Слёзы объявили забастовку.
Я чужая в этой суете.
Мне не место в каблуках и туши.
Я - не та. И все они – не те.
Не прорваться мне в накрашенную тусу.
Не блестеть на бижутерии витрин.
Я чужая – окончательно и пусто.
Мой мир – завалы суицидов и картин.
Как ломаясь бритвой по запястью
Разбиваясь волнами о грусть.
Не терпеть, не спрятаться от сласти
Шпилек бесконечных. Не вернусь.
Ни на сотую, ни в тысячную жизнь
Не воскресну ни цветком, ни палкой.
Предо мною сотни этажей
И открытка бабушки-гадалки.
На открытке – роза и кинжал.
Не уйти мне от меча бессилья.
Ты чужая – и палач держал
Над тобой топор, обрезав крылья.
А другие пташки улетят
И не вспомнят о потерянных навеки.
Может быть, потом поговорят…
Но о том, какая мода в этом веке.
Эти блёстки и назойливая синь
На опухших веках от бессонья
Для меня – лишь бесконечный дым.
Непонятный и потусторонний.
Весь мир я созерцаю за стеклом…
Из-за стекла своей наивной клетки!
Я, может быть, прорвусь… Но всё потом.
И будут розочки, щеночки и конфетки.
Ну а пока… Пока я остаюсь.
   Без тонн помады и порядка в голове.
И всё надеюсь, да, надеюсь, что прорвусь!
Не опустившись к моря глубине!