Вместо предисловия.

Мне надоело кричать, устал я от всего этого бреда несущегося из моего поганого рта. Нет уже того желания копаться в чужом и своем дерьме, да и «глотку рвать» по бредовым идеям уже ни к чему. Вот раньше, руки, отягощенные сигаретой и спиртом, и в голове больной мысли тяжелые, а сейчас все как-то проще, да и коньяк в полупустом холодильнике дожидается вечернего разговора с самим собой под свист декабрьского ветра. В записной телефонной книге куча номеров отправлены в «игнор». Реальность куда как страшнее вымышленных миров, здесь нет «хэппи ендов», эта книга никогда не заканчивается.

И билет на последний сеанс дуратского фильма, и дыхание, учащенное в предвкушении чего-то странного и непознанного. Это не реальность, это вымышленный бред в котором все предрешено режиссерами и сценаристами.

1.

Декабрь – месяц отчаянья и холода, сезон самоубийц, обрубок уходящего в небытие года, мое время. Одиннадцатое число и первый повешенный в лесу счастливец. Его нашли на следующий день после смерти. Словно огромная гирлянда он висел на одной из веток ели, а я валялся на диване и, смотря очередной выпуск новостей из «зазеркалья», представлял, как где-то в Москве начинают взрываться дома, один за другим, словно детские петарды во дворе дома. Старя игра приносящая умиротворение и покой, смерти миллионов, словно развлечение для больной головы. Она никогда не понимала этой игры, ещё бы, какое удовольствие может приносить эта сумасшедшая забава.

Труп, у которого дома остались двое детей и жена, как ни в чем не бывало, висел, безмолвно изображая конец уходящего года, вот только радости на его посиневшем за ночь лице не наблюдалось.

Непослушные пальцы в который раз начинали набирать знакомый номер, но разум все также упорно заставлял их остановиться. Напялив на голову несуразного вида шапку, укутавшись в заляпанное грязью пальто, я вышел на улицу. Под ногами неприятно поскрипывал снег, а я шел и улыбался, словно умалишенный в первый день осени.

- Говорят он пьяный был…

- Да из-за суки, ясень пень…

- Жалко парня, такой молодой а …

- Он вроде как из дурдома сбежал…

Ничего не изменилось, крохотный поселок–городского типа, носящий безликое название Новый, продолжает жить свой неторопливой жизнью. Все так же за тебя думает тупое общество, кто ты и что ты решать не тебе, а вот этим ублюдкам. Кто-то из них пойдет на кладбище, для того чтобы тихо посмеиваться над глупыми выражениями лиц близких самоубийцы, кто-то пойдет от скуки, чтобы хоть как-то развлечься, остальные просто пройдут мимо, сделав вид что ничего этого нет. Закуриваю и притворяюсь невидимкой, кто-то радостно машет мне из траурной процессии, мол, присоединяйся, но опускаю глаза и проскальзываю мимо.

Запрыгиваю в маршрутку, через несколько минут её нутро заполняется такими же, как я безликими типами, и начинается неторопливая поездка из одного проклятого места в другое. Город Чайковский по всем показателям должен быть весьма отличным местом, и воздух тут по всему Пермскому краю самый чисты, и горные спуски тут есть, да и порт как ни как, но все это ширма, потому как эта ещё одна дыра на просторах нашей великой родины. Здесь все те же гопники, та же «поганая молодежь», шуршащие толпами мальчики-девочки ЭМО и алкоголики. В целом, один из миллиона городов со славным прошлым и паршивым настоящим.

Саша, Сашка, Шурик и я. Он не такой как я, он критикует меня матом, а я улыбаюсь, потому, что мне нравится его критика, потому как все предельно просто и доходчиво.

- Сегодня похороны? – Он расстегивает ширинку и начинает орошать своей мочой угол обшарпанного дома.

- Да. – Снова закуриваю, душу греет небольшая фляжка с коньяком у груди.

- Да мудак он? и все тут.

- Мне наплевать.

- Угу. – Он заканчивает выводить что-то непонятное на лопающейся от мороза краске дома. – Куда пойдем?

- Не знаю, а деньги есть?

- Сотка.

- Мало. - Мы выходим из подворотни, харкая на расклеенные по всему городу листовки прошедших выборов. – Может к Старикам?

- Да чёрт его знает.

У Стариков дома всегда ремонт, не потому что у них так много денег и нечем заняться, просто это их постоянный сдвиг. Он постоянно собирается куда-нибудь уехать, чтобы заработать как можно больше денег, а она ...

Теперь Старик решил свалить в Норвегию на нефтяные вышки, ну а нам наплевать, мы идём по городу и разглядываем встречных прохожим, кому-то улыбаемся, кому-то скалимся.

- У тебя, когда суд?

- Завтра. – Отвечает Саня.

- Чё обещают? – Машинальный вопрос.

- Да черт его знает, вроде как условка будет.

Стук, за, обитой какой-то тканью, дверью шорох. Стоим, ждем, когда откроют дверь. В течение последующего часа происходит разговор ни о чем. Он рассказывает нам о Норвегии, а мы ему об отсутствии денег на «отдохнуть», потом он протягивает мне стольник на пиво, и я иду в ближайший магазин.

- Привет. – Её голос не сводит меня с ума, он обволакивает меня некой надежностью и покоем, становится так хорошо, что хочется закрыть глаза и упасть в сугроб.

- Привет. – А в голове лишь «Я люблю тебя».

- Ты где потерялся?

- Да, так. Не хотел расстраивать тебя своим появлением.

- С чего ты взял, что ты меня расстроишь?

- Не знаю. - Я слышу её дыхание, заливной смех её дочери.

Хочу впасть в кому, попасть в один из этих тупых сериалов, где, такого как я, в конце концов, кто-нибудь да полюбит и приласкает. Там все так просто и линейно, там не здесь, ну а здесь не там. Кукольная пьеса в кукольном мире для кукольных зрителей с кукольными лицами и эмоциями.

Подтянуть штаны, расстегнуть пальто и простить всех кто на меня кричал, уже не получится, полгода назад еще, быть может, и помогло, но уж точно не сейчас.

- Ну, хорошо. – Шурик затягивается дешевой сигаретой, в его пьяных глазах мир уже трансформировался в пресловутое Эльдорадо, в место, где только Я да все остальные. – Поедешь ты в свою Норвегию. Хрен с ним, заработаешь много денег. Купишь машину, перевезешь туда всю семью, будешь каждый день, кроме выходных, ходить на любимую работу. У тебя появится куча знакомых и друзей, вы будете дружить семьями. Рождество отмечать будешь при свечах с обязательной индейкой на столе, ну а как же, ведь по обряду без нее никуда иначе не рождество, а так, богомерзие какое-то. Ребенок пойдет в приличную школу, потому как приличные школы только у них, там за «бугром», потом ещё много чего будет, в итоге один черт умрешь, ну не знаю, от инфаркта, например, хотя нет, это слишком пафосно, просто умрешь, от старости.

- Ну, а что в этом хренового? – Водка уже не прозрачная, они кричит и переливается всеми красками радуги, а мы серьезны как никогда.

- А ничего, просто есть и ещё один путь от точки отчёта.

- Какой?

- Тебя тупо кидают, забирают паспорт и продают в рабство, и ты умираешь через полгода, в лучшем случае, наверняка просто повешаешься, просто вешаться проще всего.

- Хм, с какого х**? – Потолок улетает в открытый космос, а под ватными ногами соседи снизу которые жрут мандарины и смотрят маленький телевизор.

- А с такого. Вскрываться куда как изящнее, но все это тупые вые**ны, 60% вскрывшихся лишь поганые позеры, маменькины сынки и прочее дерьмо, неспособное на что-то большее, а вот повешанные, в основном, люди в возрасте, ну или на худой конец повидавшие за свою жизнь такое, отчего все надоедает раз и навсегда. Конечно, среди них тоже бывают исключения, везде есть свои исключения, иначе нельзя. Но я тебе всю эту бодягу совершенно о другом пропихиваю в мозг. Как ни крути, но ты умрешь, хотя дело даже и не в этом.

- А в чём?

- Твоя точка отчёта чересчур разносторонне выделена, либо то, либо это, иначе никак. Ты сам ставишь перед собой такие вот точки, от этого и везет тебе как утопленнику.

Мы похожи на трех червей ползущих по бескрайнему полю, вокруг война, мир, тишина, а нам наплевать, у нас свое поле, и все остальное похоже на мираж, к которому уже давно привык и как-то не замечаешь за вереницей одинаковых дней и ночей. У каждого из нас своя цель и свой стимул до того момента пока нас не раздавит чья-то нога бредущая по общему полю в поисках своей цели и стимула, а когда и она все это найдет, мир пополнится еще одним червем болтающим в пьяном угаре о вечном.

Алкоголь и мы, мы и алкоголь, общее тело и общая душа, вот только эффект от утреннего разрыва двух сущностей весьма болезненный, оттого и приходится существовать большую часть своей жизни в ожидании очередного соития двух неразрывно связанных сущностей.

2.

Семнадцатое число и второй счастливец в петле будоражит умы среднестатистических жителей крохотного поселка городского типа, а мне наплевать. У него было все, жена, работа, деньги и даже жалкое подобие уважения, а теперь он болтается на своем ремне от D&G.

За окном бескрайнее поле, по крайней мере, мне так кажется. Снег, похожий на пепел, медленно опускается на эту грешную землю, а я стою и смотрю на этот завораживающий танец. Допиваю поганое пойло из запотевшей бутылки и иду на едва уловимый шепот. Тело сковывает невыносимая тяжесть, но завороженный неземным шепотом я продолжаю двигаться на встречу неизведанному и потаенному.

- Открой глаза. Уходить в себя, когда необходима стойкость духа просто подло. – Он бьёт меня по щекам, но я продолжаю брести по своему полю, стараясь не обращать на него внимания. – Чёрт с тобой. Ты всегда был слабаком, но именно это и нравилось мне в тебе.

Каждому необходимо то место, в котором он будет счастлив. Моя утопия, нирвана, сотканная из сотен одноцветных картинок немых фильмов про счастливый конец жизненных истязаний, всегда одинакова, всегда предсказуема.

- Оставь меня. Она отвернулась, зачем мне все это? – Глаза закрыты, но я вижу, как он смотрит на меня, как впитывает мои слова, как готовиться противопоставить что-то моим нелепым словам с его точки зрения.

- Ты стал одним из тех, кто живет своим скарбом, цепляется за все то, что привычно, ты стал ненавидеть реформаторов и прочую шваль лишь потому, что сам стал слабым до такой степени, что просто не можешь встать и отряхнуться от всего дерьма, что тебя окружает. Тебя пережевали и выплюнули. Теперь ты биологическая масса.

Он прав, он всегда прав, потому что иначе не может. Сашка всегда видел на шаг вперед, всегда обгонял и заставлял смотреть на то, отчего воротило, он стал для нас кем-то вроде прорицателя анархизма, или кем-то вроде того. Теперь он мне не нужен, у меня есть мое поле и вечность впереди, да шепот, такой манящий и сладкий.

- Ты думаешь этот дурак последний? Ха, он лишь второй, не самое удачное место в истории. Ты и не победил и не проиграл, ты просто нелепая формальность между всем и ничем.

- Мне наплевать на него. – Он вырвал меня из спасительной неги. Теперь я лежу на полу и наблюдаю, как его тело мечется по комнате и не может успокоиться.

- Мы должны что-то делать! Это наше время, время психов и великих людей. – Он вдруг резко останавливается у окна, словно наткнувшись на незримую преграду в своих собственных рассуждениях. – Все не правильно. Мы все делаем не так как должно быть.

- Жизнь подлая штука, тебе вроде кажется, что все верно, а потом, бац, и ты опять в неудачниках. – Встаю и иду в прихожую. Надоело слушать его бред. Пусть он прав, мне нет до этого никакого дела, ОНА ушла и я один.

- Я знаю что нужно делать.

Выхожу в подъезд, движения скованные, словно после очередного пьяного угара бесконечно длинной ночи. Сколько же тут дверей, и за каждой сейчас кипит что-то интересное и жизнеутверждающее, а я, скотина, иду на улицу, чтобы вкусить аромат морозного дня.

Люди умирают, такое вот у них дерьмовое свойство. Знавал я одну девочку, из соседнего района. Ходила в школу, косички у нее были, пиво пила, но в меру, а потом, в один прекрасный день пришла в свой класс и застрелила из отцовского обреза двух своих одноклассников. Просто так захотела, по крайней мере, она так всем говорит. Все просто, бесполезно бежать от неминуемого, ведь у каждого из нас есть своя девочка с косичками.

Может и мне пойти в лес, и вздернутся на каком-нибудь суку?

3.

Двадцать девятое декабря. Электричества нет, газа нет, связи тоже нет. Мы все теперь играем в его игру. Саша никогда не был дураком или сумасшедшим, всему есть свое оправдание, по крайней мере, нас так учило телевидение и общество.

Их несколько, они бродят по улицам и убивают всех кого встретят. Сижу дома и жду, потому что на сто процентов уверен, что Он не оставит меня. Под кроватью, забившись в самый угол, лежит мой сосед, в руках его нож, но это вызывает лишь улыбку, знаю, что он слабак и умрет как свинья, но молчу.

- Убери его пока сам не порезался. – Хочу закрыть глаза и никогда не просыпаться. – Не поможет все равно.

- Откуда ты знаешь? – Он похож на кролика, смешного такого кролика у которого розовый нос и хвостик пампушкой.

- Нам надо идти. Подохнуть можем как все остальные.

- Я вчера видел, как они у пивного ларька мужика какого-то на части раскромсали, потом собрали все, что от него осталось, и унесли куда-то в лес. – Дрожащий, он выползает из под моей кровати, и осторожно подходит к окну. – Как думаешь зачем?

- Новый год скоро, ёлку гирляндами украшать будут как кельты когда-то.

- Может не пойдём?

- У нас нет выхода.

4.

В открытых глаза отражается чужая реальность, или все та же? Изо рта бежит белая пена, и медленно превращается в океан. Я выныриваю из него, хватаюсь онемевшими руками за поручни проплывающего мимо троллейбуса и начинаю двигаться к противоположной стене. Там есть все, что душа пожелает. Сквозь пелену в глазах различаю чайник и парочку бутербродов с колбасой.

- Извини, что так получилось. – Вновь её голос, и на душе спокойней становится как-то, уверенность в завтрашнем дне появляется что ли. Все это в новинку для меня, вся эта любовь, нежность. Мозг уже давно привык к агрессии и дерьму, а теперь ему усердно запихивают благо вселенского масштаба и правильные поступки.

Еще чуть-чуть и я у противоположно стены, там, где пахнет мятой и свежим хлебом. Наплевать на связанные руки и ноги, не впервой, чёрт подери, в таком состоянии находится. Наркотики и алкоголь уже выкидывали подобные шутки вот только сейчас это что-то новое.

- Тебя оставят здесь ещё на какое-то время. Врачи сказали, что так бывает. – Чертовы врачи, они всегда уверены, даже тогда когда ошибаются. – Я буду навещать тебя дорогой.

Теперь я сумасшедший, почему бы и нет, меня всегда манило это заведение. Вот только перед Ней стыдно.

Словно незримы тени пролетают дни, а я все брожу по этим дуратским коридорам без начала и конца. Натыкаюсь на таких же как я кисельных человечков, смотрю им в глаза и вижу свое отражение.

Сижу на полу, разглядываю узор обшарпанного линолеума, угадываю изначальный рисунок, попутно дорисовывая в своей голове что-то грандиозное и глобальное.

- Они никому не верят. – Больной шепчет мне из под стула, на котором сидит точно такой же сумасшедший тип.

- Потому что мы психи. – Тоном знатока утверждает тот, что сидит на стуле и смотрит в стену.

- Вот ты может и псих, а я больной, и в этом наша разница. – Лежащий под столом переходит на ультразвук, видимо боится, что его могут услышать.

- Да? – Удивляется Сидячий. – И в чем же разница позвольте узнать?

- Все просто, я когда-нибудь стану нормальным, а вот вы уже никогда. Вот взять нашего молчаливого друга. – Они оба устремляют свой взор на меня, но мне наплевать на этих сумасшедших. – Он вот в серьез думает, что его бросила девушка, что его лучший друг вырезал половину жителей нашего поселка, и что он чудом спасся от маньяков, что гнались за ним. Меня это не удивляет, вы вот вообще пытаетесь сквозь стену пройти, мне то до этого что, хотите и черт с вами. Он ведь на самое страшное посягнул.

- На что же? - Сидящий открывает рот, и я краем глаза замечаю, как оттуда начинает бежать вода, такая мутная и дурно-пахнущая, что начинает тошнить.

- На время! Он уверен, что сейчас уже январь и что весь этот бред остался позади. Ему просто невыносим тот факт, что сегодня лишь десятое число самого странного и страшного месяца в году.

- Декабрь!

- Так точно, ДЕКАБРЬ.

Они начинают орать словно умалишенные, которых лишили их любимой игрушки. Я просто забиваюсь в угол, потому что не верю ни единому их слову, потому что сейчас январь, а не декабрь, потому что все это уже было, потому что все это уже закончилось, потому что я все это пережил.

- ДЕКАБРЬ!!!

- ДЕКАБРЬ!!!!!

Кричит безумная толпа в белых халатах. Им вкалывают успокаивающее, но рты их продолжают извергать это мерзкое слово.

- Декабрь! Декабрь! Декабрь! – Словно гимн в моей гнилой голове.

Накрываюсь ресницами с головой и пытаюсь превратиться в камень, все ради того чтобы никогда не услышать, это слово, потому что если Декабрь, то все это только БУДЕТ.

5.

Нож, словно раскаленный, входит в чужую плоть, и я чувствую приятную негу, растекающуюся по телу. Спасать проще одному. Обуза мне ни к чему. Вытираю кухонный нож о штанину и выхожу на свежий морозный декабрьский воздух.

- Мы ждали тебя мой друг. – Их около сотни, в руках куски арматуры и битое стекло.

- Сегодня новый год. – Стою и наслаждаюсь ночной прохладой.

- Увы, но у нас нет другого выхода. Ты должен стать тем, кто освободит нас и нашу злобу к тому миру, который тебе предстоит увидеть мой друг. Без тебя мы лишь миф.

В глазах их лишь пустота, они никто, как и я, вот только в отличие от них у меня есть шанс, а у них шанса нет, только надежда на то, что я сделаю выбор в их сторону.

- Выход есть всегда, даже тогда когда ты обречен.

Сотни криков сливаются в один, я закрываю глаза, ветер бьёт в лицо, сознание очищено, тело готово к боли. Она улыбается мне даже тогда, когда её нет. Я словно ощущаю ёе поцелуи на своем лице, её горячее дыхание.

- ДЕКАБРЬ! ДЕКАБРЬ! ДЕКАБРЬ!!!!

6.

Я готов поверить в то, что у меня есть дети, жена и машина за триста тысяч рублей, но не могу заставить себя поверить в то, что все начнется с меня. Меня уже убивали, я помню боль и страдания. Их голос до сих пор сидит в моей голове.

Алкоголь согревает тело, но не душу. Я шатаюсь по лесу в поисках подходящего дерева, ноги увязают в снегу, но я, словно тупой баран, продолжаю двигаться к намеченной цели.

Они отняли у меня все, что я любил, а Она всегда значила для меня очень много, мне на себя было наплевать, но только не на Нее.

Вот и подходящее деревце, еще один глоток и точка. Я освобожу их, мне наплевать на все это. Все эти твари заслуживают своей участи. Петля неприятно сдавливает горло, но я знаю, что все это ненадолго. Умерев, я вновь раскручу утратившую свою силу пружину этого бренного мира. Пусть всё вновь продолжает кружиться в этом нескончаемом танце хаоса и бреда. Пусть все начнется, как когда-то начиналось на моих глазах.

Вместо послесловия.

Фильм закончен. Руки продолжают дрожать непонятно отчего. Встаю со стула, мимо проходят точно такие же посетители кинотеатра, как и я. Вот только они куда как более спокойны.

Декабрьский мороз приводит расстроенные нервы в порядок. Я заказываю такси. Несколько минут и я уже дома. На кухонном столе коньяк да неприметная снедь. И все вроде правильно и просто, но на душе камень, словно у утопленника. Радио добивает мозг.

- Завтра семнадцатое число уходящего месяца и года, надеюсь, этот день принесет вам что-то особенное….

Откупориваю бутылку и принимаюсь жадно пить из ее горла.

- Одиннадцатого числа у нас всех произошло горе, в близлежащем лесу был найден повешенный, но я уверен, что неприметный факт не испортит вам впечатление от этой чудесной погоды, что царит за нашими окнами….

Ремень от D&G неприятно стягивает тело, голова разрывается на части. Встаю и иду в прихожую.

- Мы все верим в эту волшебную силу декабрьских морозов….

Реальность куда как страшнее вымышленных миров, здесь нет «хэппи ендов», эта книга никогда не заканчивается. Тебе выпадает шанс, от которого ты не можешь отказаться. Вот билет на последний сеанс, а вот и сам сеанс.

- У меня такое чувство, что мы навсегда запомним этот год…