Холодно. С неба огромными хлопьями падает снег. Медленно, как будто замирая в воздухе. Снег. Сколько она себя помнила, он всегда был: мелкий ли как крупа или крупный, словно ватные шарики, а иногда почти прозрачный похожий на лебединый пух - за свою недолгую жизнь она видела множество вариантов. Неизменным оставалось одно: сам снег. Он монотонно падал с чистого белого неба и куда-то исчезал.

- Ну почему здесь так холодно? – спросила она, поплотнее кутаясь в теплую белоснежную шаль. На этот вопрос всегда был один и тот же ответ: просто мы поссорились с теми, кто живет внизу, и нам отключили отопление.

- Пап, а почему ты не можешь помириться с ними? И тогда они бы повернули свой рычаг, и у нас стало бы тепло, - девочка с надеждой посмотрела в глаза отцу. Ей казалось, что они тоже, с годами стали белыми как снег и такими же льдисто-прозрачными, - у нас ведь не всегда было так холодно, правда?

- Конечно, правда, милая, - он ласково потрепал ее по розовой от холода щеке, - когда-то здесь цвели сады…

Огромные серые глаза с неподдельным изумлением уставились на отца.

- Пап, а расскажи мне, что такое «сады»? – она откинула со лба непослушную белокурую прядку.

- Ну, хорошо, - он подхватил дочь на руки и усадил на колени, - слушай…

***

Раньше, это место не было таким холодным и пустынным. Повсюду росли прекрасные деревья, зеленела сочная, всегда молодая трава, и пели сладкоголосые птицы. Когда-то здесь стояло вечное лето, светило солнце, и маленькие дети купались в прогретой его лучами воде. С цветка на цветок порхали огромные разноцветные бабочки.

- Ба-бо-ч-ки – заворожено произнесла девочка, глядя на большие хлопья снега, кружащиеся за окном.

- Да, - улыбнулся отец, - огромные-преогромные! С яркими перламутровыми крыльями. Тихо жужжа кружили над полянами полосатые пчелы. И сам воздух был наполнен медовым ароматом, который приносил ветер с клеверных полей. Мы жили в спокойствие и безмятежности, в мире с соседями. Ты же знаешь, что внизу, где-то далеко под нами, есть Нижний мир. В нем живут совсем иные, не похожие на нас существа: они угрюмы и сторонятся дневного света. Найти вход в их жилище очень сложно, так как он скрыт тайными заклинаниями. Обитатели Нижнего мира выходили из пещер лишь, когда наступала ночь, с острыми серпами и косами, которыми косили старую траву. Так и жили: мы заботились о мире днем, они - ночью. И по утрам, просыпаясь, мы ощущали в воздухе легкий чуть горьковатый аромат скошенной травы…

- А зачем они ее косили? – озадаченно спросило белокурое чудо, заерзав на коленках.

- Для того чтобы утро давало жизнь новой траве, - отец поправил свалившуюся с детских плеч шаль, - но, однажды, когда пришла пора, один из них отбросил серп, не в силах срезать нежный цветок с желтой сердцевинкой. И, проснувшись в то злосчастное утро, мы не почувствовали в воздухе запаха сена… В ужасе выходили мы из домов и смотрели, как под ногами чернеет нескошенная трава. В тот день воздух не был наполнен медом… и на следующий день и через день… Подземные жители отказались срезать цветы, и наш мир вскоре стал тускнеть, а земля покрылась увядающими лепестками. Впервые мы видели гибель этих прекрасных созданий, и не могли понять такой жестокости. Мы вызвали вождя пещерных существ, но он был очень груб, и нам пришлось поставить условие: им навсегда будет запрещено подниматься наружу, если они не возобновят свой ночной труд. Однако и на следующее утро все так же было хмуро и печально. И тогда было решено завалить выход из пещеры огромными валунами, чтобы никто из них не мог больше подняться. Когда они поняли это, то забрали тепло, и наш мир начал погружаться в холод. Сначала мы радовались снегу, такому чистому и невесомому. Нам казалось, он смоет всю ту печаль, которой наполнились наши сердца. Но вместе со снегом пришел холод. Пронизывающий, колючий. И с тех пор, у нас всегда снег…

- Пап, - девочка положила голову на его плечо, - а может надо помириться с пещерными существами? И они снова дадут нам тепло? И снова будет зеленая трава… и… ба-бо-ч-ки…

- Боюсь, это невозможно, милая, - он ласково погладил ее белокурые пряди, - с тех пор мы много раз пытались поговорить с их вождем, но все тщетно. Мы оттащили камни от входа в их пещеру, но никто так и не поднялся наружу… слишком поздно мы поняли, что наш мир жил и процветал только благодаря гармонии между нашими народами.

- А если бы мы спустились к ним? – в серых глазах явно обозначился знак вопроса.

- Вниз? Но это невозможно, - печально улыбнулся отец, - мы можем жить только в свете солнечного дня, потому-то в наших домах всегда горит свет…

- И что же? – чуть слышно пискнула девочка, - мы больше никогда не увидим цветов? И у нас всегда будет идти снег?

- А ты знаешь, что такое – снег? – спросил ее отец.

- Нет, - нерешительно отозвалась она.

- Снег – это лепестки того самого цветка с желтой сердцевинкой. Само небо оплакивает его гибель… А теперь ложись спать, милая, уже поздно, за окном темнеет, сейчас я включу Светлячка, и ты будешь спать до самого утра.

Он уложил ее в легкий пружинистый гамак и зажег лампу.

- Вкусных снов, милая…

- Самых-самых, папочка…

Когда дверь закрылась, девочка осторожненько спрыгнула вниз, почти слетела, мягко коснувшись босыми ногами брусчатого пола. Стараясь не шуметь, выбралась в коридор и пошла в мамину комнату: там, за тяжелой дверью комода - она это точно знала - хранился волшебный обруч, который позволял видеть то, что скрыто от глаз. Конечно, у нее тоже когда-нибудь будет такой, но пока она слишком мала, и брать его категорически запрещалось, даже поиграть. Но сейчас девочка была полна решимости, ведь ей так хотелось… увидеть ба-бо-ч-ек…

Убедившись, что в комнате никого нет, она на цыпочках пробралась к комоду, и крепко зажмурившись, вытащила из-за дверцы заветную коробочку.

***

Ночь стояла темная и холодная, девочка изо всех сил куталась в пуховую шаль и прижимала к себе большого и теплого Светлячка. На голове тускло светился волшебный обруч, и отважная путница, видела, что пещера находится совсем недалеко от их дома, но в сумерках было как-то не по себе. Чудилось, что странные пещерные существа тянут к ней когтистые лапы… Она ускорила шаг, и уже через несколько минут стояла перед чернеющей, даже в темноте, дырой дверного проема.

Стало страшно, но поборов внутреннее смятение маленькая путешественница смело шагнула внутрь. В лицо явственно пахнуло сеном. Девочка никогда не видела сена и не знала, как оно пахнет, но почему-то была твердо убеждена, что это именно оно! Решимость усилилась, и ее ноги увереннее зашагала по темному коридору. Светлячок вырывал куски земляных стен, свисающие с потолка корневища. Свернув за поворот, она встала как вкопанная, увидев представшую перед ее взором картину. Множество странных существ бегали вокруг огромной кучи чего-то непонятного. Именно от нее и исходил этот горьковатый запах.

- Трава!!! – она чуть не вскрикнула от восторга.

- Стой! Кто ты? – прямо на нее со стороны смежного прохода вылетело одно из этих существ.

Девочка даже не успела испугаться. Только покрепче прижала к себе Светлячка.

– Это ты кто такой? – решительно топнула ножкой отважная путница. Ее глаза привыкли к полумраку, царящему в пещере, и она смогла рассмотреть налетевшее на нее создание: не многим выше нее, смуглое, с блестящими зелеными глазами и белоснежной улыбкой.

- Я? Я – Фертинф, - гордо заявило существо, - а ты кто такая?

- А я, - девочка задумчиво прикусила губу, - я оттуда, - махнула рукой в сторону тоннеля.

- Аааа, - понимающе протянул Фертинф, - из соседней пещеры…

- Да нет же! – засмеялась она, - оттуда, - еще раз махнув рукой в том направлении, откуда пришла, а потом на всякий случай добавила, - сверху…

- Сверху? Правда, чё ль? – он недоверчиво уставился в ее большие серые глаза, - не врешь?

- Вот еще, - фыркнула она в ответ, - нас врать не учат! Мы всегда говорим только правду!

- А… - нерешительно промычало чумазое существо, и почесало затылок, - и как оно там? – спросил он, подняв глаза кверху.

- Там? – девочка грустно опустила плечи, - там холодно… и снег… всегда идет снег…

- А что это? Снег? – как бы пробуя слово на вкус, произнес Фертинф.

- Это лепестки погибших цветов… - авторитетно заявила она, глядя в его зеленые блестящие глаза, и добавила сразу, погрустнев, - правда я никогда не видела – цветов… и ба-бо-ч-ек…

- Идем со мной, - он протянул ей руку и хитро улыбнулся.

- Куда? – скорее с любопытством, нежели с тревогой спросила она.

- Я покажу тебе кое-что, - ее маленькая ручка осторожно легла в его большую и шершавую ладонь.

Какое-то время они шли по многочисленным коридорам. Сеном больше не пахло - тянуло затхлостью и сыростью. С потолка то и дело срывались капли воды. Девочка смешно фыркала, когда на нее попадали капли, а Фертинф заливисто хохотал. Сколько и куда они шли, она не знала, только вдруг в воздухе появился сладковатый запах. С каждым шагом аромат усиливался. И вот, наконец, откинув полог из свесившихся корневищ, чумазый провожатый отошел в сторону и призывно помахал рукой.

Выглянув наружу, девочка увидела огромное поле с яркой молодой травой, все усыпанное лиловыми головками лугового клевера. Над цветами летали, сбиваясь в стайки, огромные разноцветные бабочки.

- Ну вот, видишь, - он весь светился от удовольствия, что смог поразить незнакомку сверху, - это наш мир!

- Как красиво, - она присела и провела рукой по мягкому ковру молодой травы, глубоко вдохнула запах меда, - когда-то и наш мир был таким же… - печально произнесла она, вертя в руке цветок с желтой сердцевинкой, - а теперь… теперь там холодно… как бы мне хотелось, чтобы наш народ помирился с вашим, - в ее голосе звучала такая надежда, что Фертинф просто не мог остаться равнодушным, он порывисто схватил ее за руку.

- А хочешь… хочешь, оставайся здесь? И у тебя всегда будут цветы!

- Я не могу, - в ее словах сквозила грусть, - там папа. Он, конечно, грозный, но очень и очень добрый, и он будет скучать по мне.

Ее взгляд упал на угасающего Светлячка.

- Мне пора, скоро рассвет, - она нехотя поднялась и с благодарностью улыбнулась, - спасибо, что показал мне цветы…

- А ты приходи, когда захочешь! – сказал Фертинф. - А давай завтра? И каждую ночь? Ты будешь приходить, а я буду тебя ждать, там, у входа? Ну что, придешь?

- Приду, - улыбнулась она в ответ, - на вот, держи на счастье… - она протянула ему мамин обруч. Конечно, ей попадет, но разве это может сравниться с тем, что сделал для нее Фертинф?

Он осторожно взял украшение и с опаской повертел в руках.

- Вау! - восхищенно присвистнул зеленоглазый проказник, - красиво. Я видел такие у нас, на старых свитках…

Он аккуратно спрятал подарок под распахнутую грязную рубашку.

- А знаешь, - его глаза горели, - я обещаю, ты увидишь цветы! И самые-самые прекрасные бабочки будут кружиться у твоих окон! Веришь?

- Верю, - сказала она шепотом и улыбнулась.

Прощались они молча. Фертинф проводил ее до самого входа в пещеру и на прощанье долго-долго сжимал руку. В ее глазах стояли слезы. Почему-то она чувствовала, что им больше никогда не суждено встретиться.

***

Матовый свет наполнил комнату. Даже не открывая глаз, она знала: на улице идет снег.

Прошло уже несколько месяцев с того времени, как она побывала в пещере у подземного народа. Дни тянулись медленно и монотонно. Часто ей снился Фертинф и его невероятно зеленые глаза. Ночи пролетали одна за другой, но ей так и не удалось больше отыскать вход в подземелье. Иногда, гуляя около дома, ей чудилось, что он смотрит на нее и ждет, и сердце щемило от тоски.

Сладко потянувшись, она открыла глаза и озадаченно уставилась в окно. Там, на подоконнике, стоял маленький искрящийся кувшинчик, в котором, блестя на солнышке еще не высохшей росой, стоял букет из белых цветов с ярко-желтой сердцевинкой. И еще, что-то необычное витало в воздухе. Откинув одеяло, она спрыгнула вниз, и чуть ли не кубарем скалилась с лестницы. Входная дверь была распахнута.

- Папа! – голос девочки заметно дрожал.

На пороге стоял отец, сквозь расправленные крылья пробивалось ясное солнце. Он повернулся к дочери, на его лице сияла улыбка, и глаза светились ярко-синим цветом. А потом, подхватив ее на руки, долго-долго кружил.

В ясном утреннем небе витал запах меда и чуть горьковатый аромат скошенной травы…

А в ее сердце все еще хранило память о невероятно зеленых глазах, и мамином обруче, сияющем на блестящих рожках…