Он живет — «ни себе, ни людям»,
Впрочем, так говорят об этом,
Ну а как там на самом деле,
Знает только его собака,
Но цепная всегда молчит.

Они дразнят, клевещут, судят,
Ищут признаки и приметы,
Воздавая своим по вере:
Незаконный: зачат не в браке,
Мать, бывало, заговорит

И поропщет: "была я дурой,
Мужа нет, и с ребёнком как-то
Жить придётся. Я молодая,
Пела в группе бы, коль не это,
Коль не эта моя напасть".

А он слушал: сначала хмуро,
Позже — жадно глотая факты:
«Я — ублюдок и жизнь ломаю,
Но не знаю, с каким заветом
Мне исчезнуть. И как пропасть».

Мать стареет, ребенок – в школу,
Дружбе редкой замена: книги,
Тяга к взрослым — слепая верность
Тем, кто скажет, что всё не страшно
И потреплет по голове.

Перемена. Ему бы впору
Не отметить смешки и крики.
… Повернулся, сама любезность,
И спросил: «Неужели важно,
Что я вышел «на стороне»?

Неужели клише и штампы
«Мать-любовница», «отщепенец»
Роль играют настолько сильно,
Что мешают другое видеть:
Видеть, кем я не был, а стал?»

Смех заткнулся почти внезапно:
«Что сюсюкаешь, как младенец?
Вот, глядите, как он стабильно
Нарывается нас обидеть!
Эй, и долго ты сочинял

Эту речь? Так послушай, детка,
Нам морали читать не надо:
Папа, мама, и все в комплекте,
Не чета результату плена
Чувств на раз, чтоб тебя снести!»

И сжимается плотно клетка,
И глядишь — никого нет рядом,
И выводишь в своём конспекте:
«Безотцовщина – это бремя,
Научись же его нести».