1 – Минуй нас -

- Маньяк или точнее, как считают криминалисты, группа маньяков, снова нанесла удар. Пятеро тинэйджеров были совершенно бесчеловечно изувечены. Тела некоторых подростков были расчленены. Как утверждают очевидцы места преступления, части тел были оторваны, а не отрезаны или отрублены как предполагалось ранее, что подтверждает версию о многочисленности этих животных, нет сил называть их людьми…

Ведущая сделала судорожный вдох, видно бедняга вспомнила то, что сейчас показывали на экране, ей наверняка тоже пришлось смотреть это перед эфиром. А уж там было от чего не только задержать дыхание, но и от чего срочно посетить туалет с целью избавиться от завтрака обеда и ужина за последнюю неделю. Если б не некоторые нюансы, то менее чувствительные люди приняли бы демонстрируемое на экране помещение за домашний филиал крайне неаккуратного мясника самоучки или за последствия регионального слета кружка “Поделки из мяса”. Однако извращенный и чего уж кривляться, изощренный ум этих недочеловеков составил композицию, а это была именно композиция, кусков тел и внутренностей так, что становилось сразу ясно - ЭТО было людьми. Молодыми и, возможно, симпатичными, судя по рыжей девичьей голове и улыбке зафиксированной на века на молодом лице английскими булавками.

На этом кадре моя наигранная циничность и отстраненность дали мощную трещину, которая с последующими фрагментами пробежала через всю душу и вырвалась наружу мерзкими мурашками на спине. Очень скоро пришла очередь комка в горле, а потом подкатила и тошнота. Хотя по телику давно уже показывали миловидную ведущую новостей, перед глазами у меня стаяла улыбка, которую больше не сотрет плохое настроение. О Господи! Вот угораздило, я же не люблю новости. И пусть об этих маньяках пишут все газеты и журналы. Интернет так просто гудит как разворошенный улей. Ради интереса заходил в чаты даже последние малолетки обсуждают, как стало страшно жить. Меня все равно эти дела не интересовали. И вот, блин, решил глянуть на свою голову и похоже желудок.

Народ ропщет. Это было заметно даже такому беспробудному пофигисту как я. А менты похоже лишь скрипят зубами и матерятся на журналистов, но подшивают и подшивают все новые бумаги и фотки к делу о “Белоглазых Мясниках”. Кажется, эти уроды еще выжигали глаза своим жертвам чем-то вроде кислоты, отчего они становились белыми как чистый лист.

- … криминалисты утверждают, что следов какой-либо кислоты в глазах жертв найдено не было. Но что настораживает больше, найдены было остаточные следы воздействия высокого радиационного фона. Данные факты наталкивают на….

Ну не было кислоты, так не было. Я пожал плечами и сверил часы. В половину первого должен был зайти Колян. Сегодня, как и каждое воскресенье, мы по старой ролевой привычке брали “дрыны”, кольчуги и ломились в далекий парк к таким же застрявшим душой в фантазийных мирах ребятам. Слегка “помахаться”, погорланить песни, пожечь костер с пивком в руке на худой конец. По мне так активный и скорее даже экстремальный отдых, попробуй, слови парочку ударов железкой или хотя бы деревяшкой. К счастью были люди считающие так же.

В дверь позвонили. Отрубив телевизор, я поплелся открывать. После новостей остался крайне паршивый осадок на душе. Стоило развеяться причем вполне конкретно. Благо погода шептала. И шептала нечто очень даже жаркое и фривольное. У двери в ответ на элементарный вопрос опознавательного характера я узнал, что за ней у меня околачивается некий конь, а чтоб я не смущался и открыл, он специально нашел где-то пальто и прикрыл им свою животную наготу. Минута препирательства с животным за дверью помогла стряхнуть душевное оцепенение и гадкие осадки ментально-морального свойства. Я даже не сильно огорчился, когда в квартиру ко мне ввалилось вовсе не милое непарнокопытное животное, а хайратое, носатое и долговязое чудище с бутылкой пива в руке и двумя дюралевыми дрынами на плече.

- Слышь, как страшно жить стало! – завопило с порога это недоразумение, считавшееся моим еще школьным лучшим другом, - Маньяки по городу шарятся! Пойти некуда, чтоб на окровавленный ножик в чьей-то потной ладошке не наткнутся! Ой, мне плохо я капли пила! – Колян картинно приложился к бутылке.

- Фуфло всякое слушаешь, - буркнул я, натягивая армейские боты, жарко, зато грязи не боятся.

- Фуфло говоришь? – недобро ухмыльнулся он, - Сотня человечков замордованных уже чем-то иным попахивает.

- Как говорил Товарищ Сталин – я заправил руку на манер великого тирана и вождя, и, подражая неизменному грузинскому акценту, не совсем точно процитировал, - Кагда умэрае одын человэк – это трагэдия. Кагда умираэт тысяча – это уже статистика.

- Ага. Осталось дело за малым, - совсем серьезно ответил Колян, - не стать достоянием статистики. Ты ж знаешь, я всегда был ярым индивидуалистом. И стать всего лишь еще одной циферкой на бумажке для меня хуже плевка в лицо.

Я подхватил сумку с ножами, сухим пайком и книжкой, взял полую стальную трубку, обмотанную гуманизирующими ее бинтами, заменявшую мне боевой посох. И боднул Коляна в плечо, так как руки уже были не пригодны для дружеского хлопка.

- Не переживай, брателло. Живи быстро! Умри красиво! Наш девиз неизменен. Вываливайся.

Пока я закрывал дверь, Колян задумчиво допивая пиво изрек:

- Умереть красиво.

- Чего?

- Ну, умереть красиво. Как это, по-твоему? Так или иначе, ты будешь мертвым, а это само по себе не самое привлекательное зрелище в этом грешном мире.

- Да ладно тебе, покойники бывают такие благообразненькие, умиротворенные, - успокоил я его.

Меня одарили взглядом все понимающего психиатра.

- Ладно. Имеется в виду сам процесс умирания, - исправился я, - Типа за Родину, шашку наголо и пулеметной очередью скосило. Или там грудью на амбразуру. Главное сказать что-нибудь нормальное и героическое, а не “Б…! Еб…й гололед!”

- Не братец, - протянул Колян, мастерски промахиваясь бутылкой мимо урны, - Это героическая смерть, а не красивая.

- Ну, тогда я не знаю. Можно толкнуть длинную речь про отстойность мира и лживую любовь, а затем обрез в зубы с расчетом, чтобы мозги и крошка от черепа на стенке образовали миленький узорчик, или хотя бы цветочек.

- Да ну, скажешь тоже, - отмахнулся Колян, - Мозги на стенке все равно будут смотреться как мозги на стенке.

После этого две тетки в автобусе с омерзением посмотрели на двух хайратых шизофреников с железками, то есть на нас, и чуть отстранились, насколько это было возможно. У нас с Коляном есть дурацки манера горланить на подобные темы мало обращая внимания на посторонних, или скорее даже умилялись их реакции. Особенно когда мы уже в антураже да с дрынами. Это почти как у актеров, которые раскрепощаются еще по дороге на спектакль, они тоже лишь ради снятия зажимов и перевоплощения, будучи тихими добрыми людьми, могут начать хамить и препираться с кондуктором или приставать к пассажирам.

У нас под распахнутыми куртками позвякивали стальные кольчуги, от 20 до 40 кило между прочим, но нам нравилось кататься по городу в таком виде. Раз в неделю можно себе позволить быть не как все. Да и раскрепощение гарантия хорошего отдыха и душевного комфорта. Благо для этого нам не нужно было ни к кому приставать, просто не сковывать себя стеснением своего хорошего настроения.

- Хорошо, - подумав, продолжил Колян, - А если закинуться всем что только достать можно: марки, спиды, колеса, водка и трава само собой, кокса там грамм, а потом с балкона. Или опять же голый на кухне от передозняка в блевотине захлебнуться. Или ружье к виску и ногой на курок?

- Сам же говорил: мозги на стене, лишь мозги на стене. Да и не звезда ты рока чтоб для тебя этот считалось круто и красиво.

- У, блин, уел нечего сказать. Музыканта каждый обидеть может.

- Да из тебя музыкант как из дерьма пуля, - жестко, но правдиво отрезал я.

- Нет, в жизни счастья, никто меня не понимает, - притворно закатил глаза Колян.

Мы вытолкали себя из автобуса и остановились перед метро на перекур.

- Ну а как же твоя новая подруга, брат? Она то тебя понимает? Уже который месяц, кстати, встречаетесь, а все от народа прячешь, – укорил я его.

- Не от народа, а от тебя, - заржал он, - Знаю перед рыжими таешь, прохвост. Еще рога наставишь, черт патлатый.

Я даже почти обиделся. Ну да есть такое про рыжих. Но я мало того, что не ловелас и повеса так еще и у лучшего друга девушку уводить.

- Да шучу! – Колян снова заржал и с силой хлопнул меня по плечу, после чего стал усердно трясти рукой и дуть на ладонь - А чертова кольчуга. Ладно, не дуйся сегодня к нам на игрушку приедет посмотреть. И вот, тебе первому по старой дружбе, фотку покажу.

Он протянул мне карточку, на которой была запечатлена его счастливая физиономия в комплекте со всем остальным суповым набором рядом с милой рыжеволосой девушкой. Она улыбалась… Точно так же как и в последний раз… Только в последний раз ей в этом помогали английские булавки.

- Твою мать, - только и смог прошептать я.

- Чтоо нравиЦа!? – неверно рассудив мои слова, Колян гордо заулыбался, -

Сам выбирал.

Не в силах справится с накатившим образом улыбающейся белоглазой головы, я присел на заборчик у газона. Я всматривался и всматривался в фотографию красивой девушки. В ее зеленые глаза, стараясь вытравить проклятый образ того зверства и заменить тем, что было на самом деле… было.

- Эй, ты чего это? – Колян потряс меня за плечо, - На чужих женщин так не смотрят, брат.

- Ты это, сядь что ли, брат, - я не знал, как сказать ему, ибо понял одну вещь. Когда престаешь быть сторонним наблюдателем, и когда статистика становится трагедией, - Ты новости смотрел?

- Ну да, вчера, - удивленно ответил он, - я чего-то не понимаю? Ты ее знаешь? И причем тут новости.

- Она не приедет сегодня, брат, - мне приходилось бороться с тошнотой, каждый раз, когда я понимал что говорю о ней, глупая, злая память услужливо подсовывала нужный образ, - Как ее звали?

- Звали? Ты чего это? Ее и сейчас Ксения кличут. Васятка ты чего?

Я крепко ухватил его за плечо, больше, наверно, потому что самому стало дурно, не зря я с детства не любил ужастики и всякие триллеры с расчлененкой, а тут жизнь все же. Гнилая, но наша.

- Колян, ночью опять маньяки по городу ходили. Не убереглась твоя Ксюха.

Удар в грудь свалил меня с заборчика.

- Совсем рехнулся, придурок, так шутить?!!

Я закрыл глаза и как можно ровней сказал:

- Когда ты пришел как раз в новостях показывали. Звони, кретин, и молись чтоб я обознался.

Пока Колян нервно тиранил мобилу, я так и лежал на травке, глядя в голубое небо. Небо, которое позволяет жить и не рушится на тех, кто убивает и калечит.

Через минуту рядом улегся и мой лучший друг. Нужды в словах уже не было. Я лишь слегка стукнул его в грудь, чтобы напомнить, я все еще с ним. И на несколько минут мы остались одни. Один на один с небом. Посреди огромного города, около оживленного метро. Совсем одни. Более одинокой была наверно лишь она и другие жертвы. Им не помогли не люди, не Боги. Их просто не было. Только она и мясник…