Литературный Клуб Привет, Гость!   ЛикБез, или просто полезные советы - навигация, персоналии, грамотность   Метасообщество Библиотека // Объявления  
Логин:   Пароль:   
— Входить автоматически; — Отключить проверку по IP; — Спрятаться
Совершенномудрый ... подобен отцу, заблудшего сына возвращающему на истинный путь.
Мо-цзы
Shelokov   / Остальные публикации
Ангел
Крест окна расчертил полумрак затихшей в напряжении ординаторской военного госпиталя. Ничто не нарушало вязкой тишины, душной туркменской ночи.
Хирург Владимир Астахов сидел в продавленном кресле и не шевелился. Он не включал свет, не следил по своему обыкновению за временем, а просто, долгое время уже, смотрел на мутноватые блики фонаря, которые отражались в графине на широком подоконнике.
Астахов закрывал глаза, но заснуть не получалось. Тогда он вставал и тихо, стараясь не нарушить тишины, ходил по знакомой, ставшей ему в последнее время домом комнате, обжитой и наполненной уютом, с репродукцией, изображающей сосновый лес и маленькую каменистую речушку. Часто утомившись от невыносимого туркменского захолустья - Теджена, в котором располагался военный госпиталь, Астахов по долгу рассматривал картину и ждал скорого перевода. Его жена, не выдержав и нескольких лет казарменной жизни и постоянных ночных операций мужа, спешно собралась и с одним чемоданчиком уехала к родителям в Москву.
Владимир рылся в вещах, перелистывал потрепанные медицинские книги, но никакой записки от жены так и не нашел, не одной строчки прощания. Он ходил на почту, заказывал междугородние переговоры, но дозвониться удалось лишь раз.
- Я ошиблась в тебе, - сказала она отстраненно заготовленные слова вместо приветствия. - Я уже подала документы на развод. И не надо молчать, не надо делать из меня чудовище. Я выходила замуж за хирурга, за перспективного человека, а не за того, кто всю свою жизнь просидит в этом невыносимом Теджене, с грошовой зарплатой. Ты, видишь ли, выполнял свое великое предназначение, а я, моя молодость, моя жизнь проходила среди верблюдов и змей. Все твои друзья, все в Москве остались, а ты…Я все время, все ночи была одна.
На другом конце провода послышались гудки. Владимир стоял, не выпуская из рук трубку, пока в стекло кабинки не постучали.
- Мужчина! – раздался писклявый женский голос, - освободите кабинку!
Астахов вышел на пустынную обожженную солнцем улицу и поплелся вдоль глинобитных безоконных стен домов к военному городку. Но и там уже не было той бесконечной суеты и беготни, русские спешно покинули ставшие самостоятельными туркменские земли. Кто-то смог добиться разрешения и вывезти на погрузку целые контейнеры нажитого, а кто-то бежал налегке, продавая за бесценок квартиры и имущество. Городок выглядел разоренным и разбитым, словно после урагана или войны.
Астахов тоже было начал собираться в дорогу, но его не выпускали. Врачей не хватало. Он остался, чуть ли не единственным русским хирургом. Он уже не помнил, сколько порогов обошел, со сколькими начальниками говорил, но долгие ожидания у дверей не давали никаких результатов. Тогда он достал свою старую записную книжку и снова отправился на телеграф, пытаясь прозвониться до московского медицинского начальства. Оставлял сообщения, заявки, пока, наконец, напрямую не связался с чиновником военно-медицинского управления.
- Капитан Астахов, дорогой, - послышался приторный голос на том конце провода, - вы тут всех на уши подняли. Говорят, звонит и звонит, панику поднимает. Что ж вы русский офицер, хирург, нехорошо. Вы думаете один у нас такой. Тут сейчас и без вас не сахар. Так что сидите пока. На южных рубежах нам нужны надежные люди. Да и в Москве, скажу откровенно, служба не мед. Так что не паниковать! И перестаньте, еще раз повторяю, перестаньте названивать! Отбой!
Астахов уже давно не возвращался в общежитие, а все ночи проводил в кресле ординаторской. Он просиживал ночи напролет у окна и продумывал разные способы побега, он думал и боялся своих мыслей. Он начинал ненавидеть Теджен и вообще всю Туркмению, верблюдов и московских штабных полковников. Он решил, что если уж его не отпускают, так пускай изгонят с позором, пускай осудят и выставят из страны, значит, суждено так.

***

За бетонными стенами госпиталя, белел коренастый с покатой крышей детский сад, где в тени веранды когда-то возились, ковыряясь в песке, дети, а полусонная, воспитательница с мокрым лицом вяло обмахивалась платком, сейчас валялся мусор, рваные книги, и обрывки плакатов
На территории самого госпиталя было так же безлюдно, только два солдата, приютившиеся у курилки в тени шелковицы, неспешно, с долгими паузами вели о чем-то разговор. Спустя некоторое время из-за угла появился маленький лысоватый прапорщик со взмокшей спиной. Подбежав к солдатам, он суетно замахал руками и погнал их куда-то, то и дело оглядываясь по сторонам.
На место в тени тут же завалилась взъерошенная дворняга. Она покрутилась возле дерева, обнюхала все и разлеглась, растянув мохнатое тело и уткнувшись носом в иссушенную землю.
Владимир стоял в ординаторской возле окна. О думал о том, что к нему в комнату постучат и вызовут на операцию, о том, что он откажется от нее, сошлется на болезнь, на плохое самочувствие. Теперь он не сможет никогда оперировать, ему нет никакого дела ни до кого. Он прислонился лбом к стеклу, и стукнул по подоконнику кулаком.
- Нет мне никакого дела до вас!
В этот момент, он взглянул на улицу и увидел чью-то тень, стоящую под деревом. По спине Астахова пробежал холодок, он резко отошел в сторону и спрятался за стеной.
Когда он выглянул в окно, то под деревом увидел все ту же спящую собаку и больше никого.
Он, как и прежде опустился в свое кресло и закурил.
В дверь ординаторской постучали. Владимир вздрогнул. В проеме появилась дежурная медсестра, смуглолицая, с растерянной улыбкой на лице. Она крутила в пальцах ручку и виновато, словно извиняясь за беспокойство, сказала:
- Владимир Александрович, вас к телефону.
- Кто? – дрогнул его голос.
- Не представились.
Он шел за медсестрой по гулкому пустынному коридору и чувствовал, как слабеют его ноги. В последнее время он стал бояться звонков.
- Астахов, - ответил он собравшись с силами в трубку затертую множеством ладоней.
- Владимир, - сквозь треск помех раздался встревоженный женский голос, искаженный помехами, - ты здесь нужен, подойди скорее.
- Танечка, - узнал он ее, - здравствуй, что случилось?
- Долго рассказывать, подойди скорее в приемную!
Отдав трубку медсестре, Астахов пошел по коридору, с каждым шагом ноги его переставали слушаться. – Вот и все думал он. Или сегодня, или никогда.
У дверей его встречала Татьяна Лукашина, врач- гинеколог, которой так же не удавалось покинуть Туркмению. Астахов поздоровался, стараясь не смотреть ей в глаза.
- Что случилось? – пытался сохранить он невозмутимость. Но голос его дрожал.
- Какой-то ты бледный, заболел?
- Да, что-то неважно чувствую себя.
- Я, конечно, ко всему этому отношения не имею, - начала она. – Я в приемную как раз зашла и совершенно случайно разговор услышала. Утром тяжелого привезли. Иностранец, румын, у него серьезное повреждение кисти и предплечья. Авария какая-то произошла или что-то вроде, понять сложно. Руку рабочему буквально расплющило. Местные хирурги уж вроде бы собираются ампутацию готовить. Я вот и подумала, что тебе стоит на это взглянуть.
- На что?
-Ты меня слушаешь? Взгляни, ты же знаешь их – чуть что ампутация. Может, спасешь человека.
На столе в перевязочной он увидел бледного с иссиня-черной рукой румынского газодобытчика. Тот что-то неразборчиво бормотал иссушенными губами. Ноздри его раздувались. Он часто и прерывисто дышал, уставившись в потолок. Когда Владимир подошел к нему тот закрыл глаза. Со лба у него стекали крупные капли пота и впитывались в потемневшую наволочку.
- Я не заметил, - наконец, на ломаном русском произнес румын, когда Астахов склонился над ним. – Балка сорвалась.
- Тихо, - в полголоса сказал Астахов.
- Помогите, - прошептал румын, уперевшись в него тусклыми влажными глазами.
Астахов отвел взгляд в сторону, туда, где стояли хирурги-туркмены.
Пульс у иностранца был очень слабый, еле ощутимый, он то появлялся, то становился совсем незаметным.
- Ситуация безнадежная, – в полголоса сказал врач у стены, - это бесполезно. На спасение руки нет никаких надежд, нужно срочно ампутировать.
Астахов посмотрел в сторону Татьяны, та в ответ лишь пожала плечами и кивнула в сторону двери.
Он вышел в коридор и прислонился к стене.
- Давно поступил?
- Полчаса назад, - сказала Татьяна.
Астахов засунул руки в карманы халата и молча пошел по коридору.
Он вновь остановился возле окна, выходившего все в тот же двор. Под деревом стоял темноволосый мальчишка и смотрел в окно на Астахова.
Они какое-то время рассматривали друг-друга, словно не в силах отвести взгляд.
- Кто это? – позвал Владимир Татьяну.
Но когда она подошла, под деревом снова никого не было.
- Ты о ком?
- Владимир окинул весь двор взглядом.
- Тут парень стаял какой-то.
- Может, через забор кто перелез, мало ли.
- Понимаешь, я его второй раз вижу.
- Ну, так ты будешь оперировать?
Он снова посмотрел в окно и молча пошел в приемную.
- Попробую, - ответил он совсем тихо, - если отдадут, попробую.

***

Пока готовили операционную Астахов листал в ординаторской справочник, что-то отмечал карандашом и постоянно поглядывал то на часы, то в окно в сторону шелковицы, ему все время казалось, что на него кто-то смотрит. Наконец его время вышло. Возле дверей операционной он на мгновение остановился, прислушался к тишине, к мерцающей на потолке лампе и вошел в светлую прохладную операционную.
Он смотрел на стол, на невозмутимого и спокойного анестезиолога Зырянова. Вечно немногословного и тихого. Тот посмотрел на Астахова и казалось, что он улыбнулся под повязкой. Глаза его чуть прищурились.
Медсестра подкатила скрипучую тележку с инструментами к операционному столу. Астахов, вымыв, машинально протянул руки, сестра нацепила на него халат, перчатки. Астахов подумал о своем побеге и почувствовал, как холодеют пальцы, как неровно он стал дышать.
- Володя! – подошел к нему Зырянов, - тебе плохо?
- Все нормально.
Астахов всю ночь не отходил от операционного стола, склонившись в лучах яркого света над раздавленной рукой.
Звон инструментов и шарканье по кафелю ног. Медсестра то и дело стирала со лба хирурга соленые капли пота, которые копились и тяжелели на бровях.
Астахов сквозь нити, зажимы иглы, казалось, был соединен в одно целое с раскрытой рукой. Склонившись над ней, он словно художник, словно скульптор начинал создавать заново разрушенное. С каждым движением он чувствовал в себе больше и больше силы. Все звуки пропали, а силуэты врачей расплылись. Был только он и заново творимое им. Но вот, чуть побелевший сосуд, из него черной струйкой сочилась кровь, заполняя быстро разрез.
- Зажим, - хриплым голосом, скомандовал Астахов.
Медсестра, откинула еще часть белой, жестковатой стерильной ткани, выдала зажим, блестевший зеркальной сталью в белых лучах яркой операционной лампы.
- Еще один, - продолжал он, - крючок.
Вот, уже вся рука была, словно металлическими гроздьями, увешана зажимами и крючками, то и дело в разрез опускали марлевые тампоны, они багровели, разбухали, их сменяли следующие.
- Зажим, - Астахов вновь протянул руку, - сестра вложила ему скальпель.
- Зажим, - повторил он, не убирая руки.
Молодая операционная медсестра шумно засопела, она смотрела мутным взглядом на инструменты.
- Вам не хорошо?
- Нет, все нормально, - ответила она.
- Отдохните. Люба смени ее. Сказал Астахов, глядя на руку.
Зырянов беспрестанно следил за шумным наркозным аппаратом, словно гипнотизируя его взглядом.
- Нить.
- По-моему пахнет горелым, - осматривался по сторонам Зырянов.
- Тампон, - слышалось из-под маски Владимира.
Запах гари становился более явным, а затем появился и дым.
Врачи переглянулись. Астахов продолжил оперировать.
Дым начинал расползаться по операционной. Никто не мог понять, откуда он идет.
Из-за железной заслонки электрощита потянул едкий дым.
Ассистенты запаниковали, посматривая то и дело на Астахова, который, не поднимая головы, продолжал накладывать швы.
«Вот и все, - думал про себя он. - Сейчас выключится свет. Провал. Ведь все остальное не в моих силах».
- Да, сделайте же что-нибудь, что вы стоите, - не выдержал Зырянов и закричал непонятно на кого.
Едкий дым заполнял операционную, копоть летала в воздухе, оседала на инструменты, и на рану. Дышать становилось все труднее.
Медсестра, кашляя начала обильно прокладывать марлями и тампонами открытую рану.
Санитар, жавшийся к стене, словно спросонок схватил ведро с водой стоявшее в углу и кинулся к электрическому щитку. Он замахнулся и хотел уже плеснуть воду, как его сбил с ног ассистент хирурга Зырянов и, схватив за ворот халата, вытолкнул в предоперационную.
Астахов, продолжал оперировать и ждал когда потухнет свет. Все должно было произойти само собой. Он посмотрел в сторону двери, сквозь дым ему показался маленький темный силуэт.
- Посторонний в операционной, - неожиданно заголосил он. – Да что тут происходит! Все вокруг на мгновение затихли.
-Какой посторонний? – оглянулся Зырянов, скидывая мокрый халат. – Тут никого нет.
- Показалось, - Астахов вновь склонился над операционным полем. Он старался не думать о видении и пытался контролировать процесс, давать команды, прекратить панический настрой. Все было в едком, горчащем в горле тумане. Руки работали по инерции.
Медсестра не выдержав, схватила простынь и подбежала к щиту, который горел все сильнее и этой простыню начала затыкать щели.
- Марина, отойди оттуда! – закричал Зырянов.
Но она словно не слышала его и продолжила до тех пор, пока пламя не исчезло совсем. Потом победно взглянула на хирургов, но те продолжали операцию, и не оборачиваясь в ее сторону.
Пламя исчезло, но свет нигде не погас, все работало: наркозный аппарат продолжал шуметь, лампа горела. Астахов словно в забытьи заканчивал операцию, после возгорания все происходило словно само по себе.
Скрипя колесиками по кафельному полу, тележку с больным покатили в реанимацию.
Астахов только в операционной заметил, что вся его спина мокрая, голубоватый костюм напитался соленой влагой и тяжелым грузом прилип к телу.
Владимир опустился в неудобное казенное кресло и закурил.
Он так и заснул и даже по ту сторону реальности продолжал операцию, которая казалась бесконечной, тянущийся как-то очень медленно. Сухожилия, белеющая кость, лица коллег все это плыло перед глазами и постоянное чье-то присутствие. Какой-то темный силуэт, который приближался все ближе и ближе. «Посторонний в операционной, - кричал Астахов». Но его никто не слышал. Астахов оборачивался, но кто-то оказывался все время у него за спиной и шептал очень тихо: «Посмотри, посмотри же, рука отделилась. Ее нужно пришить».
Астахов видел на полу руку и никак не мог дотянуться до нее.
- Володя, - кто-то одернул его за плечо.
Астахов открыл глаза и еще долго непонимающе смотрел на Зырянова стоящего перед ним с его обычной доброй улыбкой. – Двенадцать часов. Проснись и пой! Операция прошла лучше некуда. Ты волшебник. Правду тебе говорю. Я тебе скажу больше. Теперь тебя точно отсюда не выпустят никогда. Так что мы с тобой навеки вечные останемся в Туркмении. Такие кадры по доброй воле не выпустят.
Астахов, поднялся с кресла. Спина сильно болела от ночной работы. Закурив, он оперся о подоконник с потрескавшейся краской и молча смотрел на безлюдный детский сад.
- Ты веришь, - повернулся он к Зырянову, - что кто-то руководит нами.
- В каком смысле?
- В таком, что я готов был провалить вчера операцию. В таком, что я ненавижу Теджен и в таком, что операция прошла по твоим словам блестяще.
- Надо бы тебе отдохнуть недельку.
- И что я буду делать? У меня нет даже дома. Меня никогда, уж по крайней мере в ближайшие пять лет не выпустят из страны. Я не могу увидеть мать. У меня отняли все, отдали как довесок.
- Зато работу у тебя не отняли. Ты можешь оперировать. И оперировать так, как не может никто, по крайней мере, в этой стране.
- Мне перед каждой операцией приходится учить все заново, я уже пять лет не выпускаю книг, у тебя же все происходит все само по себе, бездумно. У тебя золотые руки и ты еще жалуешься, ноешь. Чего тебе жалеть, эту кошку, которая облазала весь гарнизон, опозорила тебя и умотала в Москву. Или Россия, в которой сейчас не пойми что происходит. Забудь Володя. И благодари бога, что ты оперируешь.
- А отдохнуть тебе надо. Как ты завопил сегодня ночью, - посторонний, - я испугался, слово тебе даю. Когда увидел твои глаза, подумал, что ты сума сошел. Страшный у тебя взгляд был.
Тут Астахов отскочил от окна. – Вон смотри, смотри!
- Да куда же?
- Вон! Смотри! – указал он в сторону шелковицы и выбежал из ординаторской. Перескакивая через ступени, он распахнул подъездную дверь и вырвался на крыльцо. На лавке под деревом, сидел паренек. Тот как-то недоверчиво посмотрел в сторону Астахова, потом в сторону окон госпиталя из которых выглядывал Зырянов и перепрыгнув лавочку направился к дыре в заборе.
- Стой, - схватил его за плечо Астахов.
- Руки, - отпрыгнул от него мальчишка. Он весь напрягся, сдвинул брови, сжал губы. Лицо его посуровело.
- Кто ты?
- А ты? – тут же ответил он.
Астахов на мгновение опешил и отпустил паренька. Тот оправился и отошел чуть назад. Лицо и уши его чуть покраснели.
- Я врач, - словно удивляясь самому себе, ответил Астахов.
- Миша, - потянул он руку и стал еще серьезнее.
- Ты, Миша, что тут делаешь?
Паренек насупился еще больше.
- Доктор Астахов, это вы? – он отошел еще чуть дальше, словно в любую минуту мог рвануться и убежать.
- Может и я.
- Тогда у меня дело к вам.
Астахов засунул руки в карманы, лицо его посветлело.
- Так, интересно. Откуда же ты меня знаешь?
- Я тут всех знаю, городок-то у нас маленький.
- Какое же у вас дело, Михаил? – подражая мальчишке, серьезно спросил Астахов.
- Давайте отойдем за дерево. А то нас увидят. Вон, - он указал в сторону окна ординаторской, из которого выглядывал Зырянов.
Астахов махнул Зырянову рукой и пошел за Мишей.
- И что за секреты.
Паренек достал из-за пазухи конверт и протянул хирургу.
- Что это?
- Деньги. Тут много.
- Не понял?
- Вы только Михая спасите, говорят, вы все можете.
- Вот оно что. А кто ж ты ему будешь?
Мальчик замялся.
- И деньги давай-ка лучше убери подальше! Ишь ты, деловой.
- Мы с ним вместе живем. Он меня из распределителя забрал. А деньги, это его, он газ добывает. Много получает.
- С чего же ты взял, что я его лечу.
- Я спросил тети Фаи, она санитаркой тут. Раньше у нас в приемнике работала. Она мне все рассказала. Что вы самый лучший, что вы руку не дали ему отрезать. Руку ему нельзя отрезать, его с работы уволят, а меня он тут тогда оставит, не возьмет с собой в Румынию, - глаза его заблестели. – Я с ним год уже живу, он добрый. - Слова его сталь протяжные. – Залечите ему руку, доктор.
- Я то-то думал ты уже мужик. Что это у тебя уже на носу тут? Давай-ка Михаил, спрячь подальше свой конвертик и жди, а я тут что-нибудь постараюсь сделать. Вылечим мы твоего Михая.

***

Два огонька в полутемной комнате общежития, то погасали, то разгорались вновь.
Зырянов темным силуэтом поднялся со скрипучей кровати и подошел к окну.
- Иногда мне кажется, что ты бредишь, - он сел на подоконник и лицо его в свете луны сало мертвенно серым. – Это обычный мальчишка.
- Обычный, да не очень, – скрипнул кроватью Астахов. Где он сейчас, почему он не появился на выписку?
- Бред какой-то, какой ангел? Что ты вообще несешь? Я видел его обычный десятилетний пацан. У меня от твоих разговоров мурашки по телу. – Зырянов посмотрел на улицу и снова заходил по комнате. – Мало ли почему он не пришел, всякое бывает. Сейчас везде не пойми что происходит. – Спросил бы ты у румына, где мальчик, телефон же он тебе оставил.
- И как ты себе это представляешь? Позвоню я ему и спрошу, а есть у вас такой-то мальчик?
- Да ты ему теперь, когда захочешь, можешь звонить, что хочешь спрашивать! Как он тебе тогда, мол, господин Володя, господин Володя, - заулыбался облитый серым светом Зырянов, - у нас в Румынии врачи так не работают.
- Да пойми ты, испугался я тогда, очень испугался. Я отказался бы от него, понимаешь. Умер бы он без меня иль без руки бы остался. Я уже готов был. Я уже решил все и тут чувствую, словно наблюдает кто за мной. Словно кто-то рядом постоянно. Я чуть не переступил.
- Это все мнительность. Накручиваешь ты сам себя.
- Нет, Андрей, я хотел.
- Ну, хотел и хотел, не сделал же. Ты руку этому румыну заново собрал. Ты теперь в Теджене большим человеком будешь, слухи тут знаешь, как расходятся. Так выкинь всю дурь про призраков и ангелов из головы и отдыхай.
- Он звонил сегодня? – чуть слышно проговорил Астахов.
- Кто он?
- Михай. Он поможет мне бежать в Россию.
Зырянов молчал.
- Они меня вывезут. Если хочешь, я тебя возьму с собой.
- И кем я там буду? - Зырянов вновь прикурил. – Работать в какой-нибудь областной шарашке? Думаешь, нас там ждут. Туркмения отсоединилась вместе с нами, друг. Нас отдали и забыли. Мы там никому не нужны. Какой толк от твоего побега?
- Да пойми, и тут мы тоже чужие. Два три года и этого госпиталя не останется, часть расформирую окончательно.
Они говорили до самого утра, сон не шел к ним предстоящий день, нелегальный выезд, они не знали, чем это может закончиться.
Водитель от Михая появился на их пороге ровно в девять чесов. Он улыбался щетинистым лицом и крепко пожал Астахову руку.
- Господин Володя, какой-то вы бледный. Не переживайте. Михай вас ждет на вокзале. Мы вас вывезем. Билеты на самолет уже куплены. Скоро вы будете дома.

***
Волга, скрипнув, остановилась у аэровокзала. Там впереди у самых дверей суетился народ, кто-то кричал.
- Что такое? – толкнул Зырянова Астахов.
К машине подбежал человек.
- Уважаемый, помогите, нам нужна ваша машина. – Тараторил он, - женщина сознание потеряла, в город нужно везти.
Астахов подбежал к толпе, кое-как протиснулся к женщине, которая лежала на пыльном асфальте подогнув ноги.
- Она, наверное, головой ударилась, - говорил кто-то. – Я далеко шел, не успел подхватить.
- Я врач, отойдите, – склонился над ней Астахов. Он прощупал пульс, осмотрел глаза, открыл рот.
- Что с ней? – чуть слышно произнес Зырянов.
- Дифтерия, Андрей, ой какая дифтерия. Запущенная. Куда же она с ней собралась.
- Он посмотрел в толпу и увидел Мишу. Тот, протиснувшись меду ног людей, смотрел на Астахова.
Холод прошел по телу Владимира. Они какое-то мгновение смотрели друг на друга. – Михай ждет вас.
- Ее нужно срочно везти в Теджен, – закричал он в толпу.
Возле машины его ужу ждал Михай.
- Извини Михай, - видно не судьба.
- Мы можем подождать, господин Володя.
- Да не нужно. Давай лети один, – он посмотрел в сторону паренька, смотревшего испуганно сквозь приоткрытое стекло автомобиля на женщину. – Видно не судьба.
- Садись Андрей, возвращаемся.
Водитель резко вырулив на дорогу несся по иссушенной туркменской дороге поднимая за собой пыль.
- Два часа у нас есть.
Как только аэродром пропал из вида, женщина открыла глаза и попыталась что-то сказать, что-то сдавлено прошипела.
Лицо ее побагровело и Татьяна вновь потеряла сознание.
- Держись, - и, зажав ей нос начал делать искусственное дыхание.
- Как она, - посматривая в зеркало, беспокоится Зырянов. - Пульс есть?
- Есть, я его еле чувствую.
Уже через час машина на полном ходу влетела в ворота больницы. Астахов на руках перенес женщину в реанимацию.
Зырянов кому-то звонил. Что-то все искал по ящикам.
- Нужно делать трахеотомию.
- Да нет времени Андрей. Иди подыши ее, у меня уже сил нет.
Зырянов как-то неуверенно склонился на женщиной и зажмурив глаза вдохнул.
Казалось, что время тянется очень медленно и реанимация не приносит никаких результатов.
- Есть Бог на свете, - шумно выдохнул Зырянов, когда увидел, что женщина хрипло задышала и открыла глаза. Послышался хрип, за ним еще более сильный. Дыхание восстановилось… сердце пошло…
- Я жива, - прохрипит она.
- Все обошлось.
- Я думала, что уже того. Я видела сквозь стекло какого-то мальчика, я его не знаю, он говорил, что мне еще рано туда. Я помню, как лежала на столе, а вы надомной бегали, а я на вас смотрела, оттуда.
Владимир и Андрей переглянулись.
- Не нужно говорить, молчите, сейчас будет немного неприятно.
Андрей взял у стоявшей без движения медсестры ларингоскоп и вставил женщине в дыхательное горло.
- Ну вот, - Присев на колени, - выдохнул Зырянов.
- Еще бы чуть-чуть.
- И не говори.
Даже придя в ординаторскую, они еще долго не знали с чего начать разговор. Самолет уже давно взлетел. Да и Михай наверняка больше не вернется в Туркмению.
- Вот тебе и ангелы? – вытер мокрый лоб Владимир.
- Ну вас, - чуть слышно произнес Зырянов, - у меня от этих слов по спине холод прошел, - он огляделся. – Мистика.
- Вот и думай после этого.
- Ну, что Володя будем делать прививки, ведь заразимся.
- Мне все равно, - отмахнулся от него Астахов.
- Наташка!! – закричал Зырянов, открыв дверь.
Наталья была уже опытная медсестра и хорошо знала, что и в какую ситуацию нужно делать, и уж точно знала Владимира и Андрея, с которыми работала не один год. Она появилась в дверях с четырехсотграммовым флаконом спирта и двумя стаканами.
- Ну что ж, тогда дезинфекция, – он достал из холодильника водку. – Сначала пьем спирт и запиваем водкой, понял Володя!? – заодно и выпьем за наш постоянный теперь дом.
- А можно и наоборот, сначала водку, а потом спирт.
Быстро захмелев, они уснули друг напротив друга в креслах в продавленных госпитальных креслах красного кожзаменителя.
©  Shelokov
Объём: 0.622 а.л.    Опубликовано: 10 07 2007    Рейтинг: 10.39    Просмотров: 4477    Голосов: 10    Раздел: Рассказы
«Собеседование»   Цикл:
Остальные публикации
«Важные дела»  
  Рекомендации: pinkpanther, Grishkova Tatiana (Nina_Rotta), Мишель, SkiF   Клубная оценка: Отлично
    Доминанта: Метасообщество Творчество (Произведения публикуются для детального разбора от читателей. Помните: здесь возможна жесткая критика.)
   В сообществах: Открытое Сообщество Рецензенты Прозы
Добавить отзыв
Shelokov10-07-2007 15:55 №1
Shelokov
Уснувший
Группа: Passive
Спасибо
Дмитрий Щелоков
Ирэн Корвис10-07-2007 18:53 №2
Ирэн Корвис
Автор
Группа: Passive
Дима, привет ;-)

Ни прибавить, ни убавить... Хорош твой рассказ, как всегда, впрочем )) Молоток ;-)
Я посох железный вконец извела по дорогам, но так и не знаю, за что они, всё-таки, любят... (с) Макошь
Сэр10-07-2007 20:02 №3
Сэр
Автор
Группа: Passive
Давненько я тебя не видел!:)Ну,что тут можно сказать? Как всегда,отлично!
ДЕД
Shelokov10-07-2007 20:20 №4
Shelokov
Уснувший
Группа: Passive
Спасибо Ирэн-чеГ Корвис. Если у тебя есть аська и маил агент, то скинь мне в приват.
Дмитрий Щелоков
Shelokov10-07-2007 20:21 №5
Shelokov
Уснувший
Группа: Passive
Сэр, рад, что тебе понравился расказ
Дмитрий Щелоков
Ирэн Корвис10-07-2007 20:34 №6
Ирэн Корвис
Автор
Группа: Passive
Shelokov, скинула ;-)
Я посох железный вконец извела по дорогам, но так и не знаю, за что они, всё-таки, любят... (с) Макошь
pinkpanther11-07-2007 12:27 №7
pinkpanther
Автор
Группа: Passive
Shelokov, Дима, как хорошо...Вот это настоящая жизнь.
Может, по большому счету, счастье - это когда ты нужен людям?Как ни банально звучит...
смотритель сада камней
Grishkova Tatiana (Nina_Rotta)12-07-2007 09:44 №8
Grishkova Tatiana (Nina_Rotta)
Автор
Группа: Passive
Shelokov. Дима, очень хорошо.
Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда с тобой (с)
Мишель13-07-2007 17:57 №9
Мишель
Победитель конкурса к Дню Победы
Группа: Passive
Дима, это настоящая вещь.
Литература- не прокуратура. Писать надо о том, от чего не спится по ночам....
Mezzo14-07-2007 20:02 №10
Mezzo
Автор
Группа: Passive
без комментариев, хорошо, читается легко и глубоко, рад, что ознакомился, зайду еще
sapienti sat
vaffanculo!17-07-2007 22:31 №11
vaffanculo!
Уснувший
Группа: Passive
Рецензия в Открытое Сообщество Рецензенты Прозы
Ангел не по призванию свыше, а ангел – по профессии…Это первое, что приходит в голову после прочтения последнего предложения. Врач-хирург с «золотыми руками», спасающий жизни людей, благодаря своему мастерству, дарующих надежду покалеченным, тяжелобольным, но несчастный сам… Напоминает образ Мессии, печального, замкнутого, но временами одухотворенного некой силой. «С каждым движением он чувствовал с себе больше и больше силы… Был только он и заново творимое им». Для того чтобы сделать счастливым других, нужно быть несчастным самим. Владимир Астахов, главный герой рассказа, это интуитивно понимал, но не желал мириться с подобным. «Он решил, что если уж его не отпускают, то пускай изгонят с позором, пускай осудят и выставят из страны, значит, суждено так». Но оказалось – суждено не бороться, а суждено остаться человеческим, земным ангелом. К этому приходит сюжет в своей концовке. Внутренний мир героя хорошо «отполирован» автором. Все эти сомнения и колебания, идущие из глубины, можно прочувствовать и нарисовать себе четкую картинку жизни Астахова. Потрепанные медицинские книги, сбежавшая жена, уставшие глаза, кровь, зажимы и надежда на что-то…
Стиль изложения гладкий, аккуратные жалостливые строки, погружающие в ситуацию, историю.
В тексте имеются и некоторые «сквозные линии», пересечения с другими темами. Умышленные или сюжетно-случайные – скажет только сам автор. Эпизод с дымом в операционной. Подчеркнутый фатализм? Или ещё один намек на то, что человеческий ангел всегда идет вопреки любым обстоятельствам? Интересно для размышления. Ну, и несомненно в рассказе с названием «Ангел» не может не витать мистического. Земным ангелам (ангелы-люди) благоволят небесные, направляют и оберегают их. «Бред какой-то, какой ангел? Что ты вообще несешь? Я видел его, обычный десятилетний пацан… Словно кто-то рядом постоянно».
Человеческая душа часто тянется к зыбким желаниям, тем, что запретны. А высшая сила рядом, если ты избранник, не дает свернуть с данного тебе пути, направляя на волшебно-счастливый исход твоих дел. Так было и с нашим персонажем. Ангел-наставник в образе мальчугана помогал устоять от ненужно соблазна – побега из глуши (но той глуши, где в герое нуждались).
Практически в каждом рассказе имеется свой «рефрен». В «Ангеле» им стало «предназначение» Астахова, мимо которого он не смог проскользнуть. Проблема героя – известная и распространенная. Это то, когда нам диктуют как жить, сбивают с определенного божественного эфира, который уже с самого рождения распространился вокруг нас. Обычно пытаются изменить жизнь, сломать, перекроить самые близкие, имея на это негласные права. В данном случае – жена Астахова. «Я выходила замуж за хирурга, за перспективного человека, а не за того, кто всю свою жизнь просидит в этом невыносимом Теджене, с грошовой зарплатой». Популярная мысль на этот счет: «Чужие нас ценят, свои нет». Отсюда и куча бед. Удивительно, как Астахов не увидел ангела впервые в тот день, когда сбежала жена с чемоданами, ангела, не позволяющего ему кинуться за ней вслед, преграждающего дорогу…
Рассказ безусловно понятен по своему замыслу на все сто процентов, потому что финал ярко показывает «идею» и «каркас», то ради чего, собственно, и писалось, наверное.
Очень хорошее лексическое исполнение: завершенные фразы, живые диалоги, не мельтешащая детализация и пр. Несмотря на то, что есть мелкие огрехи, впечатление о тексте как о материале – приятное.
Итого. Хотя ангельская тема в литературе довольно избита и ширпотребна - это качественная и глубокомысленная вещь. Рекомендую прочитать и заодно объяснить себе все то невозможное, что вы связываете с ангелами.
Apriori16-04-2008 19:04 №12
Apriori
Тигрь-Людовед
Группа: Passive
:): - смайл Шрёдингера
Добавить отзыв
Логин:
Пароль:

Если Вы не зарегистрированы на сайте, Вы можете оставить анонимный отзыв. Для этого просто оставьте поля, расположенные выше, пустыми и введите число, расположенное ниже:
Код защиты от ботов:   

   
Сейчас на сайте:
 Никого нет
Яндекс цитирования
Обратная связьСсылкиИдея, Сайт © 2004—2014 Алари • Страничка: 0.02 сек / 40 •