Идут по улице глухой,
как всхлип по сдавленному горлу,
седые духи тьмой лихой,
стремниною высокогорной.

И кажется, что пустота
от их присутствия двоится,
боится дерево куста,
а улица себя боится.

Дрожит разомкнутая явь,
как расступившиеся воды,
а духи, стены запятнав,
с них тени за собой уводят.

Одна из вынутых теней
мне злую рожицу скривила
и скрылась в серой кутерьме,
а мне вдруг сердце отпустило.