Великий, дважды навернувшись с иноходца,
Прозреньем поздним был немало омрачен.
Он страшен был своим врагам, но оттого лишь
Что был ЕЕ клинком, ЕЕ копьем.

И вот вошла в шатер...
И в страхе ночь бежала,
За тучку скрылась в ужасе луна.
Беззубою улыбкою блистала
С косой танцуя танец живота.

И в хладном поте ползал на коленях
Тот, перед кем в пыли лежал весь мир.
Хрипел он, отходя, поверженным оленем,
Проклятья Небу возносил.