Я редко запоминаю даты. Даже на вопрос о дне моего рождения отвечаю не сразу, выуживая из памяти нужные цифры. Однако тринадцатое июля не спутаю ни с чем. День, когда я познакомился с отцом. Мы отдыхали в Абхазии. Я и мама. Нас всегда было только двое. Пока вечером на освещенной мутными фонарями прогулочной дорожке, что вела прямо к морю, не появился он... Раньше я никогда не видел его, мама не сохранила фотографий или, возможно, еще не пришло время открыть их мне. Тема отца не была запретной в нашем доме, но отчего-то было принято обходить ее стороной. Только если я вдруг начинал оправдываться перед мамой, или, всяко бывает, пытался лгать, она говорила мне: Янек, ты такой же сказочник, как и твой отец. При этом говорила так укоризненно, что от стыда некуда было деться. Отец всегда был лжецом, думал я, он не любил мою маму. А я, я любил ее, и поэтому ни за что не хотел на него походить. Когда он вышел из тени магнолий, я сразу узнал его. В двенадцать лет дети еще обладают тем необыкновенным чутьем, которого так не хватает взрослым. Я заметил, что отец смущен. Наверняка он сотни раз репетировал речь первой встречи, и теперь она впечаталась в его губы, застыв, забыв, как надо звучать. Из-за спины отца показалась девочка, лет на пять младше меня, такая же рыжая, как и он, вот только смущения на лице не было, скорее любопытство. – Привет, – сказала она. – Ух ты, какая смелая, – похвалила ее мама. Она тоже не знала с чего начать. Или просто не хотела начинать первая. Ситуация слегка разрядилась. – Это Анютка, – сказал отец, и я впервые услышал его голос. – Привет, Анютка, – сказала мама. Тяжелые, словно налитые свинцом фразы. Мне казалось, что недосказанность, помноженная на годы молчания, давила на них обоих. Но ей уже ни к чему было становиться ясностью. Они перекинулись еще парой слов: что-то о погоде, отдыхе. Между ними маячила стена, кладка сделанная на совесть. - Прогуляйтесь, - попросила мама. В ее голосе слышалась мольба. Ей больно, подумал я, больно…– Янек, пообщайся с сестрой. Сестра. Это слово как облако всплыло передо мной и растаяло. Пустой звук. Нас только двое: я и мама. Нас ВСЕГДА было двое. Вряд ли у меня и Анютки могли быть общие темы для разговоров. Она – гораздо младше меня. Для взрослых такая разница незначительна, но для нас, детей, огромная пропасть. Да и кроме всего прочего – девчонка. Наверное, только и говорит о куклах. Молча мы преодолели часть пути, молча вступили в темноту, где свет фонарей был недосягаем. Чуть дальше, в сгустившейся черноте шумело море. Неповоротливые волны, пыхтя, накатывались на галечный пляж. Впереди что-то сверкнуло. Потом еще раз. Крохотные светящиеся бусины кружились в полуметре над асфальтом, смещаясь в непредсказуемом танце левее, к газону. – Знаешь что это? – спросил я. Анютка решительно кивнула. Едва уловимый жест в почти кромешной темноте. – Правильно, это светлячки, – я подтвердил ее ответ как-то вычурно по-взрослому, тоном своей самой нелюбимой учительницы. Но Анютка неожиданно воскликнула: – Нет, что ты! Папа всегда говорит, что это цветочные эльфы с прозрачными крылышками вылетают потанцевать. А чтобы не заблудиться, каждый берет по маленькой лампе со свечой внутри… Я рассмеялся. – И ты поверила? – поинтересовался я сквозь смех. – Да он все придумал!.. Моя мама мне про Деда Мороза рассказывала, а сама тихо подкладывала подарки… – Нет, – кажется, девочка слегка обиделась, – мой папа не обманщик!.. …ты такой же сказочник, как и твой отец… Я пожал плечами. – А еще он говорит, – Анютка разволновалась, – что если пойдешь за ними, то обязательно попадешь в Волшебную Страну!.. Там очень красиво, просто чудесно, там живут и феи и великаны, и принцессы с рыцарями… Только это строго-настрого запрещено!.. – Ходить за ними? – с безразличием спросил я, чтобы как-то поддержать разговор. – Да! – Анютка ждала следующего вопроса. Пришлось поддаваться, изображать интерес. – Почему? – Потому что никогда не вернешься обратно!.. – в ее голосе мне послышалось торжество. Разумеется, надо мной. Чушь какая, подумал я. И тут в моей голове мелькнула мысль: как подшутить над девочкой. Самая дурацкая шутка за всю мою жизнь. Я неслышно шагнул в сторону, где несколькими минутами позже скрылись светлячки, и присел за кустом олеандра, стараясь как можно тише дышать. – Янек? – ее голос звучал пронзительно и слегка удивленно. Потом испуганно: – Где ты?.. Я слышал, что она в нерешительности топчется по кругу. – Нельзя ходить за ними! – закричала она, – нельзя!.. Что же она будет делать, подумал я. Побежит к своему фантазеру-папочке?.. Страх бесплотен, но его можно осязать. Анютка боялась. Наконец, набравшись мужества, она шагнула вслед за мной. – Я иду, – сообщила она, – иду!.. Эта малышка явно недооценила меня. Или слишком много думала о себе. Спасительница, мысленно прыснул я и поднялся. Анютка как раз обходила куст, вытянув перед собой руки, теперь она уткнулась ими в мой живот. – Ты здесь!.. – обрадовалась она. – Конечно, – подтвердил я. – Вернулся, как видишь. Из Волшебной Страны!.. Мы вышли обратно на дорогу. Анютка замолчала, раздумывая. – Ты не был там! – наконец сказала она, с трудом сдерживая слезы, – ты хотел обмануть меня, ты!.. Шутка не удалась. Ох, дети, вздохнул я. Чуть что, готовы расплакаться. – Ладно, я просто пошутил, – примирительным тоном сказал я. – Больше не буду. Анютка всхлипнула. Ты испугалась, подумал я. И тут меня осенило: испугалась, что отец солгал… …сказочник… – Ну прости, прости, – я взял ее за руку, – честное слово, не буду…
Мы сидели на деревянном пирсе, болтая ногами. Корабли покоились у горизонта, а за спиной светились огнями санатории. Ночью море было действительно черное… Огромное черное море… – Слушай, Анютка, а звезды – это тоже какие-нибудь эльфы?.. Анютка фыркнула, поразившись моему невежеству. – Конечно, нет!.. Ночью большим небесным людям становится холодно, и они разжигают костры из лунного дерева, много-много костров, водят вокруг них хороводы и поют песни!.. – Песни? – переспросил я. – Конечно, – ответила Анютка. Теперь она больше походила на взрослую. Уж слишком убедительно звучал ее звонкий голос. – Прислушайся. Только шум прибоя. Ничего более. Но Анютка, запрокинув голову, смотрела широко открытыми глазами на звездное небо и шевелила губами, словно подпевая. – Красиво? – спросила она. – Красиво, – согласился я. – Споешь мне ее когда-нибудь?.. – Угу, – ответила Анютка, не отрывая взгляда от небосвода. – А волны – это белые барашки, которые вышли пощипать травы на морском лугу?.. – Точно, – подхватила Анютка и улыбнулась мне.
Неделя шла быстро. С отцом я почти не общался. Он приводил Анютку, и до вечера я не видел его. Погода стояла чудесная: солнечная, ни капли дождя. Как-то Анютка затащила меня в библиотеку. Оказывается, она уже умела читать. И довольно неплохо. – Папа говорит, что книги – это самое главное в его жизни, – с важным видом проговорила Анютка, поглаживая потрепанные корешки на одной из полок. Она достала сказки Андерсена и открыла их наугад. С белых страниц что-то соскользнуло. Я нагнулся: на полу лежала сухая веточка жасмина, цветущая, когда ее оборвали. – Держи, – я протянул находку Анютке. – Это тебе. Анютка церемонно поклонилась, как будто она – придворная дама, что приняла дар у самого короля: – Спасибо. – Слушай, а кто он? кем работает? – наконец спросил я, избегая фразы «твой отец». Потому что он был наш. – Он – писатель, – Анютка засмеялась. Я тоже. …ты такой же сказочник… Я смеялся долго и до неприличия громко, так что из библиотеки нас выгнали. Но мне было уже все равно. Анютка удивленно смотрела на меня. Наконец я отдышался и хитро посмотрел на нее. – Ну что, теперь я догоняю?.. Она взвизгнула и бросилась прочь, прямо по клумбе, улепетывая со всех ног. Потом мы катались на лодке. Весла были слишком тяжелы для Анютки, поэтому греб я. Она внимательно всматривалась за мою спину и командовала: право руля, лево руля, постоянно путая и право и лево. А я специально шлепал веслом по воде, чтобы, когда Анютку обдавала очередная порция соленых брызг, она визжала и звонко смеялась.
Расставаясь, мы пообещали друг другу писать. И действительно сдержали обещание, но лишь до тех пор, пока воспоминания не исчерпались. Они постарели, пока мы взрослели, стали чем-то далеким и нереальным, чужими, кем-то рассказанной сказкой. А сказке, как известно, не место во взрослой жизни… Я так и не сказал маме о том, что перестал писать письма. Как не рассказал о тетрадке в нижнем ящике письменного стола, с детскими глупыми рукописями. Мы выросли. Обзавелись семьями. Иногда созванивались, не более. Весной и осенью: ее день рожденья, мой день рожденья. Как-то, отдыхая с женой в Абхазии, мне вспомнилась наша неделя. Я даже купил открытку с видом черноморского побережья и отправился на почту, но передумал. Открытка – всего лишь блеклая картинка, да и собственные слова, написанные на обороте, показались нелепыми, несолидными. Зачем-то решил соврать, что видел светлячков. Но что-то подсказало мне – она не поверит. Как не поверила в тот раз.
Однажды ночью раздался звонок. Анютка заболела. Что-то страшное и серьезное. И только маленькая надежда. Я не смог приехать сразу. А когда все-таки вырвался к ней, было уже поздно. Не хватило считанных минут. На больничном столике, среди лекарств, лежала, потеряв часть своих листиков и лепестков, почерневшая от времени жасминовая веточка. Я осторожно взял ее и вложил в еще теплые Анюткины руки. Длинный узкий коридор, весь пропитанный больничными запахами, упирался в балконную дверь. Я хотел покурить. Срочно надо было чем-то занять если не мысли, то хотя бы действия. Следом за мной вышел Игорь, Анюткин муж – постаревший за этот месяц на многие годы. Я чиркнул спичкой, затянулся. Дрожь рук постепенно унималась. Чего не сказать об Игоре – его тряслись, словно их било током. Я помог ему прикурить. – Хорошо что вы опоздали, – вдруг сказал он. – Вы не видели, как это произошло… Я знаю, подумал я, я итак все знаю… Не было ни боли, ни страха. Только темнота. И в ней мерцали яркие точки, они танцевали, звали ее за собой… …Там очень красиво, просто чудесно, там живут и феи и великаны, и принцессы с рыцарями… Все было просто. Анютка шагнула за светлячками. Игорь снова хотел что-то сказать, но я остановил его: – Тсс, – прошептал я, – тише… – и обратил лицо к звездам. С неба струилась нежная песня: вначале просто мелодия, а потом… – Послушайте… Вы только послушайте… Как они поют!.. | 
Библиотека // Объявления
