…А Зима вновь несмело заходит в подъезд, согревая озябшие руки и
Безо всяких «тук-тук-это-я» - всё равно же никто не откроет. Нет смысла.
А она так хотела быть доброй для всех – всё пушистое, белое, хрупкое,
А она ведь мечтала дворы засыпать белым пеплом (как сахаром – кислое).

Да ведь людям же не угодишь – постоянно какое-то месиво в мысли им -
То машину им негде поставить, то холод грызёт кулаки, то скользит их шажок…
И засыпали Зиму хлоридами, в тесный угол забили ботинками –
Вот и стала она безразлична к мольбам, грязным снегом и льдом заметая чужие Пежо.

…Уходя, леди Осень решилась на флирт с Декабрём (потому что он был потемнее своих зимних братьев).
Оказалось, к тому же забыла перчатки (а ей без них трудно, как будто без рук отмороженных).
И пока – чтоб отдать – догоняла подругу Зима, позабыв даже плащ на кровати,
Посбивала Весна с зимних опций пометки, расставив своих и надев бирюзовую кожанку.

Фройляйн Спринг раздавала в то время всем крылья – и скромным, и наглым, и гусеницам,
А Зима сверху вниз всё смотрела на звёзды – в лужах тоже заметны, когда подправляют мейк-ап, собираясь гулять.
Зимка шла по поребрику, как по канату над пропастью, ожидая, что тучи опустятся,
И смотрела на город, людей и машины, следя за туманом и взгляд обращая вспять:

Перекрёстки заштопаны «зебрами», чёрный и фликкер-шумы повседневно корёжат нам слух.
И принцессам нужны мерседесы, и принц неизбежно стареет, верный конь – тот давно колбаса.
Самый частый диагноз столиц – остановка ветров в головах – безнадёжен, серьёзен и глуп,
А теням – тем всё чаще так нужен умбролог, чтоб лечить синяки на коленях да убраться подальше в леса…

От людей всё равно остаётся лишь боль вместе с чашкой остывшего чая – не хочет меняться природа.
А осеннее небо блаженно - оно утешается в плаче, отпевая ушедших, расплачиваясь.
Отделился пункт М да от пункта на К половиной мильона глотков углекисло-недо-кислорода.
Мы всё так же бежим чуть вперёд своего сохранителя с крыльями матовыми.

И Зима продолжает искать дно в бездонных глазах – это дело лишь времени с честью.
Она ищет, какую по массе бы боль туда кинуть, чтоб их переполнить, чтоб нервы – в нокаут.
А ещё – никогда не читает журналов, не смотрит Вестей и не ходит в кино, если честно –
Она верит, у ёжиков нежное брюшко, поскольку они слишком многое понимают.

***
И Зима каждый март свои ласты слепляет «моментом»,
Посылая сквозь зубы куда-то абстрактную мать.
Свято верит, что переплывёт широченную Лету.
Но проблема ясна, как софизм «дважды два – будет пять» -

Солнцу некуда больше падать. Ей же – некуда улетать.