Здравствуй ,старинный мой приятель. Пишу тебе из мира, где обман и любовь, смешавшись в едином порыве, давят мне на плечи. Приятная тяжесть после стольких лет одиночества. Не могу сказать, что теперь счастлива. Но вот-вот пойму, что не стать счастливой и во веки веков. Не мне, не нам.

Вспоминая твои карие глаза невозможно оставаться неулыбчивой. Хоть и не перебирала в порыве нежности кончиками пальцев твои мягкие волосы уже столько времени - не быть им забытыми. Не стать и моему сердцу забывчивым. А трамвайчики, помнишь, те самые, что плывут по Сене - они совсем испортились. Там перестали продавать капучинно в маленьких бумажных стаканчиках и сделали крытую палубу.

Ну что ты! Мы там ни разу не были. Мы там только хотели быть. Хотела, когда на ковер падала тень ночи, а Шевчук кричал что-то о плохом и грустном, красиво кричал, надо сказать. Ты прав, нет слова Мы. Есть два слова - Время и Скоро. Только Скоро для каждого свое, а Время снова - одно на всех.

Слеза упала на лапу Азора, а Роза продолжит расти.

Да, я тогда потерялась. Вышла не на той остановке, зачитавшись, не услышала твоего оклика (уверена, ты думал о том, чтобы окликнуть), пропустила вперед пожилую женщину, ступила на перрон, а поезд уже тронулся. И только вечером я поняла, что не знаю даже названия твоей улицы, только город и лес где-то рядом.

Чего стоят сейчас мои признания? Чего стоят сейчас, в нашем мире, доброта, смешанная с запахом корицы и кофе? Кому вслед кричать, кому шептать, а кому посылать проклятья?

Ты, скорее всего, не поверишь, но тот аэропорт теперь прочно ассоциируется с тобой. С тем, как последние минуты пожирали всю прошедшую жизнь. С тем, как, не понимая, - отпускала в небо ту частичку, что оно мне подарило в бешеном течении жизни.

Аккуратно положив ноги тебе на колени, упивалась слишком сильным упорством и желанием. Гладила руки и писала слова в самом конце.

А та шутка – до сих пор отдается эхом моего смеха под сводами аэропорта.

Осень пришла, а вместе с ней и новый виток, кажется, миллионного лета.