Украина. Октябрь 1985 года.

Командир, мы кажется не туда летим !

Это как – кажется ?

Радиомаяк неустойчиво работает, стрелка дергается влево-вправо, попробуй сними пеленг ! По моим расчетам давно уже должны были пройти этот маяк…, а теперь не знаю где мы находимся.

Голос у Вити какой-то чужой, движения беспорядочные, парень явно растерялся. Оно и понятно – в командировке второй раз в жизни и сразу попал в облака !

Успокойся и не дергайся. Сколько времени идем от последнего поворотного ?

Восемь минут.

Значит мы в районе «Волчка». Переключись на их канал, поговори.

«Волчок », я 25469, разрешите проход западнее Вас, высота полторы тысячи.

Проход разрешаю, я «Волчок», ваш пеленг – 260 градусов.

Понял, разрешили.

Ура ! Есть пеленг ! Быстро на карту – 260 градусов, восемь минут от поворотного… есть место!

Командир ! Курс 25 градусов, КПМ через четыре минуты.

КПМ – это конечный пункт маршрута. Значит скоро будем на земле. На сегодня все, отлетались. Вот так всегда. Ждешь этот полет, готовишься к нему, немножко волнуешься, а когда возвращаешься на свой аэродром, думаешь: «Ну, слава богу ! Все в порядке, сейчас поедем домой.». И опять ждешь – быстрее бы командировка какая-нибудь.

Летать ! Летать на плановых учебных полетах на своем аэродроме, летать в командировках, далеко, по незнакомым маршрутам; подниматься в воздух по тревоге и лететь ночью, в любую непогоду на какую-нибудь малюсенькую площадку на краю деревни, чтобы выручить кого-то из беды… Одним словом – летать !! Это желание – снова и снова подниматься в небо – похоже на потребность в воде: какое-то время – ничего, а потом пить хочется все сильнее и сильнее. Уже много лет я пью этот волшебный напиток и не дай мне бог когда-нибудь утолить эту жажду !…

Афганистан, Кабул. 4 марта 1980 года. Перелет.

… Я давно подозревал, что жизнь – штука интересная. За последний месяц эти подозрения усилились почти до уверенности. Короче говоря, мы уже два часа как в воздухе, летим в Афганистан.

Идем двумя эскадрильями: мы на «восьмерках», а вторая эскадрилья – на «двадцатьчетверках». Это о многом говорит.

Ми-8 в основном мирный вертолет, для перевозки людей и грузов, хотя при необходимости может и неплохо вооружиться. А вот Ми-24 – чистой воды штурмовик, «летающая винтовка», как мы иногда шутим. Значит не к теще на пироги летим.

Однако, подходим к границе. Все посерьезнели, переговариваемся скупыми, отрывистыми фразами. Еще раз пробежали глазами по приборам:

Матчасть в норме, остаток 1400 литров.

Понял.

Правда, понял. Дома все просто – 1400 литров хватит почти на полтора часа, ну и хорошо. Полтора часа спокойного полета, потом – оборудованный аэродром, столовая, гостиница. Перед возвращением домой врач тебя осмотрит, погоду по маршруту скажут, ручкой на прощание помашут. А вот как пролетят эти полтора часа здесь ? Что за это время случится ? Что там творится, внизу ?

Вот и пересекли эту невидимую линию, под нами – Афганистан. Ловлю себя на мысли, что все вокруг уже выглядит по-другому, что-то неуловимо изменило окружающий мир. В той, уже чужой реальности, осталась привычная жизнь: обычная суета в части, частые командировки, смех дочери в те редкие выходные, когда удавалось побыть дома. А это не только другая страна – время другое. Лет семьсот-восемьсот, пожалуй, назад отмотали.

Вот он – старик Гиндукуш, от горизонта до горизонта ! Уже издалека виден перевал Саланг, над ним мы и должны пройти. Да, это настоящие горы. Вот это громадины ! То, что мы видели под Ташкентом – просто холмики. С непривычки немножко не по себе. Чужие они и непонятные нам, эти горы. А какие здесь люди ? Посмотрим…

Когда готовились к перелету командир эскадрильи лично беседовал почти со всеми летчиками, больше всего с молодежью. Волновался за нас. Еще бы ! Никто из наших никогда не летал в горах, если не считать двухнедельной тренировки под Ташкентом. Но этого, конечно, очень мало. Даже в хорошую погоду, без всякого тебе обстрела, сесть на небольшую горную площадку – мне, например, сложновато. Опыта ведь кот наплакал, даже еще меньше. К тому же слышно, что они нас встречают не хлебом с медом.

Что-то я отвлекся.

Перевал уже почти прошли. За ним открывается широкая долина. По долине, вдоль русла небольшой речки тянутся деревни – кишлаки, как их здесь называют. Маленькие глиняные домики окружены глиняными заборами –дувалами. Стены у домиков без окон, а крыши плоские. Во дворах – большие виноградники.

Я 431-й, группе занять посадочную дистанцию.– раздается в наушниках голос командира эскадрильи.

Растягиваемся в длинную колбасу. Еще пять минут полета и за грядой холмов открывается нагромождение уже знакомых маленьких глиняных домиков. Они словно ласточкины гнезда лепятся к скалам беспорядочными кучками: побольше и поменьше. Между ними вьются тесные кривые улочки, кое-где темнеют пятна базаров. За этим скопищем, в дальнем конце города видны многоэтажные дома, широкие улицы и площади – цивилизация.

Древний Кабул смотрит на нас и его азиатский прищур так же загадочен, как взгляд странствующего монаха-дервиша.

Наш караван заходит на посадку. Одна за другой пары вертолетов садятся на взлетную полосу и быстро сруливают на грунт, освобождая место для следующей пары. Выключили двигатели. Выходить из вертолетов никто не торопится. Кто его знает, что тут творится ! Однако не сидеть же в кабине всю жизнь. Я открываю входную дверь и прыгаю на влажную весеннюю землю. Теплый сладковатый воздух хлынул в кабину, ударил в лицо, говоря: «Ну, вот вы и здесь !».

Салам алейкум, Афганистан !

Афганистан, Кабул. 4 марта 1980 года. Чужой мир.

В детстве я зачитывался историческими романами о Средней Азии. Мечети с высокими стройными минаретами, мужчины в цветастых халатах, женщины в парандже, караваны верблюдов - все это было похоже на сказку. Эх, вот бы увидеть, ну хоть одним глазком ! «Да только сейчас, наверное, это все уже по-другому. - думал я с сожалением. - Пастухи пасут свои стада в джинсах, вместо верблюдов – грузовики и самолеты, а в мечети люди ходят, примерно, как мы в музей – посмотреть. Жалко !».

И вот ведь – нежданно-негаданно сбылись детские мечты. Смотри, Олег, на свою любимую восточную экзотику ! На это южное небо, огромную луну (несмотря на то, что еще день!) над горным хребтом. На арыки, самые настоящие арыки на полях, и на крестьян с мотыгами в руках. Много веков назад на этой земле точно так же мерно взмахивали своими мотыгами эти согнутые разноцветные фигурки. Много чего произошло в мире с тех пор, а здесь время будто застыло. И двигаются, не спеша, эти фигурки на своих участках, мотыги поднимаются-опускаются, как заколдованные, и через сто, через тысячу лет будут они все так же рыхлить эту землю, где каждый комок уже много-много раз проходил через руки этих людей, их дедов и пра- прадедов. Смотри, Олег, удивляйся, запоминай!

Итак, мы стоим на мягкой, влажной земле Кабула. Мартовское солнце довольно сильно припекает и земля отдает влагу в огромном количестве, испаряя тонны дождевой воды. Прошлогодняя трава пружинит под ногами и вселяет надежду, что летом здесь все же есть условия для жизни. Хотя, что я говорю – летом ? Мы ведь здесь ненадолго. Во всяком случае так нам сказали – командировка на пару месяцев.

Со стороны города иногда доносятся автоматные выстрелы, мимо пробежал взвод солдат во главе с длинным худым лейтенантом. Вокруг аэродрома, по периметру, видны брустверы огневых точек, кое-где даже торчат орудийные стволы. Точки, сразу видно, обжитые: навесы от дождя, скамейки, на кострах что-то варится. А неподалеку от нас, прямо на земле, расположилась рота десантников – спят вповалку, и взлетающие вертолеты, разный другой шум на аэродроме, им не мешают. Куда-то перебазируются.

Чувство неуверенности, которое возникло в первые минуты, прошло. Командиры экипажей собрались у вертолета комэска, но пока еще нет никаких указаний. Опять разошлись по вертолетам.

А вот и первые аборигены ! На ишаке едет старик в грязном старом халате. Рядом идет женщина в чем-то очень длинном, развевающемся, белого цвета, будто взяли и облили человека с ног до головы белым шелком. Идут себе потихоньку из аэропорта по узкой раскисшей дороге, на нас внимания не обращают, как-будто тридцать вертолетов прилетели – это так, обычное дело. Навстречу им идет женщина в тяжелой, темно-зеленой парандже. Паранджа – это не то платье, не то накидка, одетая на голову и скрывающая фигуру человека до самой земли. Там где лицо – на парандже мелкая сетка, через которую, по-моему, можно рассмотреть только слона или определить: день сейчас или ночь. Вокруг женщины бегают ребятишки лет от пяти до десяти. Эти вниманием нас не обходят, показывают в нашу сторону руками, что-то галдят по-своему, смеются.

Ну что ж, смеются – это неплохо. Сразу спадает напряженность. Наш радист Коля Корнев, направился к ребятишкам, жестикулирует, пытается что-то сказать. Но женщина, увидев это, отрывисто произнесла несколько слов и ускорила шаги. Ребятишек сразу будто подменили: смеяться перестали, бегут-торопятся за матерью, на нас уже не смотрят. Коля вернулся назад, выслушал положенные в таких случаях шутки и сообщил нам, что мы дураки и ничего смешного здесь нет. Конечно, опять смех !

Между прочим скоро вечер, а с ночлегом пока ничего не ясно. А еще в Красной Армии был замечательный обычай – ужин. Не хотелось бы его нарушать. Ага, вот Саня-светофор крутит шапкой над головой – сбор у вертолета комэска. Собрались. Новости интересные – жить пока будем в вертолетах, а сейчас желающие могут пойти к солдатской полевой кухне и там поужинать чаем с хлебом. На этом «сервис» заканчивался.

Это конечно удивительно, ведь при подготовке к перелету было объявлено, что в Кабуле нас ждет целая база обслуживания (вместо обычного батальона). Ждут не дождутся, чтобы скорее начать носить нас на руках, сдувать пылинки и катать как сыр в масле. Вот тебе и сыр ! Чаем назывался кипяток желтоватого цвета с сахаром вприкуску. Вкус и запах у этого напитка исчез еще три заварки тому назад, так что единственной настоящей едой на нашем ужине был хлеб. Зато много.

А жизнь вокруг кипит. И довольно напряженная. В наступающих сумерках по аэродромному полю ходят вооруженные люди, ездят БТРы, опять же - с солдатами на броне. Все это хаотично, не разбирая дороги, не обращая внимания на взлетающие и заходящие на посадку вертолеты. То и дело слышится стрельба из автоматов, иногда – взрыв гранаты. Километрах в пяти от аэродрома четверка Ми-24, встав в круг, утюжит какую-то наземную цель снарядами (НУРСами) и из пулеметов. Мы пока еще чувствуем себя здесь новичками, но похоже много времени на адаптацию у нас не будет. С этими мыслями расходимся по вертолетам на ночевку.

Афганистан, Кабул. 5 марта 1980 года. Первые полеты.

Под утро небо затянуло серой пеленой и заморосил мелкий осенний дождик. На март совсем непохоже. После завтрака, в точности повторяющего вчерашний ужин, летчики собрались у вертолета комэска. Толкаемся понемножку, подшучиваем друг над другом.

Подхожу к Саулову – опытный летчик, забайкальский, а еще – эскадрильский шутник и балагур.

Саш ! Как думаешь, можно с полным комплектом вооружения сесть на горную площадку, скажем на высоте три тысячи метров ? Ты в Забайкалье так садился ?

Да здесь-то почему не сесть ? Раз плюнуть. А в Забайкалье вертолеты тяжелее, потому что нам перед вылетом выдавали дополнительное оборудование.

Ребята придвигаются к нам поближе и по их физиономиям я понимаю, что меня разыгрывают. Ладно, подыграю, пусть ржут.

Какое оборудование, Саш ?

Брезентовые мешки с кодовым замком, под зарплату, ну и пластмассовые шесты: всем – двухметровые, а членам партии – трехметровые.

Шесты-то зачем ?

Ясно зачем – от медведей отбиваться при вынужденной посадке !

Незаметно подошедший комэск хохочет вместе с нами.

Ну все, успокоились.– достал он свой блокнот. – Значит, общая обстановка такая. Местные богатеи всячески препятствуют установлению в стране народной власти. По их указке бандиты ( здесь их называют душманами), группами по нескольку человек нападают на наши автоколонны. Цель – затруднить снабжение наших войск боеприпасами, горючим, продовольствием. На сегодня задачи: первое, четвертое и пятое звенья – на сопровождение автоколонн, парами, поочередно. Маршруты уточните у штурмана эскадрильи. При обнаружении душманов – уничтожить. А вообще, действуйте по обстановке. Второе и третье звенья – на подхвате, в готовности. Вопросы ? По машинам !

Хоть я и стараюсь идти степенно, не спеша, у меня это плохо получается, и до своего вертолета я долетаю одним махом. Рассказываю все, что услышал, Толику и Гене. Толик сразу побежал к штурману эскадрильи уточнять маршрут, а мы с Геной осматриваем вертолет, еще раз проверяем зарядку оружия и заправку.

Вот и маршрут. На карте дорога петляет у подножия горного хребта, над ней мы и будем барражировать, сопровождать колонну. Ползаем по карте, рассматриваем местность: линии рельефа, значки условных обозначений услужливо показывают нам примыкающие к дороге холмы и овраги; голубой пунктир небольшой речушки, которая наверняка в летнюю пору пересыхает, пробегает мимо небольшой деревни. Сама деревенька уютно лежит черными квадратиками среди зеленых пятен крестьянских делянок, прислонившись длинной своей стороной к «нашей» дороге. Во, видали ! Уже к НАШЕЙ !

Нам немного не по себе, ведь это же самый настоящий боевой вылет ! Конечно мы не подаем виду, но легкий мандраж налицо.

Так ! Леша Нестеренко, в простонародье – Борман, ведущий нашей пары, крутит над головой рукой – запуск ! По местам, ребята, надели парашюты, пристегнулись !

От винтов !

И странное дело – как только турбины двигателей затянули свою песню, волнение куда-то подевалось, и мы утонули в привычной атмосфере предстоящего полета.

Вертолеты вокруг нас стоят так плотно, что выруливать между ними на полосу нечего и думать. Да и грунт от весенних дождей сильно раскис, по такому грунту сможет рулить разве что муравей на соломине. Неужто будем взлетать с места ? Точно ! Лешка аккуратно поднимает свой вертолет над соседями и переводит в разгон. Наша очередь ! Взлетаю, стараясь строго выдерживать вертикаль, смещаться в сторону нельзя ни на метр. Лопасти соседних вертолетов взмахивают, как сумасшедшие, от воздушного потока, который отбрасывает винт.

За такой взлет дома по головке не погладили бы ! Но здесь, кажется, на эти «мелочи» внимания не обращают, во всяком случае вокруг нас творится черт-те что. С соседней стоянки, почти нам навстречу, взлетает пара «двадцатьчетверок», еще звено заходит на посадку поперек полосы буквально в ста метрах позади нас, а на посадочном курсе, уже почти над полосой – несется «Боинг». По идее, нас всех за такие художества должны отстранить от полетов на недельку-другую, с разбирательствами, выговорами, сдачей зачетов и другими прелестями.

А в эфире что делается ! Вообще-то весь радиообмен разработан на все случаи жизни и строго соблюдается. Это для того, чтобы за минимум времени можно было передать максимум информации и освободить эфир для других. Вклиниваться в эфир когда он кем-то занят – вообще недопустимо ! А тут говорят все одновременно, поэтому в этой каше можно разобрать только обрывки фраз. И лексикончик тот еще ! Бодрит !

…тставать, не отставать…, уходи сразу, мать твою !

…злету готов…

230-й на боевом, работаю «гвоздями» !

…ева, слева говорю ! Прикройте !

«Клавиша», я триста деся…, топлива в обрез, прошу пару на смену…

Мы отошли километров на двадцать и увидели «нашу» колонну. Прошли над машинами пониже, на головной машине нам помахали рукой – «вижу»! Вот и поздоровались. Лешкин голос:

Две пятерки, посмотри вокруг деревни, впереди, я пока посмотрю склоны.

Понял.

Это мой позывной – 955, а для простоты – две пятерки. Ну и для форсу конечно. К тому же так получилось, что бортовой номер нашего вертолета – тоже 55. Так что, как говорится, сам бог велел. А у Лешки позывной – 944, ну значит две четверки.

Километрах в восьми от колонны, вдоль дороги, стоит небольшой кишлак. Минут через двадцать машины будут там. Сначала прохожу над кишлаком и закладываю широкий круг вокруг него. Никого не видно. Возвращаюсь к Борману. У него тоже все чисто. Вдвоем забираемся повыше, на триста метров, и ходим на малой скорости впереди колонны. Так проходит полтора часа. За это время ничего существенного не происходит, если не считать того, что облака постепенно поднимаются все выше и выше, редея на глазах, и наконец исчезают почти совсем. Сразу начинает припекать. Какое-то время в низинках еще висит голубым киселем туман, но потом исчезает и он. Нас на солнышке разморило, по сторонам конечно смотрим, но уже без напряжения, и мысли совсем о другом.

Все-таки хорошо, что мы сюда попали ! Где бы еще увидели все это ! Только на картинках. Правда почему-то не видно ни души, кишлаки будто выме… Стоп ! Это что за шевеление ? вроде бы люди. Черт, против солнца ничего не разберешь !

Две четверки, видишь впереди, слева ?

Вижу, сейчас подойдем поближе.

Но подойти поближе не удается. Несколько человек с винтовками, увидев что мы повернули в их сторону, забегали, засуетились, один вскинул винтовку и у конца дула сверкнула яркая вспышка. Ничего себе, это же по нам стреляют ! ПО НАМ СТРЕЛЯЮТ !!! Ну, сейчас мы вам покажем !

А… А куда это они подевались ? Люди с винтовками куда-то пропали. Вот только что возле этого большого камня бегали серые в темную полоску фигурки, а теперь их нет. И земля-то ровная, если не считать нескольких валунов, так ведь за ними не спрячешься. Ни деревьев, ни кустов, чахлая травка зеленеет кое-где и все. Мистика ! Ну-ка ближе, еще ближе… Вот оно что: на земле чернеют какие-то норы, кажется глубокие, дна не видно. Цепочка этих нор тянется змейкой и пропадает где-то возле высохшего русла.

Две пятерки, видишь кого-нибудь ?

Нет, никого, наверное в норы спрятались.

Ладно, отходим подальше, попробую НУРСами по этому месту.

Отходим в сторону, набираем высоту, чтобы не попасть под свои осколки. Лешка стреляет по норам. Безрезультатно, все равно никого не видно. А топлива осталось только на обратную дорогу и то впритык. Пора домой.

«Клавиша», я две четверки, возвращаюсь на точку, прошу пару на смену.

Возвращайтесь, две четверки, пару высылаю.

Покружив еще немного, прошли низко над колонной, покачали крыльями, попрощались значит. Теперь надо набрать высоту и можно спокойно топать домой. А вот и пара нам на смену! Идут чуть ниже нас, на встречном курсе. Леша в двух словах объясняет им где колонна и предупреждает о норах возле дороги.

Ну, пока ! До смены !

Аэродром выглядит совсем по-другому. Солнце заливает ярким светом все вокруг, делая этот мир приветливым и уютным. Стоянка наполовину пустая, так что заходим на посадку и садимся без проблем, не опасаясь повредить соседние вертолеты. Выключаем двигатели и в наступившей тишине молча сидим под впечатлением полета. Потом одновременно смотрим друг на друга и… интересно, у меня сейчас тоже такая глуповатая ухмылка на лице ? Говорить начинаем все одновременно:

…пригрелись, понимаешь, на солнышке ! Разомлели, блин ! Летчики вы, от слова «дрыхнуть»!

Сам такой ! Лимон съешь, а то зайчиков рожей пускаешь по кабине !

… а я смотрю – один винтовку поднимает ! Ни хрена себе !

Да, жалко, что они так быстро удрали. Еще чуть-чуть ближе подошли бы, да как шарахнули НУРСами !

Помолчали.

Олег, ты бы выстрелил, если бы мы успели подойти ?

Не знаю… Наверно. Они же по нашим стреляют. А ты бы смог ?

Ну, все-таки они живые… Сейчас, небось, сидят в этих норах, аллаху своему молятся, а душа в пятках !

Ну вы, ребята, даете ! Вы еще про ихних сирот слезу пустите ! Видели как этот ушан в нас целился ? Вот как попал бы, неизвестно где бы тогда наша душа была. Чего тут думать ? Мочить и весь разговор ! Нечего с винтовками вокруг наших машин ползать !

С такими разговорами готовим вертолет к следующему вылету, заправляемся. В этот день мы еще два раза летали на сопровождение колонны, но уже без приключений. Видно душманы знали, что такое вертолеты и не хотели рисковать.

Так прошел этот наш первый летный день в чужом небе. Без особых происшествий. Что дало Генке и Толику повод, когда я вечером спросил: «Ну что, мужики, порядок ?», дружно ответить: «Дай бог, чтобы и завтра не хуже !».