Ночь, как прежде, разумна, уютна, тиха,
и спадает тихонько тревога.
Уведи ты меня, уведи от греха:
от тоски, неприемлемой богом.

В этой строго интимной, ночной тишине
подчиняюсь я ей и приемлю.
Днём летал высоко в голубой вышине,
а теперь опустился на землю.

Разложил всё, что «против» имелось и «за»,
под покровом ночного гипноза.
Где-то просто нажму на свои тормоза
Но рвану, если будет угроза.

Ты густой тишиной обнимала меня,
направляла, давала мне волю,
и зерно прорастало на голых камнях,
и уверенность снова со мною.