Заходит, бывало, в чужой подъезд опрометчивый клоун:
лампочка разбита, двери распухли и на расщепленной раме немытый локон,
достает из кармана надутый шарик, сворачивает фигу, крестит коврики у дверей,
пытаясь постичь необъятность газет и рекламных их площадей.
Выходит на задний двор, имея за пазухой ворох обколотых пальцев,
он умеет один только фокус – вынимать из трамвая зайцев,
но к порядочному транспорту эту крашенную морду и близко не пустят,
лишенный возможности развивать навыки клоун нетрезв и грустен.
Немыслимые посевы зеленого чая в его штанинах,
коллекция пробок, венчавших горлышки марочным винам,
больше не радует глаз, в этом не поможет уже никакая оптика.
Клоун бредет на пустырь, открывая ржавую спицу зонтика.