Семеныч возвращался из магазина. Начиналось лето, в воздухе пахло сиренью. Была суббота, горожане расползлись по своим загородным фазендам. На улице было пустынно. Ноги не спеша, шаркали по асфальту. В целлофановом пакете болтался батон хлеба, банка кофе, сахар, лимончик. Хлеб Семеныч купил себе, а остальные продукты для очаровательной соседки Настены. Пребывая в преклонном возрасте, Семеныч уже не мог, как прежде приударять за хорошенькими женщинами, но обожал их даже больше прежнего. Поэтому, идя в магазин, всегда интересовался у Настены: не нужно ли чего? Наградой был чудесный миг, когда она распахивала дверь, одновременно неторопливо запахивая халатик, сверкала своими всегда ухоженными глазами, улыбалась немного по-детски и говорила: “Спасибо, Семеныч. Ты самый галантный мужчина на свете”. Эта игра продолжалась с тех пор, как они познакомились. Семенычу было приятно чувствовать свою небольшую причастность к ее жизни.

За спиной зашуршал тормозящий автомобиль. Семеныч оглянулся. Рядом остановилась белая Тойота. Из нее выглядывал бритый ежик мужчины приятной наружности в черной рубашке. Мужчина показался Семенычу знакомым, хотя это было совершенно невозможно. Семеныч был уверен, что никогда с ним не встречался.

“Наверно, дежавю”, - подумал Семеныч. Накануне он смотрел по телевизору псевдонаучно популярную передачу, в которой объяснили, что если с вами случается дежавю, то это воспоминание души из прошлой жизни.

- Здорово, отец. Не подскажешь, как мне найти Зачатьевский переулок, дом один?

Семеныч улыбнулся везению: это был его адрес.

- Да, я живу там. Объяснять дольше, чем ехать. Давай покажу.

- Ага. Садись, отец.

Семеныч церемонно водрузился на сидение рядом с водителем. Положа руку на сердце, не так уж сложно было объяснять. Просто Семеныч мгновенно представил какой будет фурор, когда он въедет в их обшарпанный двор на белой Тойоте в обществе нерядового гражданина и под сердцем заколыхался мягкий пушистый шарик нежно-зеленого цвета.

Все получилось. Григорьевна и Никитична были на боевом посту: на скамейке у подъезда. Когда машина остановилась, Семеныч, державший ушки на макушке, расслышал их разговор:

- Гляди-ка, наш старый проказник из булочной на Мерседесе приехал. Не зря видать, говорят, что он Мерлин Монро юбку раздул.

- Да, это прям как в кино: наши люди в булочную на Мерседесах не ездят.

Семеныч был страшно доволен, сидел и улыбался.

- Спасибо, отец. Забыл представиться, меня Андреем зовут.

- Семен Семеныч. Можно просто Семеныч. - Андрей вздрогнул.

- Семеныч, раз ты из этого дома, я тут про жильца одного хотел узнать…

Семеныч весь напрягся: «На контрразведчика не похож. Наверно, мафиози», - догадался он. «Ну, попал я под разборки. Прощай солнце ясное. Теперь меня как свидетеля веревками по рукам и ногам свяжут, в канаву бросят, а там и контрольный выстрел в затылок ждать недолго».

Семеныч вцепился в ручку дверцы. Желание сбежать было непреодолимым. И лишь природное любопытство удержало его на месте.

- Ну да, знаю кой кого.

- Отец, да ты что с лица то упал? Тебе что - плохо?

- Не, я ничего. Тороплюсь - сериал скоро начнется. Пора мне.

Андрей широко улыбнулся:

- Отец, да ты испугался что ли? Я не киллер и не бандит. У меня интерес совсем другой. Понимаешь в чем дело, я родителя своего разыскать хочу. Он обо мне не знает. Он приезжал в наш город в командировку, познакомился с моей матерью. Она была очень красивая. Он ее называл «моя Мерлин Монро». Он тоже был ничего, но не из тех, кто женится и заводит семью. Галантный неотразимый любитель женщин. Эдакий Казанова. Мама тогда еще очень молодая была и просто влюбилась по уши. Он уехал, а она верила, что ненадолго. В общем, банальная история. Я всегда хотел разыскать отца, чтобы просто общаться. Но пока мама была жива, это было невозможно: она его так и не простила. Он твой тезка Семен Семеныч, а фамилия Ветров.

Полчище мыслей обрушилось на Семеныча: «Моя Мерлин Монро. Мой мальчик. Может ли быть? Да, так и есть. Это не дежавю. Старый проказник, старый дурак».

- Знаю я твоего Ветрова, - сказал он не своим голосом, - помер он. Сегодня как раз девять дней.

И про себя: «Как я ему скажу? Выпить сейчас - это то, что надо».

Андрей весь поник.

- Я же узнавал через справочную. Не может быть. Хотя… помянуть… я ж за рулем… да, чего теперь.

Андрей открыл бардачок, достал стильную фляжечку и два наперстка.

- Что у тебя там в пакете? Закуска какая есть?

- Да, вот. - Семеныч достал лимон, кофе, сахар. - Прости, Настена, обстоятельства.

- Сойдет, - Андрей достал складной ножик, салфетки. Аккуратно порезал лимон, разложил. Открыл кофе, сахар и посыпал одну половинку долек черным кофе, другую белым сахаром. Любитель востока легко обнаружил бы в этом блюде намек на мужское и женское начало - инь и янь, а любитель хорошего коньяка приятную закуску под названием «Наполеончики».

Коньяк был разлит. Андрей поднял свой наперсток:

- Ну, батя…

- Погоди, - перебил Семеныч. - Соврал я, погоди.

- Я не понял, - Андрей опустил стопку.

- Соврал я, в общем, Ветров - это я. Прости, сынок.

- Батя!? Ну, ты даешь! - Андрей обнял отца, прижался лбом ко лбу. - Не говори ничего.

Посидели. Выпили.

- Батя, тут такое дело: у меня для тебя тоже сюрприз есть. Можно?

Семеныч, уже ошалевший от сюрпризов, ответил:

- Валяй, авось в обморок не упаду. - Страшная красная волна смущения начала понемногу откатывать и где-то на горизонте уже зарождался смерч плотного счастья.

Андрей достал мобильный и позвонил.

- Иннокентий, давай. Вроде можно.

Как по взмаху волшебной палочки, двор ожил, наполнился людьми. Это были киношники, музыканты и просто зрители. Через пять минут всеобщей сумятицы жильцы прилегающих домов могли наблюдать следующую картину: Оркестр отыграл туш и вперед выступил телеведущий с микрофоном:

- Здравствуйте. Я Иннокентий Бездомный. Мы начинаем новый цикл передач под названием «Внебрачные дети».

Ну и понеслось. Все обступили Семеныча. Задавали какие-то вопросы. Хотели узнать, что он чувствует, какие у него планы.

По ходу пьесы, дворовые старушки тоже не остались без ролей. Никитична давала интервью:

- Да, я хорошо знаю Семена Семеныча Ветрова. Он в нашем дворе личность известная. Человек искусства можно сказать. Был лично знаком с Мерлин Монро.

Когда шоу закончилось, пресыщенные и довольные они поднялись к Семенычу. Дверь соседской квартиры открылась и на пороге показалась соседка Настена - красота неземная.

- Ну что, Семеныч, принес лимончик? - Улыбнулась Настена одной из своих особенных улыбок. Взгляд ее переместился на Ветрова младшего, и она тут же забыла о старике.

Андрей сделал шаг вперед и быстро заговорил:

- Это я ваш лимончик вместе с кофе и сахаром слопал. Причина была уважительная: за упокой души родного отца. Так что, милая девушка, теперь с меня причитается десерт, пройдемте. - И уже отцу:

- Батя, ты иди, я догоню.

Семеныч смотрел немигающим взглядом вслед сыну. Потом присел на ступеньку. Воспоминания о его многочисленных романах стоп-кадрами пронеслись пестрой лентой перед глазами. Пестрая лента скользнула по ступеням, и не осталось ничего. Только старость и одиночество.

- Нет, это все-таки дежавю решил Семеныч и пошел ставить чайник. Десерт без чая… мальчику вредна сухомятка. Авось закипит вовремя.

Семеныч открыл дверь и в нее вырвался ветер, пошел гулять по подъезду, хлопать форточками. Собиралась гроза. Седые волосы старика растрепались. Ему стало холодно и неуютно.