Он смотрит в глаза и говорит: свободных вакансий нет.
Я про себя шепчу ему: идиот!
Свободная вакансия – это же плеоназм!
Потом иду по улице и думаю: свет
у меня не было уже целый год –
не так противно, как в нос, но и не так больно, как в глаз.
Собственно было много других имен,
достаточное количество – вон продавил диван.
По утрам из зеркала глядит на меня Билл Мюррей.
Что еще нам покажет твой старый Flatron?
Я предпочитаю вот это – маде ин Казахстан,
чуешь – специфическим запахом мой флэт прокурен?
Выходные бездарны – хоть не отбрасывай тень,
к вечеру бумажник подкладывает свинью,
но поздно звонить домой, дома все уже спят.
Имя не помню, прозвище помню – тюлень,
я тебя уважаю очень, а после трехсот – даже ценю,
далее собеседник скатывается в неразборчивый мат.