Часов в пять ночи с головы сыпется песок, я закуриваю сигарету и совершаю первых два десятка шагов.

В то время, как иду по тесной улице, в подворотнях мяукают кошки, а город является призраком города: дома и тротуары тусклы и серы, из стены торчит труба, в ней дырка, из которой валит дым, ослепительно серый, - размазывает сущее.

На голове шутовская шляпа с бубенчиками, она не звенит, но привлекает внимание призраков, заменяющих людей до утра; на ногах - бутафорские говнодавы. Быстрый размеренный шаг.

В пять ночи безразлично, насколько скачет повествование. Петербургские клошары просят закурить или томик Тургенева. Я слишком невежественен для них, и к концу ночи последняя сигарета - та, что у меня в зубах, и я никому не даю даже затянуться.

Если не выходить на Невский, можно пугать тени.

По улице раскиданы яркие пятна - круглосуточные магазины. Магазины в подвалах, над ними на десять метров только гранит.

К началу - глаза засыпает песок, сонливость щекочет изнутри нос, неудержимо хочется курить,

даже просто затянуться - блаженство, а в моей руке сигарета. Без выпивки и компании - я счастлив одной сигаретой и един с человеками словом Марио Блонди, который хрипит прямо в уши:

вот твой дом,

путник,

войди и осознай,

что это место ничем не лучше прежнего.

Я поднимаюсь по лестнице - десять пролетов темноты, - вхожу, щелкаю выключателем, и все остается серым.