Куся

Пятилетний Мишка хотел кота. У меня в детстве были коты, а у него еще не было. Пока нашлось только имя: Кузя.

- Есть котята, - сказала буфетчица. - Родилось четверо, кошек утопили, остались два котика. Один красивый, пушистый, трехцветный!

Но пушистого красавца перехватили. Мне досталось тощее черно-белое существо со злыми глазами. Дома оно забилось в корзину с грязным бельем и при всякой попытке контакта не по-кошачьи пускало в ход зубы, вцепляясь мертвой хваткой во что попало. С трудом проведенный осмотр не выявил никаких мужских признаков.

- Всё у него есть, - успокоил старший сын, разглядывая котенка чуть ли не в лупу.

Точку поставил дед.

-Я разочарован, - объявил он, едва заглянув в корзину. - Обещали кота, а показываете кошку!

Утешало то, что кошкой оказался и пушистый красавец. Трехцветных котов, говорят, вообще не бывает. Интересно, кого они утопили?

- Ну что, усыпить её теперь? - жалостно спросила буфетчица.

Но мы увидали тут перст судьбы. Даже имя, придуманное Мишкой, менять почти не пришлось.

Этой шмакодявке суждено было вырасти в суперкошку – злую, отважную, с некошачьим умом и железным характером.

Глаша

Она была сорок девятой, первой и единственной.

Сорок девятой в общем числе Кусиных котят. И единственным котенком с рыжей шерстью.

Всю жизнь Куся упорно игнорировала рыжих котов и рожала черно-белых и полосатых отпрысков, а тут вдруг произвела трехцветную кошечку. И мы оставили ее у себя - в компанию стареющей Кусе.

Надо было, чтоб их имена звучали по-разному. Пусть в имени будет другой звук - например, "Ш".

Маша, Даша, Саша? Но у Мишки на каждую букву находилась знакомая девочка. А кошачье имя должно быть единственным.

Киска осталась без имени. Её звали просто Мелкой Тварью - узкое и длинное существо клоунской расцветки с длиннющими лапами, бесконечным хвостом и огромными ушами казалось смесью змеи, жирафа и обезьяны и мало походило на кошку.

Её характер был полон неукротимого любопытства. Она прыгала в ведро с водой, ходила по бельевым веревкам, ловила мух, пыталась съесть кактус и проникала туда, куда, казалось, мог пролезть только таракан. Но людям доверяла абсолютно: никогда не вырывалась из рук, не выпускала когтей, а лучшим местом пребывания считала человеческое плечо.

- Она такая длинная, как вермишель, - сказал как-то Мишка, поднимая её за шкирку. Давай назовём её Вермишелью!

- Слишком длинно, - возразила я. Лучше по-русски – Лапшой.

Но лапша - что-то вялое и безвольное. Никак не вяжется с нашим жилистым пассионарным чудовищем.

А если убрать "П"? Лаша.. Глаша! Ну конечно!! Такой знакомой у Мишки наверняка нет!

Через минуту уже было непонятно, как имя "Глашка" могло существовать отдельно от этой твари.