Лишь стоит отпустить внимание свое, как чувствую бегу. Бегу, сосредоточенно пыхтя, глядя в асфальт, бегущий серой массой мне под ноги. И знаю: не бегу, но убегаю. Панически пытаюсь отогнать виденье страшное, что дышит за спиной. Не знаю что, но очень, очень страшно. Бегу его и сердце страхом сжато, как может сделать лишь отчаянье одно. Не убежать, не скрыться, не уйти. Уже стою. Хватай, души и раздирай ничтожное, дрожащее от страха существо. Но молчаливое ничто не молвит слова, не выронит дыханья, давит тяжко, остановясь за шаг, не открывая лика. Не настигая страхом, оставляя его владеть и править безраздельно. И воздвигаю шоры. Не видеть и забыть, не слышать, отогнать и жить как нет незнаемого вовсе. Как было все, как есть. И знаю сам, не выдержу, сорвусь и, убегая, задыхаясь страхом, все так же понимаю, что бежать не в силах. Мне остается только умереть, но этот грех принять душа не может. Стремлюсь я вверх, хотелось б верить, к жизни счастливой и отрадной, но не к мукам вечным.

И стоит отпустить внимание свое - опять бегу, бегу, не поднимая глаз от серого летящего асфальта. И знаю: не бегу, но вслед стремлюсь. Я догоняю нечто прекрасное, неведомое что. Вот, вот оно. Я пальцами коснусь, лишь протяну к невидимому руку. Лишь подниму глаза, и взору встанет прекрасный град на холмах, и хрустальный мост над голубою гладью раскинется мне бархатным путём. Но глаз не подниму, руки дрожащей не вытяну я с нетерпеньем в пальцах. Надежда - то единое, что есть, что прибавляет сил в истошном беге. Её лишиться, обмануться вновь? В асфальт глядеть, бегущий серой массой мне под ноги и замирать от страха - моя судьба. Как боязно лишиться прошлого, где страшные химеры прекрасны так, что их бегу вперед, лишенный мужества взглянуть на будущего ласки когтистых лап. Стоять на месте мне, увы, нет власти. Биенье пульса между двух времен во рваном ритме старого регтайма несет все мимо, мимо и потом, чего бежал, к чему бегу не станет.