В стране добровольной зимы тоже жили люди,
и люди тоже там жили, и еще звери – на пропитание людям.
Это было в незапамятные времена несбыточных мерехлюндий.
Они рассаживались за стол и восклицали – то поехали! а то – будем!
Люди прожили так не один век, и никто им не сказал: какого рожна? –
потому можно было со спокойной совестью кануть в лету,
чем они все после и занялись, и вот теперь эта страна –
не более чем сомнительное достояние больной головы поэта.