Мы излучаем свет в зеленом спектре,
изобретая на двоих слова по паре,
и в нашем почти мире
     Цербер - вектор,
но измерять грехи им в теслах мы устали,
как и для грешников. Но знаешь,
вокруг меня есть зона, куда никто не ходит.
Там напряженности - чуть больше киловольта,
и мои руки как от выпивки дрожат,
примерно в той же мере...
возможно, я отравлен парой беккерелей,
и вот поэтому. Хотя... все - чушь,
мне просто не помогут,
и все мои уловки... ну, оправданья...
про то, что я свечусь аж в триста люксов, -
так вот, все эти фразы не фонтан.
я мог бы сделать что-нибудь, что ценится,
к примеру, в воздух выстрелить словами
свои закомплексованные мысли,
чтоб провисели в звуковом пространстве
пятьсот тринадцать тысячных секунды
и опустились надоедливым жужжаньем
на уши тех, кто рядом и не очень,
проникли в мозг... Но мне по барабану,
и в воздухе витают те же страхи,
что и в метро. Короче, фобия.
И мне бы тот экран, который
меня спасет от электронов чужих мнений,
ведь мне своих хватает беспредельно.
Я в одиночестве уверен, что я гений,
что этот свет обязан ослеплять
и плавить сигареты... знаете, приятно
припоминать, что мир бинарен,
что есть нули и я.
Как жаль, что этот миф провален...
Есть гении. Есть я.
И есть все те, что без меня прекрасно обойдутся,
без взглядов на моих бесстрашных муз,
без марсиан, что на орбите мнутся,
обдав нас едким счастьем своих дюз.
Как жаль, что надо выносить усталость
и, если очень надо, ночь.
А на шкале того люксметра, что на стекле оконном - ноль.
Что значит - солнце этот двор обходит стороной.

Мне не приблизиться к заветному желанью
на тридцать километров, там - стена.
И остается причитать в зеленом спектре,
О Боже!.. ниспошли мне шестьсот рад!
я так хочу побыть
в том одиночестве, в котором был вначале.
И чтоб ко мне ходили с участием взглянуть
врачи, друзья... Хотя друзья - едва ли.