«Если ничего не беспокоит и ничего не болит –
значит, ты умер». Олег Янковский.

позолочена, опоясана одуванчиками плита.
эх, Мюнхгаузен, дело ясное — нам сегодня не полетать.
зацветает оленья вишенка, осыпается при ходьбе,
Бог, он ласковый, только вишь он как позаботился о тебе.
шпага острая, туфель лаковый там не в моде наверняка.
я уже все глаза проплакала — невозможно, нельзя, никак
не поверится, не уместится в леденящую пелену.
слышишь, Карл, через пару месяцев собираемся на луну,
будет море шершаво-каменно серебриться в лучах Земли,
не разбрызгать его руками нам и в бутылку не перелить,
будут прятаться темы вечные за прибрежные валуны,
буду ждать тебя летним вечером на другой стороне луны,
только ты прилетай, потрожь ее, переслушай ее мотив.
эх, Мюнхгаузен, дело прошлое — нынче пушек-то не найти,
бьются рюмками, колют вилками, негодуют на молодежь,
конь твой старенький половинками дезертировал — не найдешь,
так и бродит все, хнычет жалостно, как известно из новостей.
слышишь, Карл, приезжай, пожалуйста, на любой из его частей,
будем вишни срывать обоймами, будем верить тебе во всем.
эта лодка с такой пробоиной — дальше неба не унесет,
там-то каждому, верно, выдан щит в непроглядном конце пути.
эх, Мюнхгаузен, что ж ты, выдумщик, так не вовремя пошутил.
канул в лето с резными ставнями, в разноцветные берега,
слишком многое нам оставлено, чтоб так запросто проморгать.
май за окнами, память пропита, тридцать два на календаре,
я ищу твой усатый профиль там, в полнолунистом серебре.
над придуманными сюжетами
опадает слезой вода.
вытираем лицо манжетами.
улыбаемся, господа.