Лера сделал несколько шагов внутрь и осмотрелся. Обломки металла, керамики и пластмассы всевозможной формы, цвета и природы заполнили небольшой склад. Хотя, может, и не склад – как знать, таблички при входе не было. А даже если бы и была – она вряд ли обрисовывала бы истинное предназначение этой постройки. Слишком много лет прошло с тех пор, как в последний раз здесь кто-то был, уж не говоря о работе. Лера спрятал пистолет, снял головной убор и почесал затылок. Наверное, опять происки конкурирующих фирм. Посмотрев на индикатор движения, он достал из нагрудного кармана передатчик.

– Прием-прием, – промурлыкал он. – Лермонтов на связи. Прием-прием.

Передатчик несколько секунд помолчал, а потом зачирикал:

– Лермонтов, принято.

– Следов жизни не вижу, – сказал Лера. – Движение не индицируется. Запахов нет.

– «Не вижу», – ответил передатчик, – это не результат. Надо провести полный осмотр.

– Да тут одна комната! – воскликнул Лера. – Что тут осматривать? Все просматривается насквозь... Обломки одни. Старые.

– Посмотри, нет ли чего под ними.

– Хорошо, – проворчал Лера и медленно двинулся вдоль стены, на ходу запихивая передатчик в карман. На самом деле, он слукавил. В середине склада располагалась основательная куча. За ней с некоторой вероятностью могло бы быть что-то, не видимое от входа. Из-за нее, собственно, Лера и хотел бы поскорее отсюда убраться. Глупый и необоснованный страх подленько накапливался под кожей, покрывая ее мурашками. Лера расстегнул кобуру и стиснул пистолет. Предательски дрогнувшим голосом он спросил:

– Есть там кто?

Ясное дело, ответа не было. Если там спрятался робот-бунтарь, чистильщик или еще какой-нибудь убийца, то вряд ли он сразу же отзовется. Лера достал пистолет. Он уже был уверен, что за кучей кто-то есть. Хотя откуда взялась уверенность – сказать он не мог. Что-то как будто неуловимо дрожало в воздухе, хотя датчик движения по-прежнему показывал отсутствие оного. И от этого росла паника.

– Я знаю, что ты там, – сказал он. Сказал – и почувствовал себя идиотом. Даже маленькие дети не поведутся на такой очевидный блеф. Лера ругал себя последними словами за то, что подписался на это дело. Но отступать было уже поздно. Он побежал вдоль стены, держа кучу под прицелом. Увидев силуэт, он, не раздумывая, выпустил в него пол-обоймы. А потом остановился. Страх прошел, паника тоже, осталось только жгучее ощущение своей собственной тупости. Чип регуляции мировоззрения постарался, не иначе. Странно, что он не отреагировал раньше. Барахлит. Пора обновлять.

Силуэт же, получив несколько пуль, стал наливаться светом. Лера застонал.

– Привет! – донесся до него высокий голос. – А что ты тут делаешь? Я же не вызывал.

– Извините, – ответил Лера, тщательно подбирая слова. – Диспетчер ошибся.

Голограмма, копия когда-то давно жившего человека, отвернулась от него. Видимо, она ждала тут кого-то. И уж точно находилась тут очень и очень долго.

В последнее время эти голограммы проявлялись повсеместно. Они почему-то спонтанно начинали отображаться, хотя, по идее, не должны были. Слишком уж давно кончилось во всех устройствах питание. Даже цыгане, оставившие в многолетнем мусоре этот хлам успели исчезнуть с лица Земли. Ан нет – появлялись голографические призраки, и вызывали необъяснимый ужас у всех поблизости.

Лера вышел из здания и подошел к машине. Достав передатчик, он сказал:

– Прием-прием, Лермонтов на связи. Тут никого и ничего нет, только «Душа».

– Возвращайся, – ответил диспетчер. – Есть другой заказ.

Когда машина взлетела достаточно высоко, она стала видна через окно, пробитое в крыше склада. Если бы кто-нибудь мог увидеть в этот момент «Душу», он бы удивился. Голографический призрак стоял, задрав голову, и смотрел вслед удаляющемуся транспорту. Губы шевелились, как бы пытаясь что-то сказать, но слова никак не находились, и динамик, скрытый где-то под обломками, молчал. Наконец, когда машина окончательно растаяла в вышине, призрак опустил лицо и заплакал.

Но никто этого увидеть не мог.