Горький праздник в моей беспокойной судьбе:
   Я вернулся домой. Я вернулся к тебе,
   Мой отчетливый сон и невнятная явь.
   Здравствуй, детство моё! Здравствуй, юность моя!
   Сколько лет? сколько зим? сколько черных ворон
   Пролетело с тех пор, как на этот перрон
   Я однажды пришел, чемодан уложив,
   Чтоб уехать в свою суматошную жизнь?
   Здравствуй, город родной! – говорю я, любя, –
   До чего же ты стал не похож на себя!
   Где твой сдержанный лоск, что был строг, как гранит?
   Почему ты его не сумел сохранить?
   Город-интеллигент! К торгашей торжеству,
   Ты все больше и больше похож на Москву:
   Тот же блеск мишуры, те же вопли реклам,
   Те же толпы приезжих, скупающих хлам.
   Жадный пир нуворишей, и жалкая жизнь
   тех, кто вышвырнут ими, обманом, в бомжи.
   Те же трещины старых облупленных стен
   И помпезный фасад для почетных гостей,
   Где торчат, словно свечки, твои маяки,
   Как в ватрушке с вареньем из серой муки.
   Можно выстроить банк, можно вылизать Центр…
   Только толку в том – грош! (или, правильней, – цент?) –
   Та же сытая власть! Но страшнее всего –
   Разобщенность людская. И вот уж чего
   Я никак, хоть убей, осознать не могу:
   Как же ты, гордый город, не сданный врагу,
   Переживший блокаду, и сейчас полный сил,
   Метастазы фашизма у себя прорастил?
   А кругом суета. Каждый сам по себе,
   В непрерывных заботах о личной судьбе:
   Как бы что ухватить, где бы что-то урвать,
   Для себя, для семьи. На других – наплевать!
   Отодрать свой кусок – и бежать поскорей,
   Запереться в своей персональной норе.
   Бедный мой Петербург! Не во сне. Наяву.
   Извини, я иначе тебя назову:
   Здравствуй, мой Ленинград! Ты меня узнаешь?
   Я тебе благодарен за детство свое,
   За прекрасную юность, за каждый мой день
   Среди добрых, спокойных и честных людей.
   Это – счастье, что нам приходилось расти
   В коридорах твоих коммунальных квартир,
   И на звезды смотреть редкой ясной порой
   Из колодцев твоих грязно-серых дворов.
   И насколько же ярче была наша жизнь:
   Мы умели любить, мы умели дружить
   Бескорыстно и искренне – принцип таков! –
   Без «гламурной тусни», без мобильных звонков,
   Без хождений в «Рунет», без компьютерных игр,
   Познавая, «в реале», изменчивый мир.
   Тусклый неба квадрат иногда голубел.
   Мы взбирались на крыши – гонять голубей
   Или просто, с восторгом, смотреть с высоты,
   Как под нами – ковром – расстилаешься ты.
   И не нужен нам был интернетовский чат –
   На катке и на танцах «кадрили» девчат,
   И играл нам – вживую! – Иосиф Вайнштейн,
   И смотрели, с улыбкой, на нас Крузенштерн,
   Добролюбов и Глинка, Барклай и Крылов…
   Даже строгие львы – поощряя без слов,
   Когда мы, после танцев, в субботние дни
   Целовались на лавочках около них.
   Мы любили читать, мы умели мечтать,
   И сегодняшним – были мечты – не чета!
   Эх!.. увидеть бы их воплощенными в жизнь –
   Понеслась бы она так, что только держись!
   Может, стал бы свободным, и впрямь, человек,
   И в Искусство вернулся б «Серебряный век»,
   И, пройдя сквозь эпоху финансовых бурь,
   Ты расцвел бы, как прежде, мой Санкт-Петербург