…Она любила свой дом. Тут ей все было знакомо и просто. Тут был уют, который она создавала, своими руками. На аккуратных полочках, которые она сама старательно подбирала и прибивала, стояли ровные ряды банок варенья и маринованных огурцов. Эти полочки были одни в магазине. Собственно, с них, с этих самых полочек «под дерево» всё и началось. Она нечаянно задела рукавом кучу губок для посуды, а он помог их собрать. Вот так, ползая по полу, они и познакомились. Наверное, ему понравилась невысокая хрупкая большеглазая брюнетка. Она только что вошла с улицы, поэтому на воротнике её пальто и на прекрасных вьющихся прядях ещё лежал снег. Белое на черном. Это было красиво и немного сюрреалистично. А он знал толк в сюрреализме, ведь он был художником. В меру известным, в меру бедным – и поэтому не мог решить, какие брать губки, за два рубля или за пять. Не буду утомлять вас подробностями, но они стали встречаться. Пока на нейтральной территории. Потому что у него была старая мама, а она ещё не слишком доверяла ему, чтобы пустить его в свой уютный мирок. Он даже написал два её портрета – один маслом, а другой пастельными мелками. Ей показалось, что они совершенно не похожи на то, что она видит в зеркале, но ничего не сказала – ведь он был талантлив и видел её такой, а она не хотела его расстраивать. Так прошел почти год. Она уже носила на пальце аквамариновое колечко, кричащее о её счастье, о том, что она помолвлена. Да и свадьба была не за горами. А вскоре уехала в деревню её будущая свекровь, и она впервые переступила порог квартиры своего художника. Её разум закричал в панике при виде творческого беспорядка и грязи в этом притоне вдохновения, но она опять ничего не сказала. Может быть, сильно любила его, а может быть, решила, что это в конце концов его квартира, а не её. Но будущая свекровь быстро вернулась, друг художника забрал ключи и ей ничего не оставалось, как привести его к себе, в свое царство полочек и маринадов. Скинув пальто и обернувшись на него, нелепо стоявшего на одной ноге и развязывающего грязный, растоптанный ботинок, она поняла, как-то остро и внезапно, что этот человек будет здесь лишним. Его линялый свитер с вылезшими петлями никогда не уживется с чистенькими льняными занавесками на кухне, а не выбритое лицо будет вакханалически неправильно сочетаться с нежно-кремовыми обоями в её гостиной. На другой день была бы её свадьба. Нет, она не умерла во сне, а просто не пошла на неё. Она сидела в белом, воздушном платье возле зеркала. Несостоявшийся муж сначала трезвонил в дверь, а потом кричал в окно: «Яночка, Яна! Неужели я тебя чем-то обидел?» А она снова и снова понимала и даже укреплялась во мнении. Что не может пустить этого неопрятного, грязного и, вобщем, чужого человека в свой уютный мирок, в котором ей так хорошо одной. Странно было даже подумать, что ЭТО коснется её белоснежных наволочек, сядет за её кухонный стол и заляпает ковер красками… Вот так всё и кончилось. …Тебе грустно, читатель? Не стоит грустить. То, что она была фанатиком своего быта совсем не причина их расставания. Просто уже прошли 317 дней и 16 часов – среднестатистический срок, который длится страсть.
И я уже ничего не могу с этим поделать. |
Библиотека // Объявления
