Я привык быть один. Мое спокойствие защищает меня от нервов. Это немаловажная моя особенность, остальное привычки. Даже каждое поведение человека может быть отнесено к привычке или не привычке. Я привык спрашивать и себя и других: Зачем? Хотя от себя ответа не дождешься.

Однажды я спросил у одной девушки, зачем она заглянула мне в лицо? Я уже где-то ее видел. А она вместо ответа испарилась в тумане, который навис, как запотевшая пелена на город или только на улицу, на которой я в тот момент находился. Так явно заглянула мне в лицо. Зачем я это вспомнил?

Может быть, есть какое-то объяснение, зачем я такой? А может, моя фамилия Дурнст, доставшаяся мне от отца, которого я никогда не знал, мешает мне и направляет меня по-своему. В детстве я, например, спорил на Гоголя на Суворовском бульваре. Зачем я об этом подумал?

Однажды мне пришлось снова вспомнить ту девушку, которая заглянула мне в лицо, и в котором я пытался, как в зеркале увидеть лишь свое изображение. Одним словом, притвориться на это мгновение слепым для нее и зрячим для себя. Мне лишь было любопытно, зачем она заглянула мне в лицо?

Она напомнила о себе одним замысловатым письмом: «Не каждая встреча на встречу похожа, клянусь я впервые…..» Я прочел это и был в некотором замешательстве. Но как ни странно, после полного прочтения каждая строчка ее письма, даже отдельные слова кружились в моих мыслях приятной дымкой. «Поверь» - писала она. И мои глаза передавали ее неслышный голос в мой голос, повторяющий вслух. Моя вера еще не потеряна, вторило мое сознание в такт ее мыслям, запечатленным въедливыми чернилами.

Не буду передавать смысл всего письма – это очень личное. Зачем она узнала мой адрес? Нет точнее, откуда она узнала, что я такой есть? Вот не такой. Но для нее, наверное, какой! За одним письмом мне стали приходить другие ее письма.

Зачем я страдаю сомнением? Так бы я обязательно ответил бы ей, обратный адрес был предусмотрен. Но я не ответил ни на одно ее письмо! Я был неким тупиком, из которого ничего не возвращается.

Я чувствовал себя беспомощным и растерянным и от этого я опускал ее письма в воду, а потом сушил их и хранил.

Впервые я хочу задаться вопросом почему? Почему она ни о чем не просила меня в этих письмах? Почему не требовала о чем-то? Я же привык, что меня просят женщины, требуют, а она нет.

Однажды я заснул, не снимая одежды. Мне хотелось представить ее глаза, до того, когда она исчезла. Она подписывалась, как девушка, заглянувшая в лицо и, а после «и» она ставила многоточие.

Проснувшись, я понял, что когда получу ее очередное письмо, я обязательно отвечу. А так у меня, наверное, не хватит смелости. Да, какая там смелость, я сам не знаю в чем собственно дело.

Прошло семь месяцев, а писем так больше и не было. Наступило позднее сожаление. Счастливый поезд писем умчался в неизвестную мне даль.

Напиши мне! - крикнул я своим хрипловатым голосом, развеяв тишину пустой комнаты, заполненной только лишь мной.

Мне нужны эти ее светлые, чистые чувства, которые были так искренно предназначены мне. Они обрушились как спасение….

Вдруг раздался звонок телефона. По определителю я понял, что звонит моя новая знакомая. Ну почему у меня такой испорченный вкус? Две недели назад я познакомился с ней в баре. Она так вульгарно красит губы и пискляво смеется. Я не стал брать трубку, потому что я сожалею о том, что поздно!!!!!!!