У каждого праздника есть три неразделимые части. Подготовка – хоть труд, но приятный: хлопоты, приготовления, предчувствия. Собственно ядро: пьем, гуляем, песни поем. И завершение. Это когда надо собраться и доползти до дому. В плавном перетекании мероприятия из одного состояния в другое заключается великое искусство. Малейшая недоработка сводит на нет самое замечательное начинание. Уйти красиво, не напрягая ни себя не хозяев, надо уметь. Самое неприятное в пикнике – это сборы. Надо скатать скатерть, превратившуюся в бессистемную свалку грязной посуды, в отвалы из остатков продуктов, гульбище для присоединившихся к празднеству мурашей и настырных мух. Собрать разбросанный по лужайке мусор. Принцип: «После нас чище, чем до нас» соблюдаем свято. Горючие отходы сжечь в костре, негорючие упаковать в пакеты и обеспечить вывоз. Не перепутать затем пакеты, предназначенные на выброс с полезным продуктом. Я как-то ехал в метро через весь город с полным пакетом мусора и пустых бутылок. Сложить мангал, и минимально испачкаться при этом в саже и, опять же, упаковать его так, чтобы не рассыпался по дороге. Не забыть ничего и никого на поляне, ибо искать оставленное будет противно, а, следовательно, не охота.

Благодаря женским рукам сборы прошли быстро и слажено. Мария с Верой вброд перешли речку и зашагали, держась под руку, к поселку. Иван Петрович, вскинув на плечи рюкзачок, бросился за женщинами, крикнув нам, что встретит у мостков.

- Баба с возу – кобыле легче! – прогудел Сергей Семенович, броском выводя лодку на середину реки. – Анатольич, догоняй.

- Молодые, не задерживайтесь, - воззвал я, выгребая за Сергеем Семеновичем.

Димка галантно помог войти в лодку Клавдии, затем, покачнувшись, влез сам и уселся на весла.

- «Поедем, красотка, кататься…», - завопил он через минуту.

- Заржал морской конек, - усмехнулся Сергей Семенович.

Расстояние между нашими с Сергеем Семеновичем и Димкиной лодкой быстро увеличивалось. Все-таки отсутствие груза в виде одной женской единицы, существенно сказывалось на ходкости резиновых суденышек.

Минут через пятнадцать мы подошли к мосткам, на которых ожидал нас Иван Петрович. Он успел отнести свой рюкзачок и теперь, попыхивая папиросой, стоял на мостках, устремив взгляд вверх по реке. Мы быстро разгрузили лодки, вытащив их на берег. Сергей Семенович вывернул клапана, тугие баллоны, издав глубокий вздох, обмякли, сбросив давление, и медленно начали оседать, выпуская оставшийся воздух.

- Печальное зрелище. Последний выдох, - кивнул головой Сергей Семенович.

- Да, стареем. – Иван Петрович выхватил из кучи добра, выгруженного на берег корзинку, из которой торчали горлышки бутылок с недопитым содержимым, - чтоб такое, да в юности. Никогда! По маленькой, мужики?

- Наливай, Петрович, там и стаканчики найдутся. А закусь, где-то в клетчатой сумке. – Сергей Семенович погрузился в кучу вещей.

- В нашем деле главное, не допустить сужения сосудов, - крякнул Иван Петрович, опрокидывая стакан, - надо вовремя подкинуть горючки, чтобы огонь в груди горел долго и ровно, а голова была светлой и не разрывалась под действием продуктов распада. Здесь необходимо соблюсти баланс между процессами поступления алкоголя в кровь, и его выведения.

- Учитывая, что процессы имеют экспоненциальный характер, необходимо определить постоянные времени того и другого, что позволит нам выяснить необходимую периодичность, - развил мысль Ивана Петровича я.

- С математикой давно дела не имел, поэтому вопрос этот изучен экспериментально. По стопочке каждые полчаса будет в самый раз.

- Варьируя видом используемых жидкостей, их количеством и продолжительностью временных интервалов между моментами поступления продукта, можно достичь желаемого эффекта по степени охмеления, и заданного состояния организма, - продолжил я.

- Вечный кайф, по-простому! – Подвел итог научной дискуссии Сергей Семенович.

- Не вечный, но где-то близко. Где это наша парочка застряла? Анатольич, Димка живой еще? С его комплекцией можно и перебрать.

- Он в режиме насыщения, кажется.

- Как это?

- Кровь не может принять дополнительный алкоголь, и все излишки булькают в животе, как в бензобаке, поглощаясь по мере выведения.

- Отличная механика. Сплошная автоматика и, никаких тебе постоянных времени, – хмыкнул Сергей Семенович, скатывая лодку в тугой рулон.

- Плывут, голубки, - Иван Петрович мотнул головой в сторону реки. Из-за поворота показался Димка. Он понуро брел по отмели, ежась от поднявшегося ветерка. Перекинув через плечо веревку, привязанную к лодочному носу, Димка тащил за собой плотно загруженную лодку. Всем своим видом он напоминал изможденного бурлака, тянущего лямку. Клавка, сидя на корме, в белой Димкиной фуражке задумчиво чертила по воде ивовым прутиком.

- Правей надо было брать, у косы груженому не пройти, - прокомментировал Сергей Семенович. – Сейчас отмель кончится, можно плыть будет.

- Молчи Семеныч, большой мальчик, разберется.

Мы рядком стояли на мостках, наблюдая, как Димка борется с качкой, вызванной расстройством вестибулярного аппарата.

- Гироскопчики отладить надо. Враздрай идут, - хмыкнул Иван Петрович, затягиваясь папироской.

Мы рядком стояли на мостках, наблюдая, как Димка тянет лодку. Тот медленно вышагивал по песчаной отмели, неумолимо приближаясь к еле заметной черте на поверхности воды, за которой мелкая рябь разглаживалась, поток становился уверенней и спокойней.

- Есть! – злорадно воскликнул Иван Петрович, делая неприличный жест рукой со сжатым кулаком. Димки перед лодкой не было. На том месте, где он только что стоял, бурлила вода, на поверхность с шумом вырывались пузыри. Брошенная лодка медленно разворачивалась вокруг своей оси. Клавка с ужасом смотрела в глубину, где барахтался незадачливый бурлак. Через секунду Димка, отплевываясь, хватая ртом воздух, вскочил на ноги. Вода доходила ему по грудь. Чертыхаясь, он зашагал к берегу.

- Баржу бросил! – Хохотал Иван Петрович. Клавка, хватай весла, мы тебя ловить не будем. Лоцмана надо было брать, здесь тебе не море-океан. Эй, подруга, а ты куда смотрела? На Димкину задницу? Работай, работай! Веслами-то загребывай.

- Давай лапу, - Сергей Семенович протянул Димке руку, помогая взобраться на мостки. Димка походил на выкупанного кота – мокрый и несчастный. Прилипшая к худому телу рубашка, синие губы, затравленные глаза.

- Наглядный иллюстрация того, как вредно купаться в состоянии сильного алкогольного опьянений, - кивнул на Димку Иван Петрович, - ну, что с ним сейчас делать? Водки не налить – усугубишь только. Клавка, хватит валандаться, мужика спасать надо. Грелка во все тело нужна. Допустимая концентрация алкоголя в крови зависит от окружающей температуры. Когда та, концентрация, на пределе, резкое охлаждение тела может вывести ее, концентрацию, за рамки допустимой, что, в свою очередь, может привести к летальному исходу, - назидательно произнес Иван Петрович. – Ты, Димка, кругами походи. Двигайся, двигайся.

Димка послушно засеменил по берегу мелкой трусцой. Сергей Семенович поймал за весло, подплывшую, наконец, Клавку, подтянул лодку к берегу, помог Клавдии выбраться на берег.

- Ну, слава Богу, все целы, - подвел итог Иван Петрович, - пошли к Верке, заждались нас, должно быть.

Мы разобрали вещи и потянулись по тропе на крутой косогор к Вериному дому. Димка обреченно, икая от холода, замыкал шествие.

Через несколько минут, мы отдыхали в домашнем тепле. Димка, переодетый в сухой верин халат, сидел на скамье, сосредоточено глядя в стол. Время от времени тело его содрогалось от очередного приступа икоты, но лицо начинало приобретать окраску свойственную живым людям, а не утопленникам, всплывшим из морских глубин.

- Водички надо попить, - посоветовал я.

- Ты, Дим, задержи дыхание, мне всегда помогает, - по-матерински, положив руку на Димкину голову, сказала Мария, на что Димка неопределенно хмыкнул.

- Помню, меня по молодости на Лосевском водосливе с баллона смыло. Дело девятого мая было. Вода холоднющая. С озер еще не везде лед сошел. Болтаюсь между волн, хорошо в спасательном жилете, и думаю, как мне отсюда выгребаться? Ничего кругом не видно, одна вода, – окунулся я в воспоминания тридцатилетней давности. – Потом мост над головой мелькнул. Это хорошо, думаю, вынесет. Вынесло. Гешка, партнер мой, помог в лодку забраться. Утащило в самое озеро. Лодка полная воды, не идет совсем. Гешка говорит: «Давай лодку перевернем», а меня страх взял: как это я в воду бултыхнусь, плавать не умею, вдруг жилет не выдержит? Потом, думаю, черт, только что в волнах плавал. Нырнули в воду, лодку перевернули туда-обратно, влезли аккуратненько и к берегу. Вот тут перцовочка-то в самый раз пришлась. Ничего, даже не чихалось. За что меня друзья хвалили – так это за то, что весло не потерял. Сохранил силу духа, и весла не выпустил.

- Верность присяге, значит, сохранил - вставил Сергей Семенович.

- Думаю, просто держался за весло, чтобы не утонуть.

- Ты чего это, Семеныч, про присягу вспомнил? О солдатчине загрустил или как? – Иван Петрович, невинно потупив глаза, потянулся за бутылкой.

- А что ты против присяги имеешь? – встрепенулся Сергей Семенович.

- Да блажь все это.

- Какая блажь? Для военного присяга – самое главное.

- Конечно, главное, чтобы потом по закону расстрелять можно было.

- Петрович, а в глаз? – грозно произнес Сергей Семенович.

- Ну, в глаз-то вы мастера. Вот, во время путча ты, Семеныч, в казарме под присягой сидел, а Анатольич, твой друг закадычный по Дворцовой площади разгуливал, и Пашка с самодельным российским флагом в своем городке у памятника Ленину в гордом одиночестве стоял. Хорошо команда вам не прошла разогнать народ с Дворцовой. Ведь разогнал бы, а Семеныч? И Анатольичу, закадычному другу своему накостылял бы и Пашке бы в рыло вставил? Накостылял бы, а, Семеныч. По честному?

- По честному? Накостылял. – Кивнул Сергей Семенович.

- То-то и оно. А вот пацаны на БТРах у Белого дома не стали костылять. Присягу, значит, нарушили. Что бы с ними сделали, когда б ГКЧП победил? Присяга - нарушать низя, и к стенке. Как это не печально, но любое изменение в политическом строе идет через нарушение присяги в том или ином виде, а там, уж кто победит. Либо герой – либо предатель. Анатольич прожил жизнь свою без присяги и не страдал, по-моему, от безысходности. Не страдал Анатольич?

- Не страдал, друг Иван, ой, как не страдал.

- То-то. Ему, кстати, вредно присяги принимать, он слову своему привык следовать, а как нарушит, так переживать очень начинает.

- Не говори, Иван, так переживаю, так переживаю, самому противно.

- А как это ты умудрился без присяги? У тебя же и звание есть. – Сергей Семенович сделал удивленные глаза.

- А у меня такая воинская специальность замечательная. Чтобы присягу принять, надо было сборы пройти. Мы с нашей специальностью не проходили, как говорил наш незабвенный преподаватель капитан второго ранга по кличке Фантомас: «Пушкаря посадим, ну стрельнет он по американцам… Объясним: дурак-студент сидит, а вы пальнете… Кому объяснять будем?»

- Что еще говорил ваш незабвенный? – поинтересовался Сергей Семкнович.

- «Студент, Литвак, как же вас женщиной положить, если вы даже пистолет натянуть не можете!» - процитировал я, вспоминая забавную сценку, как однокашник безуспешно боролся с затвором «Макарова» во время упражнений по стрельбе.

- Что это у нас с Димкой делается? – испуганно спросила Вера, ставя тарелки на стол.

Димка сидел на скамье, стиснув зубы, напрягшись всем телом. Глаза его были закрыты, кровь подступила к лицу, придавая ему неестественный румянец. Димка кряхтел, раскачиваясь на скамейке, зажав кулаки между колен. Мы молча глядели на него, не зная, что предпринять. Димка с усилием взглотнул, раскачиваясь все в более быстром темпе. Лицо его покрылось красными пятнами. Краснота подступила ко лбу и к ушам, которые, казалось, шевелились от напряжения. Вот Димкины губы разошлись, с громким хлопком, выпуская воздух. Димка открыл глаза и, блаженно улыбаясь, произнес:

- Кончил!

В комнате повисла мертвая тишина, все взгляды остановились на Димке.

- Дима, при дамах! – Воскликнул Иван Петрович.

- Икать кончил, балбесы, - продолжая блаженно улыбаться, отозвался тот.

- Это он по Машиному совету дыхание задержал, - рассмеялся Сергей Семенович. Ты бы предупредил, мало ли, что подумать можно, на такое глядя.

- Наливай! – Димка протянул стакан.

- Отошел, кажись, любезный, - проворковал Иван Петрович, потянувшись через стол за бутылкой.

Отужинав, попив чайку, мы обосновались за калиткой, рассевшись на скамейке с видом на речную пойму. Далеко-далеко прогудел тепловоз, в небе загорелись первые звезды. Вера, сославшись на головную боль, ушла спать. Минут через пять отправился в дом и Димка, где ему была приготовлена гостевая постель за голландской печкой, неведомо как сохранившейся в доме. Впрочем, кто же будет ломать исправно служащую вещь? Печь сложена на славу, что не по моде, так не рушить же ради какого-нибудь новомодного камина, в котором ни обед не приготовить, ни грибов посушить. Зайдя в дом минут через двадцать за бутылкой минералки, я обнаружил Димку, пытавшегося примоститься под боком у Веры. Димка как был одет, так и пытался залезть под одеяло. Мое присутствие его нисколько не смутило. Он, подобно слепому кроту, ощупью пролагал себе путь.

- Саш, угомони его, он лыка не вяжет, - вяло отбиваясь от непрошенного гостя, попросила Вера.

Я, ухватив Димку подмышки, отволок слабо трепыхающееся тело за печку, уложил на кровать и прикрыл одеялом.

- Адмирала нашего на подвиги потянуло, - доложил я, вернувшись к компании с бутылкой «Боржоми».

- Завтра опять голову пеплом посыпать будет, а если еще приврать…, - задумчиво промурлыкал Иван Петрович.

- Согласно народной мудрости: «Если утром не мучительно стыдно, значит, пьянка не удалась», - поддержал Сергей Семенович.

Известие о Димкиных поползновениях не нашло положительного отклика только в Клавкином сердце. Поерзав минут пять на скамейке, особо не утруждая себя предлогом, она юркнула в дом. Выйдя, через минуту, позвала нас.

- Мужики, там Димка опять…

- Ну да Бог с ними, Верка справится, если что, а не справится – не убудет, - отмахнулся Иван Петрович.

- Пойдем, Сергей, посмотрим, что да как, - ткнул я в бок Сергея Семеновича, - сказать честно мне тоже не нравилась эта история.

Зайдя в дом, мы обнаружили Димку у печки. Он спал, по детски свернувшись калачиком, сладко посапывая во сне.

- Не дошел, сердешный, - хмыкнул Сергей Семенович, - помоги Анатольич.

Вдвоем мы водрузили Димку обратно на кровать, и вышли из комнаты.

- Вера, закрывай, - позвал я.

Вера босиком прошлепала к двери, ткнулась губами мне в щеку, пожелала спокойной ночи и захлопнула дверь. Раздался металлический звук, накидываемого крючка.

- Что, господа по домам? – воззвал я.

- За окончание кампании, - провозгласил Иван Петрович, делая широкий жест в сторону скамейки, на которой ровной шеренгой выстроились пластиковые стаканчики.

Выпив «на посошок» мы двинулись восвояси. Впереди шла Мария, за ней Сергей Семенович, обнявшись за плечи с Иваном Петровичем, следом за ними я. Клавдия шла последней, недоверчиво оглядываясь на Верины окна.

«Врагу не сдается наш гордый Варяг,

Пощады никто не жела-а-ает».

Огласили окрестности душераздирающим воплем Иван с Сергеем.

День рождения ---->