, медленно добавила. - И без власти княжеской. - Вот видишь, в чем-то мы уже нашли общий язык. – Улыбнулся следователь. – Даже ты наш предок понимаешь, наши благородные цели, теперь остался пустяк, скажи честно, зачем вы пришли в город? И кто на самом деле твой попутчик? - Так я же вам уже сказала. – Удивилась Олеся. – Мне самой удивительно, но так на самом деле все и было. - Упорствуем. – Следователь сердито шмыгнул носом. – Не хотим помогать следствию по доброму. Я, значит, перед ней расстилаюсь, агитацию провожу, а она не хочет сознаться в контрреволюционной деятельности. Друга своего выгораживаешь? Ты думаешь, что нам ничего не известно? Да за одно только сопротивление патрулю, при исполнении обязанностей, уже могу предать революционному суду. А он у нас знаешь какой? Очень простой и эффективный. Не виновен – гуляй спокойно на свободе, сразу отпускаем, а если нарушил закон, то к ближайшей стенке и пулю в лоб! - Хоть дулю, хоть пулю, мне добавить нечего! – Рассердилась Олеся. – Я завсегда правду говорю, врать не приучена! - Что это за Кеша? Кто с вами еще был? Как выглядит? - Как пугалище, только хороший. Он потом в коробочку… эээ…а! В чумадан превратился. - Пугалище, в чемодан? – Переспросил следователь и достал из-под стола нотбук с Кентом. – Вот этот? - Ну да. Он и есть. – Олеся перекрестилась. – Он во все может превращаться, хоть в лошадь, хоть в телегу, ему все едино и только Володимира слушается. С его помощью и прилетели к вам. А вы мне не верите! - Я бы поверил, если б вы врали немного логичнее! В нашем материальном мире чудес не бывает. Это все поповские выдумки! - Раз не веришь, что спрашиваешь? Тогда я совсем с вами говорить не буду! - Черт с вами, не хотите сотрудничать, сегодня же вечером и расстреляем! Конвой! Увести арестованную в камеру с заложницами! К весне одна тысяча девятьсот восемнадцатого, стало окончательно ясно, что большевики создают не переходное правительство и не готовятся к учредительному собранию, а захватили власть окончательно и бесповоротно, только для себя и делится не намерены. Насчет Учредительного собрания стало ясно еще зимой, после исторических слов – Караул устал. Иллюзии еще оставались, но к весне они развеялись. Здоровая и нездоровая оппозиция стала объединяться, требуя остановить большевистский беспредел. Но эйфория, уже закружила голову коммунистам, они поверили в собственные силы и делится своей властью не желали, наивно полагая что смогут справится с возникающими проблемами. Основная масса народа, стала люпменами, оболваненная прекрасной и глубоко понятной демагогией доверилась партии. Когда тебя уверяют, что ты можешь управлять государством, что твой знакомый стал председателем совета, что сословия и классы упразднены и ты равен в правах со своим хозяином. Если ты можешь, или думаешь, что можешь работать на себя, если тебе обещают мир, землю и свободу, ты всегда на первом этапе невольно поверишь любому проходимцу. Как и происходило тысячи лет до этого, как и после. Человек охотнее верит в хорошее, чем в плохое, всегда расплачиваясь за свою доверчивость своей свободой, кровью и жизнью. Проходимцы всех мастей и окрасок, жулики и мошенники играли и играют на этом благородном чувстве, постоянно обманывая ожидания людей. Мы будем равны, мы будем счастливы и свободны! – и как слепцы двигались к краю пропасти длинной в семьдесят лет. Но об этом никто еще не знал. За время отсутствия Вовки в камере ничего не изменилось. Народ проснулся, но продолжал валяться на полу, скучая и не зная чем заняться. Основную массу заключённых составляли солидные отцы семейств среднего и пожилого возраста, судя по приличному платью, все из бывших господ и купечества. Лица у народа позарастали солидной щетиной, а одежда приняла неопрятный и затасканный вид. Приоткрыв дверь, Вовку втолкнули в камеру, но наручники не сняли. Хорошо хоть что застегнули спереди, а не сзади. Подошел потасканного вида мужичок в разбитом пенсне и участливо поздоровался. - Здравствуйте милейший. С кем изволили беседовать на допросе? - Здрасте. С каким-то Отто. – И пожаловался. – Ничему и никому не верит! - Вам батенька, повезло. – Своеобразно пожалел его мужчина. – Он из новеньких, еще не пропали остатки совести. Не дай вам бог попасть к Хохлу, с живого кожу сдерет! Прошу прощения, не представился – Петр Аскольдович Шеин, коллежский советник министерства образования, в заложниках второй месяц, брат у меня из бывших… А вы, извините, кем будете? -Владимир. Кубышкин. Руководитель группы големов, обслуживающих системы жизнеобеспечения координирующих систем. - А-а-а…,- глубокомысленно кивнул Пётр Аскольдович, - понимаю. По военной части…. - Скорее, по инженерной, - поправил его Володя. - Ох, простите великодушно, я почему-то решил, что големы, это новый вид оружия, как аэропланы или танки…. - Уверяю вас, голем, абсолютно мирное существо! Он совершенно не приспособлен для выполнения военных задач. Просто, он выполняет работу, которую нормальному человеку, выполнять неприятно. - Конечно, конечно, - поспешно согласился Пётр Аскольдович. – Я же с вами не спорю! Бог с ними с големами. В конце концов, это не моего ума дело. Вас за что забрали, уголовка, или политический? - Я не знаю точно, - пожал плечами Вова. – Несколько солдат и матросов, остановили нас для проверки документов, и самым беззастенчивым образом стали грабить! Мы стали сопротивляться… - И что? – заинтересовался Пётр Аскольдович. – Они вас и арестовали? - Нет, тех мы побили…, нас другие взяли, в гостинице, сонными. - Да вы, батенька, герой! – Громко восхитился собеседник. – Только очень смелые люди, решаются оказать сопротивление революционному патрулю! - Почему? Они же действуют как разбойники с большой дороги! - Правда ваша, но в отличии от разбойников, на их стороне власть! – Пояснил Шеин. - Зато на моей стороне, справедливость! – Запальчиво ответил Вовка. - Это не важно, - грустно произнёс Пётр Аскольдович. – К сожалению, на данном этапе в России, прав не тот, кто прав, а у кого больше прав…. - Вы так думаете? – Удручённо сказал Вова. - Увы, молодой человек, увы…. - И что же мне теперь делать? - Ждать, что же ещё. - Чего ждать? - Не понял Вова. - Ждать, когда вас выведут на задний двор и расстреляют. – Пояснил Шеин. – По совокупности проступков, меньше чем на расстрел, вам рассчитывать нечего…. Разве, что на повешение…. Но это, извините, детали. - Да-а…, - протянул Вова, почёсывая затылок. – Честно говоря, быть расстрелянным или повешенным, в мои планы, не входило. - Человек предполагает, а Чека, располагает. – Пожав плечами, резюмировал Пётр Аскольдович. – Как только разберутся, кто такой да зачем приехал, так сразу и кончат. И вас, и соратников ваших…. - Олесю то за что? – Возмутился Вова. – Она же не причём, она же из другого века! - Успокойтесь, Владимир, от судьбы не уйдёшь…. - Уйдёшь! Ещё как уйдёшь! – Разгорячился Вовка. – Не для того я на Чудском озере с немцами бился, чтоб по воле классового придурка жизни лишаться! Я вам не просто так! Я свободный человек, и не позволю всякому быдлу над собой издеваться! - Воля ваша. – Не стал спорить Пётр Аскольдович. – Извольте полюбопытствовать, в какой партии состоите, свободный человек? Вова задумался. Как свободная личность, он считал любую партию ограничителем своих прав и свобод, не смотря на это, политические наклонности у него всё же были. В душе, он считал себя демократом, но и полиархия двадцать пятого века, его тоже устраивала. Почесав переносицу, Вова произнёс. - Я полиархический демократ, и я отсюда сбегу. - Ни когда не слышал столь необычных заявлений. Что же, помоги вам бог. Не смею больше задерживать…. – Пётр Аскольдович слегка поклонился и отошёл на своё место, а Вовка, сел у входа и сосредоточившись, стал думать, как выбраться на свободу. Ни чего толкового на ум не приходило. После ужина, Пётр Аскольдович, вновь подошёл к Кубышкину. - Извините любезнейший, мы тут с сокамерниками попытались вспомнить, что-либо о полиархии, но к стыду своему, убедились, что ни один из нас ничего о ней не знает. Не могли бы вы, в целях, так сказать, самообразования, разъяснить мне, что это за партия? Каковы её цели и задачи? Вова пожал плечами. – Извольте. Если вам это интересно. Сразу же поправлю вас, уважаемый Пётр Аскольдович. Полиархия, это не партия, это общественный строй. - То есть как, общественный строй? – Не понял тот. – Общественный строй, это пререгатива государства! - Да, - согласился Вова, - но только не того государства, на какие сейчас поделена планета, а единого всеземного государства. - Вы Владимир, фантазёр! – Улыбнулся Шеин. – Прямо фантаст. Где же вы видели Землю без государств? - В будущем. – Просто ответил Вовка. - К двадцать пятому веку, государства, как формация отпадёт! Границы потеряют смысл, люди поймут, что они все представляют собой одну расу – Человечество! А полиархия, это единственный общественный строй в котором возможно сосуществование Гомо - сапиенс, человека разумного. - Очень интересно, ну и каким же оно должен быть, это идеальное общество? - Понимаете, Пётр Аскольдович, - проложил Вовка, сам, постепенно увлекаясь объяснениями. – Раньше, все типы государств, строились по принципу пирамиды. Менялись названия формаций, первобытно-общественный строй, рабовладельческий, феодализм, монархия, капитализм, социализм, и прочая и прочая, но принцип оставался неизменным! Широкое основание, на котором лежит вся тяжесть бытия и надстройки, причём, чем выше они стоят, тем меньше в них людей, но тем большей властью они обладают. Венчает пирамиду один человек, лидер самой удачливой из формаций. Правильно? - В принципе, да. – Согласился Шеин. - В таком обществе, не смотря на его внешнюю стабильность, очень много внутренних противоречий. Каждая из формаций, стремиться занять более выгодное место, и часто, это приводит к действиям, разрушающую пирамиду изнутри. Происходят, так называемые, Революции, но разрушив одну пирамиду, победители, сразу же начинают строить другую, в которой они на вершине, тем самым закладывая фундамент для следующих потрясений и разрушений! И так бесконечно! Знаете, почему всё это происходило? - Интересно, почему? - Да потому, что каждый думал только о себе или, в крайнем случае, о небольшой группке людей! Когда у кого-то хватило ума подумать обо всех людях в целом, родилась Полиархия. Структура пирамиды, сменилась на структуру идеального физического тела – Шара. Оболочкой этого Шара, стали общечеловеческие законы, простые и понятные. Не ущемляющие свободы личности и свободы воли. Нужно было только дать людям следовать им. Основная масса людей, всегда старалась их соблюдать, но Пирамида, часто навязывала им свои законы, выгодные только тем, кто находится на вершине. С принятием шарообразной структуры, всё кардинально изменилось! Каждый, кто нарушает наши законы, как бы выставляется за внешние пределы шара и тем самым нарушает его равновесие. Шар, будучи фигурой идеальной, это равновесие автоматически восстанавливает, всей своей массой сламывая выступающую часть или вталкивая её назад. Внутри же шара, каждый волен, двигаться куда угодно. Люди все разные, поэтому, движение, как правило, происходит во всех направлениях одновременно, что не нарушает общего равновесия, и даже если в какой либо части шара создастся избыточная плотность, шар, автоматически, естественным путём найдет точку равновесия, при которой, это уплотнение окажется внизу, под большим, чем обычно, давлением. Кому-то из зоны уплотнения это не понравится, и они уйдут, в результате, всё опять вернётся в идеальное состояние. Видите, всё просто! Пётр Аскольдович протёр платочком вспотевшую шею. – Да, батенька мой, картина вами нарисованная, конечно прекрасна, но вы не представляете, как она далека от реальной жизни. Простите за беспокойство, мне пора…. Он снова отошёл к своим товарищам. Больше к Вовке ни кто с расспросами не приставал. Все смотрели на него, сочувственно, как на человека слегка ненормального, живущего в мире своих грёз и мечтаний. Так прошли сутки, затем ещё одни. На допрос его больше не вызывали, кормили исправно, наравне со всеми. Казалось, следователь просто забыл о его существовании. Но, увы, длилось это не долго. На третьи сутки, его зачем-то перевели в одиночку и мариновали там ещё два дня. Наконец, поздно вечером, дверь его камеры открылась, и двое конвойных провели его в знакомый кабинет. Кивком отпустив конвой, следователь долго смотрел на стоящего столбом Вову. Когда следователь посчитал, что подозреваемый достаточно проникся страхом и почтением, он многозначительно поправил свой ремень, с кобурой и заговорил. - Гражданин Кубышкин, Чрезвычайная комиссия даёт вам шанс искупить вину и внести свой вклад в дело победы мировой революции. Надеюсь, вы по достоинству оцените нашу терпимость. Вова, всё это время преданно смотревший в рот следователю, торопливо закивал. - Конечно…. Я готов. Чего изволите? Удовлетворённо отметив сгорбленную фигуру и бегающие глаза арестанта, Отто Иваскаунсен улыбнулся и слегка расслабился. Если преступник растерян или напуган, его легко можно заставить сделать всё что угодно, а то, что после этого его расстреляют, это уже мелочи, которые не должны смущать пролетарское правосудие. Открыв верхний ящик стола, Отто достал от туда ноутбук и спросил. - Что это? Увидев Кента, Вова воспарял духом. Пусть Кеша пока не работал, но без него им с Олесей из этого кошмара не выбраться ни когда! - Это квазиэлектронный нейро терминал. В просторечье Кент. – Честно ответил он. - Для чего он служит? – продолжил допрос Иваскаунсен. - Для множества целей. Он может собирать информацию, служить средством связи, преобразовываться в различные предметы, синтезировать всевозможные материалы…. - Какие именно материалы? - Любые. Пух, дерево, сталь, золото, ему всё равно. - Золото говоришь… Почему же тогда наши специалисты не смогли заставить его работать? – Подозрительно спросил следователь. - Он на нас с Олесей настроен. – Пожав плечами, ответил Вова. – Понимаете, вещь дорогая и во избежании, так сказать, его настроили на двоих. По одному, мы не можем им пользоваться - Понимаю. Это, что бы вы могли друг друга контролировать. Умно, умно…. А перенастроить его можно? – Вкрадчиво поинтересовался Отто. - Конечно, в конструкции прибора предусмотрена такая операция. При желании, я могу заменить партнёра. - Вова преданно посмотрел на следователя. - Партнёра сменить можно, но одному его не включить. Отто подвинул металлический дипломат ближе к Вовиному краю стола. – Меняй. С этой минуты, я твой партнёр. - А как же Олеся, - наивно поинтересовался Вова. - Твоя сообщница, не имеет ценности для революции и по этому, сегодня ночью будет предана пролетарскому суду и на рассвете расстреляна. – Жёстко ответил Отто. - Жалко. Она хорошая, но видно не судьба. – Покачал головой Вова. – Я согласен. Велите привести её сюда. - Зачем? – Насторожился следователь. -Вы знаете, что такое дактилоскопия? – Вопросом на вопрос ответил Вова и когда следователь кивнул, продолжил объяснения. – Мы должны предоставить считывающему устройству наши с ней отпечатки пальцев. После этого, прибор будет приведён в рабочее состояние. Набрав некую комбинацию символов, я смогу заменить рисунок её пальца на ваш. Когда я нажму на клавишу «Enter», она нам больше будет не нужна. Отто ещё раз придирчиво осмотрел чемоданчик. Ничего подозрительного, просто набор кнопок и если подозреваемый говорит правду, то впереди их ждёт безбедное существование, где нибудь во Франции или Америке. Потом, он, конечно, избавиться от этого туповатого подхалима, а пока…. - Куда нужно прикладывать пальцы? - Вот сюда, сюда и сюда. – Вова с готовностью указал на три разных клавиши. Следователь откинулся в кресле, задумчиво потёр висок и, решившись, крикнул. - Конвой! В кабинет заглянул один из Вовиных сопровождающих. – Слушаю вас, товарищ Иваскаунсен. - Олесю, из шестнадцатой, ко мне. Быстро! - Это которую? – Не понял конвойный. - Здоровенную такую, в сарафане. – Раздражённо начал объяснять Отто. – Вот с этим взяли. Понял? - Ага. Щас. Дверь захлопнулась, и в коридоре послышались торопливые шаги. Пока ждали Олесю, следователь нервно барабанил пальцами по столу, а Вова рассеяно рассматривал стены. Но вот дверь открылась, и в кабинет втолкнули Олесю. - Володимир! Слава те господи! Ты жив! – Вскрикнула она, обнимая Володю. – Плохо мне здесь. – Пожаловалась она. – Надобно уходить от селе. - Знаю, Олеся. Поверь мне, мы сегодня же покинем эту юдоль скорби. – Успокоил её Вова, незаметно подмигнув следователю. Тот гаденько улыбнулся и подтвердил. - Да-да, гарантирую, что до утра вас здесь уже не будет. - Благо сие великое. – Обрадовалась девушка. – Тогда мы пошли? - Не так скоро. Сначала надо кое-что исполнить. – Остудил её радость Вова. - Что исполнить? – Настороженно поинтересовалась она. – Мне в камере женщины говорили, какие непотребства их заставляют делать! Аз лучше жизни лишусь, но такого делать не буду! - Не волнуйся, Олеся, - поспешил успокоить её Вова. - Мы с тобой столько пережили вместе, неужто я тебе плохого пожелаю? Ты главное не спрашивай ни чего и делай, что велю, каким бы странным это тебе не казалось. Хорошо? - Хорошо…. – Безропотно согласилась она. Вова подошел к столу и, подвинув Кента на самый край, щёлкнул замками. Раскрыв ноутбук, он с глубокомысленным видом нажал несколько клавиш. Потом подозвал Олесю. - Видишь серую кнопочку с боку? – Спросил он. Олеся кивнула. – Положи на неё большой палец левой руки. Когда она исполнила требуемое, Вова приложил свой большой палец к крайней правой кнопке и вопросительно посмотрел на Отто. Сообразив, что от него требуется, тот привстал, вытянулся через весь стол и, приложил свой палец к одной из кнопок верхнего ряда. Не убирая левой руки, Вовка свободной правой, подхватил лежащее на столе увесистое пресс-папье, и со всей дури врезал им по затылку замершего в нелепой позе следователя. Следователь, без звука осел на стол. - Тихо! - Прошипел Вова, видя расширившиеся от ужаса глаза девушки. – Ни звука! Иди к дверям. На вот возьми, – он отдал ей пресс-папье. – Если кто войдёт, бей не жалеючи. - Но как же…. – Начала было спорить она, но Вова пресёк возражения в зародыше. - Цыц! Запомни, здесь хороших людей нет! Одни псы-рыцари, под русичей замаскированные. Только ни чего у них не выйдет. Я их раскусил! Олеся ахнув, прикрыла рот рукой. Но через секунду уже схватила тяжелую деревяшку и метнулась к двери. Вова, обойдя стол, посадил бездыханное тело обратно в кресло. Пошарив по карманам, он нашёл несколько непонятных бумаг и немного денег. Реквизировав пистолет, он постарался придать телу наиболее естественную позу и, перекрестившись, спросил - Готова? Олеся кивнула. Володя взвёл курок, встал перед столом, спиной к двери, заслоняя собой бездыханное тело Старательно подражая следовательскому голосу, он громко крикнул. - Конвой! В дверях показалась физиономия старшего клнвойного. - Этого в камеру! – Резко бросил Вова чужим голосом. - Есть, товарищ следователь. Петро, пошли…. – Позвал он напарника. Не снимая винтовки с плеча, солдат вошел в кабинет. Следом за ним, ввалился ещё один, потягиваясь и протирая глаза. - Эй! Буржуйская морда! – обратился первый к Володе. – Руки за спину…. Не дожидаясь конца фразы, Вова резко развернулся и упёр ствол нагана в живот конвойному. - Пикнешь, убью! – Грозно предупредил он. В это же мгновение, у дверей раздался глухой удар и второй охранник мешком рухнул на пол. Увидев мёртвое тело следователя, солдат не на шутку перепугался. - Товарищ…, господин хороший…, не стреляй…. Я тихо буду…, всё что хошь, только не стреляй! - Заткнись! – Грубо оборвал его Вова. - Винтовку на пол! Медленно! Охранник безропотно выполнил команду. -Теперь шапку и шинель! Тот торопливо скинул требуемое. - Повернись! – Приказал Вова. - Я тебе руки свяжу. Солдат с готовностью повернулся и скрестил руки за спиной. Вова резко и точно ударил его рукояткой пистолета. Нелепо раскинув руки, тело упало рядом со столом. На всякий случай связав его ремнём, Вовка подошёл к одетому конвойному и начал стаскивать с него шинель. - Не стой столбом.- Обратился он к растерянной девушке. – Помоги… Олеся наклонилась и они вместе раздели второго конвойного, так же крепко связав его. - Зачем, мы их раздеваем? - Сердит о спросила она. – Разве благо татям ночным уподобляться? Да и много ли выручишь за эти суконки…. Сообразив, что девушка решила, будто они грабят конвойных, Володя чуть не расхохотался. - Ты что, Олеся, совсем свихнулась? Если бы можно было обойтись без этой одежды, я бы в жизнь её не тронул! У меня есть план и если всё удастся, мы скоро будем на свободе. Ты только делай, что велю. Олеся согласно кивнула. – Говори, что надобно. - Одевай шинель и шапку. – Девушка безропотно натянула на себя одежду. Вова внимательно осмотрел её и приказал. – Косу запрячь, и ружьё надень на плечо. Олеся скрутила косу в жгут и запрятала под шапку. Повертев в руках незнакомое оружие, она накинула ремень на плечо и замерла, вопросительно глядя на своего кавалера. Вова быстро накинул на себя чужую одежду, взял винтовку, засунул пистолет следователя в правый карман, а Кента за пазуху, осторожно выглянул в коридор. Время было позднее и народу в учреждении почти не было. Несколько солдат, сидели в караулке, у самого входа, да ещё двое охраняли сам вход. - Иди за мной. – Шёпотом приказал Вова. Он тихо открыл двери кабинета и, выйдя из него, спокойным шагом направился в торец коридора. Ни чего не понимающая Олеся, так же тихо пошла рядом. Дойдя до самого конца, Вова с облегчением увидел узкую дверь с двумя нулями. Пропустив девушку вперёд, Вова зашёл внутрь и закрыл дверь на защёлку. Окно в клозете было узким, но вполне достаточным, что бы пролез человек его комплекции. Изрядно повозившись с запорами, они открыли единственную створку и по очереди вылезли наружу. К несчастью, окно выходило прямо на улицу. Привлечённые непонятным шумом, часовые у дверей, сначала недоуменно смотрели на непонятные действия своих, как они считали, товарищей, но потом, заподозрив неладное, громко окликнули непонятную парочку. Больше не маскируясь, беглецы, со всех ног, бросились прочь от негостеприимного здания. Сзади послышался топот множества ног и сухие щелчки выстрелов. Не сбавляя хода, Вова сорвал с плеча винтовку и не целясь выстрелил в ответ. Послышался громкий вскрик, и что-то тяжёлое упало на тротуар. Погоня слегка отстала, но не прекратилась. Не зная дороги, Вовка метнулся в первый попавшийся двор, потом ещё в один и…, оказался в тупике. Дальше дороги не было. Квадратная коробка двора с одним единственным входом-выходом, идеальная западня! Они рванулись назад, но топот сапог поставил всё не свои места. - Влипли!- В отчаянии простонал Вова. - Теперь всё. Хана… - Ничего не всё.- Подала голос Олеся. – У тебя же палка, огнём плюющая! Пусть их больше, зато нам терять нечего! Она сняла с плеча свой винтарь и, взяв его как копьё, решительно перегородила проход. Понимая всю отчаянность ситуации, Вовка передёрнул затвор и, оттеснив девушку за угол, присел на одно колено, внимательно всматриваясь в жерло прохода. Через мгновение в проход плотной кучкой, вбежали преследователи. Увлечённые погоней и обозлённые потерей товарища, они горели желанием поскорее расправиться с этими наглыми белогвардейскими прихвостнями. Сознание численного превосходства и эйфория безнаказанности, туманила их разгорячённое сознание, глуша позывы здравомыслия и осторожности. Не теряя времени на раздумья, Вовка выстрелил в толпу, передёрнул затвор и выстрелил ещё. Двое бежавших впереди солдат рухнули под ноги товарищам. Перепрыгнув через павших, оставшиеся по инерции продолжили бег и даже несколько раз выстрелили в ответ. К счастью, пули ушли выше и гораздо левее того места, где находилась, интересующая их, живая мишень. Поняв, что перезарядить оружие он больше не успеет, Вовка отбросил винтовку, выхватил пистолет и, беспрерывно стреляя, выскочил на середину прохода. Две пули ушли в молоко, но зато ещё четверых нападающих откинуло назад. Глухо щёлкнув последний раз, пистолет замолчал. Подбежавший почти вплотную к Вовке солдат, сделал отчаянный выпад, пытаясь достать его штыком. Но вместо холодной стали в живот Вова получил ощутимый толчок в бок и на его место встала разъярённая Олеся. Ловко парировав выпад, она сама нанесла удар, пронзая ненавистному врагу горло Последний оставшийся в живых «загонщик», не умеющий быстро бегать и по этому видевший всё произошедшее немного со стороны, остановился в нерешительности, поглядел на кучу трупов и, не разбирая дороги кинулся прочь, за подмогой. - Уйдёт! – В отчаянии крикнул Вовка. - Нет! – Сурово ответила Олеся. В воздухе просвистело кинутое умелой рукой ружьё и бегущий упал, пригвождённый к тротуару штыком. – Вот и всё. Мы победили. Пойдём от сель скорее. - Пойдём. Ловко ты его. – Восхитился он, проходя мимо последнего убитого. – Никогда бы не подумал, что винтовками можно кидаться…. Они вышли на улицу и быстрым шагом направились в сторону окраин. На улицах было не спокойно. Не редко слышались выстрелы. Стараясь оставаться незамеченными, они пол ночи блуждали в лабиринтах дворов, пока под утро, усталые и голодные, не забились в подъезд какого то обшарпанного дома, стоящего почти на окраине города. Поднявшись на площадку между вторым и третьим этажами, они присели в самом тёмном углу и навалившись друг на друга, забылись недолгим, беспокойным сном. Чуть за брезжил рассвет, Олеся растолкала Вову, радостно показывая на пытающегося принять человеческий облик, Кента. - Володимир! Смотри, у нас Кеша ожил! Мгновенно сбросив сонную одурь, Вовка вскочил на ноги. - Кент! Родненький ты мой! Ты не представляешь, как нам нужен! Если через час, мы не уберёмся отсюда, нам крышка! За ночной погром, нас будет искать вся революционная братва! Спасай родимый! - Для полного восстановления, мне нужно ещё восемнадцать минут сорок две секунды – Раздался глухой металлический голос. - Хорошо, хорошо, Кент. Не отвлекайся. Мы подождём. Кент свернулся назад в форму ноутбука, а Вовка с Олесей с нетерпением стали ждать. Эти минуты, показались им самыми долгими из всех пережитых ими ранее. Наконец, Кент принял форму шара и доложил о своей готовности к работе. Обрадованные и успокоенные, они начали готовиться к очередному переходу. Сначала Вова потребовал синтезировать для них, какую нибудь верхнюю одежду, удобную и тёплую. Желательно неброского цвета и нейтрального фасона. Получив желаемое, он попросил. - Ты Кент, нам золота насентизируй, а то пазл его знает, что с тобой происходит во время прокола. - Да, Кеша, ты постарайся не терять сознания, нам тебя все время не хватает. – Олеся ласково погладила Кента, принявшего в данный момент, схематический облик человека, слегка отблескивая металлом внешнего покрытия. - Я постараюсь, но сила воздействия во время прокола превосходит мои возможности. – Флегматично ответил Кент, меняя облик. – Цепи перемыкает и высасывает все запасы энергии. Так что, пока я в глюке, выпутывайтесь сами. Моё дело - Переход. - Но ты все же золота приготовь. – Опять вмешался Вовка. - Уже готовлю. Вам как, в слитках, или монетами? - Монетами. – Заказал Вовка. - Штук двадцать, тридцать, на первое время. Короче, не меньше килограмма. - Ты хозяин, мои ресурсы посадишь до нуля. – Осадил Вовку Кент, меняя цвет на более интенсивный. - Могу выдать не более ста грамм. Если хотите, добавлю пару алмазов. - На кой нам это стекло? – Возмутился Вовка. – Металлом возьмем. Впрочем, сто грамм не велико достояние. Может, ты это золото оформишь…, более привлекательно? - Как именно? - Поинтересовался Кент. - Ну, я точно не знаю…, - почесал затылок Вовка, но, глянув на Олесю, восторженно щёлкнул пальцами. – Оформи как женские украшения! Сможешь? - Обижаешь хозяин, конечно смогу.- Пробурчал Кент. – В каком стиле предпочитаете? Вовка, до этого относившийся к женским украшениям абсолютно равнодушно, естественно, ни о каких стилях, ни когда не слышал. Терять же имидж умного человека в глазах Олеси, тоже не хотелось, поэтому он глубокомысленно сморщил лоб и произнёс первое пришедшее в голову словосочетание. - Что-то, в стиле модернового ампира…. Колье, с браслетом, или манисты какие нибудь…. - Как хотите. – Невозмутимо согласился Кент и выплавил из себя витиеватое ожерелье и два солидных браслета с необычным, трёхмерным узором. – Все готово, можно начать прокол времени. Вовка взял украшения и протянув Олесе, сказал. – На, одень. Бережно приняв украшения, девушка глядела на них, замерев от восторга и почти не дыша. - Лепота какая…. – Выдохнула она восхищённо. - . Прости Володимир, не могу аз принять подарок твой. Зело богат он для девушки-коваля. Таку красоту, царевнам впору носить. – Сделав над собой усилие, она протянула золотой гарнитур назад. - При чём тут подарок? – Не понял сначала Вова, но сообразив, что за всё время знакомства, ни разу не подарил Олесе даже малюсенький букетик полевых цветов. Поправился. – Я в том смысле, что это не подарок, а наш капитал, на время проживания в том времени, куда нас занесёт протыкатель. Поняла? Олеся непонимающе посмотрела на него, но на всякий случай, кивнула. - Вот и прекрасно.- Продолжил Вовка. – Ты одень эти штуки на себя. Это же женские украшения и носить их должна женщина. Когда возникнет необходимость, мы сможем их продать, или обменять на что-то необходимое. Девушка безропотно надела украшения, прикрыв их сверху одеждой. - Вроде всё. Поехали. – Скомандовал Вовка, вставая рядом с Олесей. Кент подошел ближе и видоизменился в чемодан. - Я лучше сразу видоизменюсь, так энергии потребляется меньше. – Донеслось из чемоданчика. – Начинаю отчет. - Тогда вперед. – Согласился Вовка и повернул риску на пару делений вперед. - О господи, прости меня грешную. – Едва успела сказать Олеся, плотно прижимаясь в Вовке, как окружающая действительность исчезла в плотной серой пелене…. |
Библиотека // Объявления