Маленький подвальчик с подслеповатыми зарешеченными окошками под самым потолком мог быть каким угодно мрачным заведением, и возможно когда-то давным-давно и был им, но теперь по крашеному дешевой серой краской полу двигались в странном танце разгоряченные молодые мужские тела. Эта часть тренировки боксера назывется "бой с тенью". C забинтованными кистями рук, но пока еще без боксерских перчаток каждый дает установку всему своему организму быть целиком подвластным ему в предстоящем бою, где мысли мелькают, как молнии, где чувствуешь своего соперника не одними только глазами, особенно если их застилают пот или кровь, но всем телом, будто бы ты не человек, а какое-то диковинное насекомое. У тебя нет хитиновых клыков-кинжалов, но твои порхающие кулаки в нужный момент становятся крепче стали и крушат вражескую плоть, сбивая её дыхание, пресекая легкую, ловкую и опасную для тебя подвижность, ослабляя реакцию и способность противостоять твоим усилиям. И, наконец, твой противник всего на миг раскрывается, чтобы ты воткнул в него, словно в быка на арене свой кинжальный удар.

- Все, мальчишки, пять минут перерыв и спаринги. Краско станешь против Воробья на ринге. Боксировать одной левой! Ему послезавтра на Цэ-Эс лететь. Ты понял, Саша?

- Понял. Не беспокойтесь, Борис Семеныч- басом и неразборчиво сквозь капу промычал семипудовый Саша Краско, как вскоре я узнал, кандидат в мастера спорта. Резину на зубах он держал не напрасно. От хлестких ударов Воробьева, будующего чемпиона Европы и международного мастера спорта, запросто вылетали зубы. Не спасали даже и боксерские перчатки.

- Время! - скомандовал помощник тренера, но ребята в спарингах бились шаляй-валяй. Внимание всех было приковано к тому, что происходило на ринге. Среднего роста Воробьев боксировал в необычной для неискушенных открытой манере. Голова и грудь его совершенно были не прикрыты руками, но далеко выставленная вперед правая нога ( он был левшой) и сильно наклоненный назад корпус, почти как у рукоятки пистолета "парабеллум", делали его практически неуязвимым для его соперника-тяжеловеса. Хлесткими боковыми встречными ударами, он медленно, но верно изматывал своего соперника. После второго раунда совсем было рассвирипевший Краско взмолился.

- Борис Семеныч, дозвольте работать обеими руками.

- Нет, мальчики. Биться будете с чужими. И не забывайте, что вы спартаковцы! А кто такие спартаковцы?!

- Самые бесстрашные бойцы на свете! - оглушительно прокричали ему в ответ из зала.

Я стоял один у стены и смотрел во все глаза на происходящее. Наконец, тренер обратил на меня внимание.

- Новенький? C кем пришел?

- C приятелями. С Сашей Наумовым.

- Ааа...с Сашей. Хороший парнишка. Характерный, настоящий боец. Ты приходи в среду к новичкам. Здесь тебе пока что некого поколотить. Ну ничего-ничего, не тушуйся. Ну-ка сожми кулак.

А я не только кулаки сжал, но еще и такое выражение при этом было у меня на лице, как потом говорили мне мои будущие товарищи по команде, что тренер взглянул на меня очень пристально и о чем-то задумался.

- Как тебя звать?

- Меня? Андрей.

- Хорошое имя. Знаешь, что оно означает?

- Мужественный.

- Молодец! Ты не отличник?

- Был им.

- Ну, надеюсь что и впредь будешь. Очень рад нашему знакомству. В среду приходи на полчаса раньше.

От мамы я решил не скрывать, что поступил в секцию бокса. Она, видимо понимая, что отсутствие отца скажется на моем развитии, быть может, в тайне надеялась, что после первых же тренировок я не выдержу, и брошу бокс так же, как и бег. Но мама не была в этом зале и не могла знать, какой это для меня сильный магнит. В среду перед тренировкой в кабинете Борис Семеныча меня ожидало примерно то, что я и предполагал. Он стал отговаривать меня делаться боксером.

- Пойми ж ты, это не футбол, не легкая атлетика. Вот не пошел же ты заниматься борьбой. Отчего это, а?

- От того, что мне не нравится, когда меня душат, или делают подсечки. С детства ненавижу!

-А когда тебя бьют по лицу, когда тебя бьют по печени и по яйцам...это тебе нравится?!

- Ну так это ж еще должны попасть!

- А ты, я вижу, смышленый мальчик. Я ведь сразу, еще в прошлый раз догадался, зачем тебе бокс. Тебя избили во дворе, а ты не смог дать сдачи? Теперь хочешь отделать их так, чтобы тебя обходили стороной?

- Хочу, чтобы со мной спокойно чувствовала та, которая будет моей, - я вспомнил историю с Любой в лесу.

- Что ж, хорошо, что ты со мной откровенен. Тогда я не стану делать из тебя классного боксера. Ты не из той семьи, где это единственный способ выбиться в люди. Но владеть своим телом, как оружием, я тебя научу. Теперь ступай. Тебя сегодня ждет первое в жизни серьезное испытание. Если выдержишь, то добьешься своей цели.

В раздевалке были совсем зеленые мальчишки. Некоторые из них года на три меня моложе. Что ж, не все, видимо, начинали с бега. Тренировка для новичков проходила совсем по-другому.

Борис Семеныч больше шутил и выглядел добродушным хотя и строгим дядей. Между прочих упражнений было много развивающих крепость рук. Например, ребята разбивались попарно, по очереди брали друг друга за ступни и бегали на руках кругом по залу. Или на месте у стены первые номера удерживали за ноги вторых, а те, отталкиваясь на руках как можно выше от земли, должны были успеть максимальное количество раз хлопнуть в ладоши. Вместо "боев с тенью" все, выстроившись цепью перед зеркалами должны были синхронно наносить перед собой правильно простейшие прямые удары.

Вместо спарингов был "бесконтактный бокс", когда двое соперников в замедленном темпе один обозначал удары, другой от них уклонялся или защищался. Тренеру приходилось быть вездесущим: замечать все наши ошибки и показывать, как надо делать правильно. Испытание, о котором он мне говорил, ждало меня в конце тренировки.

- Вы знаете, мальчишки, что вид спорта, который вы все себе выбрали существенно отличается в повседневной жизни от других только одним. Чем именно, кто мне скажет?

Среди воцарившегося в зале молчания раздался чей-то звонкий голос.

- Тем, что боксер может любого человека ударить по лицу!

- Правильно Вася сказал? - Борис Семенович обвел столпившихся вокруг него мальчишек испытующим взглядом.

- Нет, неправильно, - несмело отвечал я.

Все взоры были обращены теперь ко мне.

- А кого же можно и даже порой нужно бить? - обернулся ко мне тренер.

- Того, кто неправ...и кто в состоянии отвечать нам тем же.

- Что ж, мыслитель, в таком случае прошу продемонстрировать нам это, - указал он приглашающим жестом на ринг.

Подняться на ринг, перешагнуть его канаты - это совсем не то же самое, что взойти на кафедру, или театральные подмостки. Хотя, конечно, и не то же самое, что выйти гладиатором на арену цирка. А все же, что-то из всего вышеперечисленного в этом шаге за канаты есть. Сколько боксеров переступали их сами, а выносили их бесчувственные, иногда уже и бездыханные тела их друзья. И не все в этом деле зависит лично от тебя и твоего соперника, но также и от рефери на ринге, и от секунданта, вовремя не остановившего бой, даже от болельщиков, и уж иногда от чего-то совсем необъяснимого. Поэтому каждый выход на ринг для боксера это такое же значительное событие, как,скажем, для военного летчика боевой вылет. Хотя летчикам все же значительно труднее. Но в то мгновение я не догадывался и не задумывался обо всем этом. Просто, впервые в жизни перешагивая канаты, скорее каким-то внутренним чутьем осознал, сколь это неординарное событие. Судил этот однораундовый поединок сам Борис Семеныч. С внешней стороны ринга нас окружили не только мальчишки из зала, но и первые из пришедших на тренировку основной команды боксеры. Я подбадривал себя тем, что при таком внимании нельзя ударить в грязь лицом.

Хотя, что я умел после всего лишь одной единственной тренировки? На это и был расчет у Бориса Семеновича, посмотреть, как я поведу себя против более опытного противника. Наш тренер подозвал меня и моего соперника в центр ринга поприветствовать друг друга. И тут меня осенило, для чего можно использовать эти мгновения. Я заглянул своему сопернику в глаза, и не увидел в них страха. Но не было в них и решимости победить любой ценой. Значит, надо ему разбить нос, или подбить глаз во что бы то ни стало, иначе мне придется очень плохо с моим неумением боксировать.