1

– Я очень сожалею, но наши самые страшные опасения подтвердились. Медицинское обследование подтвердило предполагаемый диагноз. Вы больны…

– Доктор, скажите честно, сколько мне осталось?

– Нельзя сказать, что вы абсолютно безнадежны, есть случаи удачного лечения…

– Я не верю в чудеса доктор, говорите прямо, сколько?

– Думаю, что год как минимум, но я же говорю, все зависит от лечения, от индивидуальных характеристик вашего организма…

Дальше я уже не слушал, не мог слушать, не хотел. Я просто развернулся и вышел из кабинета и побрел по больничному коридору.

Почему эти коридоры всегда в полумраке? Одиноко стоят у стен старые скамейки, обшитые коричневым дерматином. На стенах висят еще по-советски строгие, без намека на фантазию, нарисованные гуашью плакаты, предупреждающие о вреде курения и алкоголизма. И обязательно, в начале коридора, над дверным проемом, висят большие, круглые, неизвестно когда остановившиеся часы, неизменно показывающие без пятнадцати двенадцать. Такое ощущение, что здесь действительно остановилось время. Даже свет не спешит проникать в эти бесконечные коридоры людских разочарований и последних надежд. Некий перевалочный пункт, между жизнью и смертью.

А потом наступило безразличие…

Я спустился на свой этаж. Еще было достаточно рано, поэтому на пути к своей палате никого практически не встретил. Только молодую медсестру, примерно моего возраста. Проходя рядом, она взглянула на меня и улыбнулась. Я сделал попытку изобразить что-нибудь позитивное на своем лице, но она не увидела результата моих стараний, так как прошла мимо.

Немного постояв перед входом в палату, я толкнул дверь и зашел. Все только недавно проснулись, и вяло копошились. Медленно подойдя к своей кровати, я лег на скомканное одеяло, противно скрипя пружинами. Лежа на спине, я смотрел на потолок. Интересно, какое сейчас небо? Люблю, когда оно чистое, без единого облака, бесконечной голубизны…

Окончательно проснувшись, соседи по палате начали спрашивать, мол, как все прошло, что сказал доктор, как анализы. Ничего, не отвечая, я повернулся на бок и уставился в стену, покрашенную отвратительной голубой краской – неудачная копия моего любимого неба. Человек так часто создает отвратительное, пытаясь повторить неповторимое.

Наблюдая абсолютное отсутствие с моей стороны какой-нибудь реакции на прозвучавшие вопросы, народ сразу переключил внимание друг на друга. Скорее всего, им было безразлично, или они все поняли и решили не доставать человека. Но это меня абсолютно не интересовало, как и все то, что происходило вокруг.

В палате, после мгновения тишины снова заговорили. Кто-то интересовался, какую на сегодня обещали погоду. Кто-то заметил, что у нас появилась новая медсестра и весьма ничего. Кто-то предлагал соседу яблочного сока. Кто-то сморкался в туалете. Бесконечные разговоры, и даже не слыша их, можно легко представить, о чем они.

Ужасно хотелось спать. Но теперь сон казался абсолютно бесполезным.

И наступило время вопросов…

Все ушли на завтрак. В больничной палате повисла долгожданная тишина, словно утренний туман над деревенскими полями.

За что? Почему я? Я даже удивился самому себе, что задаюсь такими вопросами. В голове крутится простое и лаконичное – потому что.

Как сказать родным? А главное, как сказать Ей? Скажу мол, так и так, врач сказал, что слишком я задержался на этой земле, пора на отдых. Родные, конечно, сразу заохают, заахают. Скажут, как я могу так шутить, начнут жалеть, утешать. А Она сначала не скажет ничего, тихо сядет рядом, глядя прямо перед собой, возьмет мою руку, и мне будет ужасно больно смотреть, как одна за другой, скатываются слезы с Её глаз. Потом, Она сквозь слезы, скажет: люблю, почти выкрикнет, обнимет меня, и мы вместе зарыдаем, каждый, вспоминая все самое чудесное, что с нами было, за эти пять счастливых лет.

Вытря слезы одеялом, я взял сотовый, проверить, не звонила ли Она. Знаю, что не звонила, не глухой ведь, а все ровно проверяю. Хочется услышать Её голос, сказать, что люблю и скучаю. Когда же Она позвонит?

2

Раздался звонок, вернее зазвучала долгожданная мелодия, песни Eminem`а, предвещавшая разговор с Ней.

Я взял телефон, на экране фотография милого котенка и Её имя. Кнопка «Yes»:

– Привет любимая.

– Привет мой милый! Как твои дела? Как анализы? Что делаешь? Не скучаешь?

Как я люблю Её голос, до безумия. Как Ей сказать? Не знаю…

– Анализы так себе, но главное не это, главное то, что я очень соскучился.

– Я тоже по тебе скучаю, моё солнышко, не переживай, скоро увидимся. Только знаешь, мы сегодня с подружками идем в театр, ты не обидишься, если я к тебе завтра приеду?

Неужели я Её не увижу? Может и к лучшему, будет время собраться с мыслями и все обдумать.

– Нет родная, конечно сходи, а завтра обо всем поговорим, расскажешь, как спектакль.

– Ладненько любимый, не скучай, целую.

– Я тоже тебя целую, буду ждать, пока.

И наступила тишина…

Минута двадцать три секунды – ровно столько я был счастлив, ровно столько я не думал, о смерти. В это время я был бессмертным и точно знал, что буду жить вечно. Отложив телефон в сторону, я окунулся в воспоминания. Вспомнил наш первый поцелуй, первое свидание, Её счастливые глаза, и ту ночь, когда Она впервые сказала, люблю. Вспомнил, как подымал Её на руки, как Она при этом сопротивлялась, боясь, что мы упадем. И даже тот день, один из наших счастливых с Ней дней, когда, прогуливаясь по проспекту, мы заметили две красивые, маленькие пушистые елочки, которые одиноко росли возле пешеходной тропинки. Одна из них нам очень понравилась, и мы договорились, что это будет наша елочка и когда-нибудь, мы обязательно сюда вернемся, чтобы посмотреть, как она выросла и какой стала.

Через год проспект расширяли, увеличивая проезжую часть, и елочек не стало. Может, их куда-нибудь пересадили, а может, просто срубили, неизвестно. Правда я не знаю, помнит ли Она про эти елочки, ведь мы никогда о них не вспоминали, с того счастливого нашего дня.

Наверное, так происходит и со мной, просто кто-то расширяет дорогу жизни, на обочине которой я оказался.

И наступило отчаянье…

Снова всплыли вопросы, только сразу все, закружились, не давая опомниться. Мир уходил из-под ног. Но почему, ведь еще целый год? Целый год.

Как Ей рассказать? Почему год? Где же Она?

Бежать! Словно единственно правильный ответ, засверлил сознание.

Бежать… И я побежал, вскочил с кровати и побежал. Я не знал, где именно выход на крышу, но почему-то точно чувствовал, где он должен быть.

Открыл люк, свет ударил в глаза, темные круги поплыли перед глазами.

Бежать. Бежать. Бежать…

Если бы я остановился, то не сделал бы этого, но я не остановился и, прыгнул…

Лежа на спине, я смотрел в чистое, без единого облака небо, бесконечной голубизны. Перед глазами все плыло, под затылком ощущалось что-то теплое, словно лежал на электрической грелке. Глаза застилала горячая пелена.

Мне захотелось сказать, прости, но никого не было рядом. И я вспомнил о Ней …

И снова наступила тишина…

– Молодой человек, вы что, спите? Вас доктор ждет. Повторяла молодая медсестра, тормоша меня за плече. – Просыпайтесь же!

– Что?

– Вас доктор ждет.

– Да? Иду, иду.

В кабинете было много света и пахло лекарствами.

– Что ж, могу вас обрадовать, молодой человек, диагноз не подтвердился, вы идете на поправку. Завтра можете выписываться.

– Спасибо доктор, это действительно хорошая новость. Спасибо.

Улыбнувшись медсестре, я развернулся и вышел в коридор, в котором по-прежнему было сумрачно. Выходя из коридора, я взглянул вверх – часы показывали без пятнадцати двенадцать.

Выйдя во двор больницы, я достал сотовый и набрал Её номер. Я посмотрел на небо, оно было чистое, без единого облака, бесконечной голубизны.