Глухов продолжал свое дело. Тысячи щупалец ползли по Москве, удаляясь за ее пределы. В считанные часы стратегические объекты в пределах столицы были под его контролем. Аристарху Ивановичу не требовалось посылать боевые отряды и осуществлять захваты силой оружия. Аристарху Ивановичу достаточно было проникнуть в засекреченный бункер одним щупальцем и до недавних пор, верные своему долгу люди, становились послушными слугами его воли. Глухов получал информацию, проникая в разум людей, перекачивал ее как файлы, взамен оставляя вирусы страха и преклонения. Иностранные подданные выдворялись из страны. По его приказанию выводились из строя серверы электронной связи. В то время как, телевидение транслировало специальное обращение к народу. И это было не все. Ему не хватило психо-террора. Глухов решил устроить показательную экзекуцию.

Белый Ролс-Ройс подкатил к монументальному зданию, крыша над входом которого держала колесницу бронзового божества с разлетающимися в разные стороны лошадями.

Из машины вылез маленький, человек в черном пальто. Крепкий, как жук водитель в картузе и сюртуке, расшитом золотыми пуговицами, открыв для него заднюю дверцу, замер, опустив голову. Продефилировав меж огромных колонн, Глухов вошел в распахнутые перед ним двери Большого Театра. Он готовился устроить грандиозное представление.

Слава вождю! Великому учителю, слава! – в холле-фойе дружно приветствовали его бывшие министры в лакейских ливреях. Вид у бывших министров, словно на похоронах, был смиренный и в тоже время торжественный.

К зданию стали стекаться соратники. Глухов выделил их по особому признаку.

Они откровенно хотели власти диктатора жестокого и всемогущего. Шагая по широкому лестничному маршу, с гордыми лицами, все эти люди поднимались с холодной решимостью мстить за прошлые свои обиды.

Заполнив балконы, набившись в партере, они были сплочены, как огромная бомба, устремлены к одной цели, испытывали необычайную радость. Их радость, как радость немощного калеки, смотрящего смертельный бой молодых гладиаторов, была жестока.

Он всемогущ! Он велик! – в восхищенье шептала на ухо одна женщина другой, которая раздраженно дергала за рукав плачущего ребенка.

О да, - отвечала та, и обращалась к маленькому сыну: - Будешь реветь, великий диктатор накажет тебя, как других сволочей, вместе с твоим недоделанным папкой.

Огромный занавес качнулся. Гербастые, алые створы его поползли в стороны. Зал ахнул и тут же притих. Все замерли в ожидании невиданного представления.

На сцене стоял маленький человек. Он был немолод и неказист, неприметен, как мышь, на фоне подмостков огромной сцены.

Диктатор?! – робко воскликнули в зале. Но, тут же, яркая молния озарила, застывшие было в недоумении лица. Пространство наполнилось всеобщим истеричным ликованием.

Диктатор! Диктатор! - исступленно кричали все.

Мужчины и женщины, подростки и дети, не помня себя, тянули свои руки в сторону сцены, от переполнившего их восторга падали в обморок. И каждый, в неистовом крике, слышал отчетливый голос:

Я ваша честь! Я ваша совесть! Ваше достоинство! Ваша свобода! Я ваша жизнь – в духе, во плоти!

Великий диктатор! - кричали ему в ответ.

Разочарованные, озлобленные и униженные - эти люди, уже без всякой магии, без месмеризма, по доброй воле, бросали под ноги Глухову то, что для них утратило смысл и, теперь, не имело значения.