ГЛАВА 18.

Сегодня мой последний день, который работаю в отделе. Промаявшись бессоннице и с трудом уснув под утро, вскочил на полчаса раньше обычного. Опустошение в душе и полная прострация. Нужно как-то провести достойно последний рабочий день. Оденусь в праздничный костюм. Это мой день, мои похороны. Нужно выглядеть достойно.

Накинув халат проскочил в туалет. В грязном от застывшей пены зеркале, испуганная и тревожная физиономия. Боишься Михаил Владимирович? Дрожишь от страха? Где-то есть. Тяжело подводить очередную жирную черту и начинать новую жизнь. Раньше не любил, а теперь с возрастом ненавижу. Люблю стабильность и порядок, но постоянно приходится бороться с хаосом и неустроенностью.

Примерно такое же состояние как при разводе с женой. Пусть стерва, пусть дура, но где-то в глубине я продолжал ее любить. Тем более что инициатором развода был не я. Но поставили перед фактом, приучили к мысли что расстаемся и наступил день развода. Все имущество поделено, банки-склянки, сын и квартира остается у жены. Мне коммунальная комната в другом районе. Хорошо что в свое время жена получила хоть эту комнату, иначе бы выставила на улицу. С нее станется.

Замазал лицо пеной и вставил новое безопасное лезвие в бритвенный станок. И очень захочешь, не зарежешься. Только прыщи и щетину срезает острое лезвие, плавно повторяющее контуры лица…. Не лицо у тебя Миша, а испуганная, помятая физиономия. Не выспавшиеся и помятое. Ничего, ничего, приведем в порядок. Мы не женщины, мы – мужики, побрился и как новенький.

Провыв бритвенный станок под краном, залез под обжигающе холодный душ. Нужно прийти чистым и красивым. Достойно проведем последний рабочий день. Красиво. И чистое белье надеть. Как солдат перед боем. Почему солдат? Я лейтенант запаса! Пусть не служил, и не был ни разу на военных сборах, но отдавал долг на военном заводе. Как мог и умел.

Тело покраснело, порозовело. Животик торчит, мышцы вялые, но еще ничего, ничего. Когда сутулюсь, брюхо торчит, но если выпрямится почти идеальная фигура. И он еще шевелится, что-то хочет. Не переживай будет и на нашей улице праздник, девок вагон с маленькой тележкой.

Да у меня вся жизнь впереди. Это у молодых иллюзия, что все еще впереди, а у старых, что позади. А я среднего возраста, живу сегодняшним днем, мгновением. И буду жить назло всем.

Досуха растеревшись полотенцем и накинув халат пошел на кухню. Поставив чайник на плиту, углубился в изучение внутренностей холодильника. Колбаса, масло, чай. А не зажарить яичницу из трех яиц? Мне нужны сегодня силы, провести достойно последний день на работе. Как японский самурай, я не должен терять лица. Не покажу трусливым жестом, моим подлым коллегам как тяжело уходить в неизвестность. Не дождутся.

Засвистел чайник, зашипела раскаленная сковородка. Взболтать желтки, не люблю жидкие сопли, мало ли сольминиоз. Не хватало посадить печень и валяться с желудком. Тяжелая болезнь. Страшная. И лучка добавить немного.

Водки чуть-чуть выпить? А почему бы и нет? Мы не аристократы пить шампанское после обеда, до двенадцати. Обывателю, плебсу можно и с утра. Для храбрости, для смелости и куража. Успокоим нервы и приведем душевное состояние в покой. Нацедив полную стопку холодной водки замер любуясь нарытым столом. Красиво. Чуть дымится паром яйчница, тает масло на бутерброде с колбасой, плавает в темно-коричневом чае пакетик одноразовой заварки.

Ну, будет. Удачи тебе Мишка. Крепости и сил. Проведи достойно свой последний день на работе. Пусть ревут и жалеют коллеги, что потеряли хорошего и доброго сотрудника. Теперь сами чаек наливайте. Злорадно улыбнулся, представляя бессмысленный лепет напутствий растерянных коллег, глубоко выдохнул и опрокинул водку в рот. Ух. Хорошо пошла гадина.

Три минуты и завтрак завершен. Мне нужно прийти в отдел самым первым. Раньше Прыща и профсоюзного деятеля. Удивим и ошеломим. Галстук надевать? А почему и нет? У меня праздник как никак. Тризна. Похороны.

Костюм с вечера почищен и отглажен. Почти новая рубашка сияет белизной. Не забыть взять носовой платок, для потных ладоней и вспотевшего лба. Надеюсь, рыдать как баба не начну. Истерики в прошлом. Холодная голова и ум.

Расчет сегодня не выдадут, я еще не прошел с обходным листом, по кабинетам и службам завода. Распотрошить заначку? Нет. Еще в кошельке триста рублей, мало ли, но на водку и закуску должно хватить. Если что коллеги добавят. Подадут будущему безработному на пропитание, добавят копеек и медных грошей на тяжелую жизнь. Обязаны заплатить искупительную жертву, в конце-концов не я первый не я последний. Когда отдел сокращали в первый раз, мы же скидывались на застолье? Да и потом, когда от нас уходили сотрудники кто сам, кто по очередному сокращению накрывали столы. Вошло в горькую традицию.

Приду в отдел и первым делом вскипячу чай. К приходу народа. Они заходят, а на каждом рабочем столе горячая чашка с чаем и печеньем. Блин, про печенье забыл. По дороге куплю в киоске. Еще бы сделать кутью…. Вот и будет прикол. Сдохнут, от стыда. Глупости.

Ну что? Теперь выгляжу достойно. Приговоренный к безработице, идет в последний раз на службу. Да что теряю? Нищенскую зарплату, древний скрипучий канцелярский стол с полуразвалившимся стулом, калькулятор и чертежную доску. Избавлюсь от глупых коллег, найду работу по специальности, уйду в менеджеры, организую компьютерную фирму, да мало ли на свете работ? Была бы шея, а хомут найдется. Галстук чуть не забыл. Узел не ложился в дрожащих руках. Внутреннее волнение. Еще водки бабахнуть? Хватит. Прийти на работу с перегаром изо рта. А целоваться с Галиной Владимировной?

Натер туфли щеткой до блеска и проверив содержимое карманов, негромко вышел из квартиры.

До чего у нас отвратительный, обшарпанный подъезд. Свинарник. Дикари. Ну что ты хочешь, дом населяют нищие и плебеи. Все что за порогом квартиры не наше, а значит можно гадить и мусорить.

На улице ночью прошел дождь и дорога грязная. Пока добрался до трамвайной остановки, извозил ботинки. Возле игрального автомата толпился народ и моргала сигнализацией милицейский фургон. Что-то произошло?

Подошел ближе, пока трамвая нет. Действительно произошло. Игральный автомат разбит в дребезги. Железная дверь в кассу распахнута, на пороге темнеет подсыхающая кровь и торчат ноги в старушечьих чулках.

Доигрались. Ту бабку убили, или другая жертва? Охрана как всегда не успела. Возможно кассирша открыла дверь сама, кому-то знакомому, или решила подышать свежим воздухом. Теперь выяснит только следствие. Народ звереет. Готов убить из-за кучки пятаков. Возможно кто-то проигрался в пух и решил забрать обратно свои деньги. Пусть земля будет тебе пухом бабушка.

Нехорошая примета, но мне наплевать. Все складывается к одному. Труп, увольнение, завершение старого и возможно начало нового. Увидим узнаем. Два месяца в запасе есть. Встану на биржу, зарплата идет, время есть. Время всегда есть, только возможностей нет.

Обшарпанная проходная со знакомыми охранниками. За тысячи смен, помним друг друга наизусть. Можно и не показывать пропуск, но правила неукоснительно соблюдаются.

Заводоуправление местами освещено. Сотрудники подходят, копошатся редкие уборщицы, размазывая грязь по лестничным проходам. Сильнее намочить, оставить видимость работы и главное очистить урны от окурков. Ритуал с соблюден, чистоту навели.

Дверь в отдел заперта, я действительно пришел первым. Допуск имею и свой ключ. Мы же оборонная промышленность, наш кабинет набит государственными тайнами. Сверхсекретная лопасть для турбины, ноу-хау титановой заслонки и прочая белиберда.

Тайны устарели, но секретность осталась. По привычке и неповоротливости бюрократических правил.

Ну-с, что делаем? Где чайник? Напоим в последний раз дорогих коллег чайком? Или гадость сотворим? Мышьяка по чашкам и кнопок по стульям? Пошло, недостойно. Уйти громко хлопнув дверью? Высказать что накипело за десятки лет? Дать в морду Прыщу? Устроить истерику? Втихушку изорвать и выбросить секретные бумаги? Пусть вспоминают Мишу недобрым словом и костылят последними словами?

А вот им. С удовольствием сложил кукиш и направил на каждый рабочий стол. Уйду жертвой безвинной. Надавлю на жалость, буду предупредителен, застенчив и слаб, со слезой в глазу. Пусть мучаются совестью, если есть и страдают от невосполнимой потери.

Чайник заурчал вскипая. Где же чашки и ложки? Сахара немного, но на утренний чай хватит. Достал из кулька печенье и кексы. Не первая свежесть, но лучше в ночном киоске ничего не было. Надеюсь не отравимся. Просидеть последний день в туалете чего-то не хочется.

Заскрипела дверь, кто-то пришел на работу. Высунулся из-за угла, на пороге удивленный начальник.

- Доброе утро Анатолий Иванович.

- Здравствуй Миша. Ты что так рано? А я уж подумал, что кабинет вчера забыл закрыть.

- Чай будете?

- Да не помешает. - Окинув меня подозрительным взглядом, Прыщ торопливо прошел в свой кабинет.

Обслужим начальника по полной программе. Проявим свою лакейскую сущность. Положил в чашку пакетик заварки, залил кипятком и отсыпал четыре полных ложки сахара. Руководство любит сладенькое. Для мозгов полезно. Вдруг начнет соображать? Дополнив блюдце печеньем, осторожно понес в закуток.

Прыщ торопливо обыскивал стол, проверяя на месте ли бумаги. Не доверяет подчиненным. Не переживай Прыщ я сегодня добрый.

- Разрешите Анатолий Иванович?

- Чего? А чай. Спасибо. – Начальник упал на стул, расплываясь медузой на песке. Не выдержал и спросил еще раз. - Миша, а почему ты сегодня раньше?

- Так последний день работаю. Решил напоследок сотрудникам и начальству приятное сделать.

- А какое сегодня число? – Подслеповато уставился в настенный календарь. – Точно. Действительно, как быстро летит время.

- Чай возьмите. – Напомнил о себе.

- На краешек стола поставь пожалуйста. Спасибо. – Развернулся, собираясь выйти, но Прыщ окликнул. – Миша присядь на минутку.

Пожав плечами сел на расшатанный стул, машинально вытирая вспотевшие ладони о брюки. Интересно, что я сейчас хорошего услышу?

- Ты еще работу не искал? Предложения есть?

- Пока не складывается.

- И не торопись. - Суетливо залез рукой в ящик стола, доставая папку с моим заявление об увольнении. - Я сейчас на оперативку схожу, мало ли вдруг все переменилось. На прошлой неделе разговор шел, о новом проекте. Наш завод участвует в конкурсе, должны победить.

- Здорово. – Блин собака, зачем одарил надеждой? Теперь буду опять ждать, волноваться переживать? Уж лучше бы сразу…

- Ты конечно не обнадеживайся, но если даже и сегодня уволят, то если завод победит в конкурсе, то ты первый на возвращение обратно.

- Спасибо. - Нечаянная радость растянула лицо в улыбке. День настраивается. Не все потеряно. Хлопнула дверь в отделе. Кто-то еще пришел. - Я пойду Анатолий Иванович?

- Ага иди. Так что имей ввиду, ты первый.

Ольга Венидиктовна копошится возле вешалки, запутавшись в рукавах. Элегантно подскочил и помог раздеться.

- Доброе утро Ольга Венидиктовна. Как здоровье?

- Здравствуй Миша. – Профсоюзный деятель облегченно вздохнула. Нелегко в жирном теле сохранять бодрость духа. Оценила мой наряд, одобрительно крякнула. – Какой ты сегодня красивый. К чему бы это? Женишься?

- Да что вы Ольга Венидиктовна, не до женитьбы. У меня сегодня последний рабочий день. Ухожу под сокращение.

- Ах да…. – Поскучнела, смутилась, замялась, придумывая достойный ответ. – Молодец. Не сдаешься обстоятельствам. Ты в курсе, что наш профсоюзный комитет принял на прошлом заседании решение о материальной компенсации всем увольняющимся?

- Да? - Сделал вид будто слышу об этом впервые в жизни, хотя прожужжала все уши за неделю. – Надеюсь, я попадаю под решение?

- Пока решение не утвердили на всеобщем собрании, но возможно на этой неделе, вопрос будет решен.

- Так у меня сегодня последний рабочий день. Боюсь что опоздал с компенсацией. Чай будете?

- Уже вскипел? – Искренне обрадовалась Ольга Венидиктовна представившейся возможности уйти от неловкого вопроса.

Даже если примут на собрании постановление, то во-первых, задним числом меня не включат, а во-вторых, зная материальные возможности профсоюза, возможная компенсация составит копейки. Есть расходы и поважнее увольняемых сотрудников. Содержание членов ЦеКа, первичных ячеек, канцелярские принадлежности, путевки для деток руководства профсоюза, для лечения руководства и активистов профсоюза. Как было раньше при советах, так и осталось без изменений. Распахнулась дверь, влетел заспанный Эдик.

- Всем привет!

- Здравствуй Эдик. Чай будешь?

- Да кто же его не будет, если спать хочется? А кофе нет?

- В райпо не завезли. – Эдик даже спрашивать не стал по какому поводу чай. Что с него возьмешь, без году неделя. Молодежь.

Едва отвернулся, как появился наш Эдисон. Николай наш Николаевич. Ньютон в квадрате.

- Доброе утро коллеги, руководство у себя?

- Трудится.

- Тут меня вчера ночью осенила замечательная идейка. Михаил Владимирович, не поможете рассчитать?

- Увы нет. – присел в шутливом поклоне и развел руки. – Не имею возможности.

- А что так? – Удивился непослушанию Николай Николаевич, снимая на ходу пальто. – Вроде вы пока в моем подчинении.

- С сегодняшнего дня, увы. Увольняюсь.

- Как так? А кто расчеты считать будет? На каком основании?

- По сокращению увольняют. Извиняйте. Еще два месяца назад заявление подписали. Свободен.

- Ах, да. – Николай Николаевич сморщился как от головной боли. – Точно. Я сейчас же пойду к руководству и буду жаловаться. Кто работать будет в отделе? Расчеты делать? И главное идейка хорошая мелькнула, КПД увеличится не менее чем на семь процентов. Представляешь Миша?

- Ничем помочь не могу. Чаю не желаете?

- Уже чай? – Поглядел внимательно на часы. – Что-то рановато сегодня чаевничаем. Но не откажусь. Май на дворе, а промозгло, как осенью.

- По поводу моего увольнения гуляем. С печеньем.

- Привет мальчики! - Одновременно с открытием двери запыхавшийся голос Галины Владимировны. Вид озабоченно-рабочий. Опять опоздала, прилетела на последних секундах. – Начальник здесь.

- Здесь. – Почти хором ответили ранее прибывшие коллеги. – Чай будешь?

- А что случилось? – С подозрением поинтересовалась Галина Владимировна, раздеваясь на ходу. Привычный утренний ритуал неожиданно изменился и люди нервничают.

- Утреннее чаепитие посвящено моему предстоящему увольнению. – Радостно улыбнулся, скрывая волнение. – Работаю последний день.

- Как последний? – Охнула Галина. – А я?

- Что ты? Ты остаешься работать. Приглашаю к столу. Чай с вашим любимым печеньем и кексами.

- Спасибо.

- Не за что.

Утреннее чаепитие прошло в тягостной обстановке. Мои попытки шутить и быть непринужденным зависали в гробовой тишине. Некое подобие поминок по усопшему, только пока без водки и безутешных слез вдовы и близких родственников.

Едва закончили пить чай, как появилась наша беременная Светка. За последний месяц живот достиг гигантских размеров и сотрудники шутили о двойняшках, чем очень расстраивали будущую мать.

- Света, ты еще не родила? - Всплеснула руками Ольга Венидиктовна. - А мы тебя и не ждем, подумали рожаешь. Чай будешь?

- Ой, подождите отдышусь. – переваливаясь с ноги на ногу, как утка, протопала к своему месту и упала на стул. - Фу… устала. С завтрашнего дня наконец-то ухожу в декрет.

- А у Миши сегодня последний рабочий день.

- Точно. – Виновато улыбнулась. – Мы же уходим одновременно. Как забыла, ума не приложу.

- Бывает.

- Предлагаю ближе к вечеру устроить торжественные проводы на мое заслуженное увольнение.

- Так аванса еще не было. – Осторожно намекнула Галина Владимировна.

- Я угощаю.

- Действительно. Надо Мишу проводить достойно. - Выступила Ольга Венидиктовна, нерешительно роясь в кошельке. – У меня тут немного осталось денег. В кассе взаимопомощи, из членских взносов добавим….

- Спасибо не надо, у меня деньги есть.

- Но…

- Да ерунда. Это мой день. Последний. Так дайте мне возможность вас всех отблагодарить и весело попрощаться.

- Ну если ты настаиваешь. – Облегченно протянула Ольга Венидиктовна. – Но с нашей стороны ты всегда можешь рассчитывать на помощь.

- Я знаю. – И отошел к своему рабочему месту, прекращая разговор. Нужно побыть в одиночестве, нужно собраться с силами и быть сильным. Хоть один раз в жизни. Не дождетесь от меня видимых проявлений слабости. Завидуйте, уйду красиво.