Медведько Миша повадился в малинуНемудрено, ибо ягодка еще та....а Случилась Маша рядышком. Нет, история гламурна.Но умеренно, то есть предсказуема ровно настолько, насколько это укладывается в представления типичного метромэна.И прельстилась Маша и пристрастилась...ибо ягодка...как было выше сказано...Но....условности....Даже самые свободные из нас их рабы , ибо социум.Значит что? А то и значит....что мораль , она двойственна, ибо суть морали не в следовании, а в имидже..и с тех пор имидж доминирует.....а вовсе не какая доминанта..но все не спроста..ибо доминанта свое возьмет и , можете верить на слово, она не сдастся...Так и протекает вся жизнь в борьбе с нравстенностью

*****

Итак обыкновение медведей на зиму впадать в спячку, способно было бы повергнуть Машеньку в трагизм осознания происходящего...Да не тут-то было)))Баня и помывка, в присутствии пьяненького конюха Прокопия Иваныча превратили потаенные девичьи устремления в исполненный темной страсти реализм восприятия чувственного...Ибо что?А вот...либидо проснулось и надо же было такому случиться, проснулось оно аккурат к зиме...Спит Мишаня и видятся ему сладкие сны о малени и Машеньке в той самой малине западающей и стыдливо одергивающей подольчик сарафанчика....А ну как и в самом деле действенность образа?

*****

Довелось как-то Машане оладьи есть. И так она это проделывала виртуозно, что любо-дорого посмотреть - и сам оладьи не любишь, а залюбуешься. Роток у ей отверстый впадинкой, губки - малиною красны, а оладушка в сметане этак зазывно скрозь беленькое аппетитным желтеньким просвечивает...Ам! И нету оладушки...Одной нету..а другая на подходе..ручкой тонкой споро подхватывает с тарелочки и в сметанку и Ам! и той нету..Так с полдюжины умяла ..язычком розовым облизывается - хоррошо! И с хитрецой ленивой на горочку оставшихся поглядывает...а ну , может еще одну-пять слопать?А Мишаня из-за оконца на Машаню одним глазком лукавым посматривает-хоронится, ибо пужлива Машенька стала, хотя малина-то явно впрок пошла, но характер с тех пор стал - ей-же ей...и то понятно: девичье свое естество беречь и усладу.... Известное дело, на сладкое охочих много, а сладкого , как и заведено исстари , мало....И томление такое от горячего мучного, млеет Машаня и прямо в дрему сползает по-тихоньку, да в грезы розовы...а про грезы те лучше и не сказывать, ибо ухват у Машани под рукой завсегда и приладить его умеет не токмо к чугункам в печи а и к чреслам такожде....

С тех пор про Машаню и сказывают: мол, усладительна девица , да больно уж ухватиста....Хозяйственная

*****

Мишаня и Машаня

Игреневая кобыла

Заезжий хорунжий Волынского полка – ай, молодец, шапка фуражная заломлена с лихостью, да темляк на сабле золотой кисточкой зазывательно помахивает в такт рыси , усищи – в ладонь каждый, а глаза карие смеются с эдакой искристой наглинкой – загляденье. А уж верхами как , стремена подтянув , да бедром стройным в лосине гладкой сквозь вальтрап бока упругие кобыле игреневой , в масть полковую, обжимает…У молодиц , что по улице деревенской повыставились, аж дыхание спирает и такая , знаете, мечтательность влажная во взоре волнительная, хоть прямо на сеновал и тащи… Оно-то и понятно, воздух пасторальный способствует полноте чувственности и скорейшей спелости мыслей усладительных…И во двор к Машане заворачивает, на постой , значицца…а та уж на крыльце встречает, без хлеба-соли, но вполне себе так и благожелательно вроде – девица спелая , да воспитанная в строгости, себя держать умеет, даже сказать, как бы и не с политесом…Иная городская барышня спасует… На красавца-хорунжего с улыбкой многозначительной на устах малиновых посматривает, да про себя посмеивается…А тот брав донельзя , из седла в один прием соскакивает пружинисто, денщику поводья бросает , левой саблю придерживает, правой ус крутит, здравствуй, красавица, говорит, аль не рада постояльцам? А Машаня смотрит чуть исподлобья и все также улыбается загадочно, что твоя Джиоконда, но с дороги отступает пригласительно, мол , входи уж, коль здесь…А в избе-то прибрано, людская от печи беленой светится – уют, понимаешь, но, опять же, ухват на видном месте прислонен – вещь в хозяйстве , видно, востребованная, блюдет себя Машаня, ухватиста , как ранее и было говорено… И намек от ухвата прямо такой исходит, дескать, как тебя не называй , а причиндалам твоим место вмиг определится и никакой тебе интеллигентской диалектики… Такая вишь, бытовая девичья философия…Хорунжий с порога баньку истопить велит просительно, а на Машаню поглядывает озорно , но все же не без некоторого заискивания, а та вослед как вошла, на лавку чинно себя поместила и благолепно белы ручки на коленях держит – чисто гимназистка осьмого класса. Сидит молча , смотрит прямо , да во взгляде дерзости нету, ан и смущения не прочесть, загадка ,не девица…. Хорунжего рассматривает эдак внимательно, но антирес у Машани , я бы сказал, даже некий Мишаня и МашаняИгреневая кобылаЗаезжий хорунжий Волынского полка – ай, молодец, шапка фуражная заломлена с лихостью, да темляк на сабле золотой кисточкой зазывательно помахивает в такт рыси , усищи – в ладонь каждый, а глаза карие смеются с эдакой искристой наглинкой – загляденье. А уж верхами как , стремена подтянув , да бедром стройным в лосине гладкой сквозь вальтрап бока упругие кобыле игреневой , в масть полковую, обжимает…У молодиц , что по улице деревенской повыставились, аж дыхание спирает и такая , знаете, мечтательность влажная во взоре волнительная, хоть прямо на сеновал и тащи… Оно-то и понятно, воздух пасторальный способствует полноте чувственности и скорейшей спелости мыслей усладительных…И во двор к Машане заворачивает, на постой , значицца…а та уж на крыльце встречает, без хлеба-соли, но вполне себе так и благожелательно вроде – девица спелая , да воспитанная в строгости, себя держать умеет, даже сказать, как бы и не с политесом…Иная городская барышня спасует… На красавца-хорунжего с улыбкой многозначительной на устах малиновых посматривает, да про себя посмеивается…А тот брав донельзя , из седла в один прием соскакивает пружинисто, денщику поводья бросает , левой саблю придерживает, правой ус крутит, здравствуй, красавица, говорит, аль не рада постояльцам? А Машаня смотрит чуть исподлобья и все также улыбается загадочно, что твоя Джиоконда, но с дороги отступает пригласительно, мол , входи уж, коль здесь…А в избе-то прибрано, людская от печи беленой светится – уют, понимаешь, но, опять же, ухват на видном месте прислонен – вещь в хозяйстве , видно, востребованная, блюдет себя Машаня, ухватиста , как ранее и было говорено… И намек от ухвата прямо такой исходит, дескать, как тебя не называй , а причиндалам твоим место вмиг определится и никакой тебе интеллигентской диалектики… Такая вишь, бытовая девичья философия…Хорунжий с порога баньку истопить велит просительно, а на Машаню поглядывает озорно , но все же не без некоторого заискивания, а та вослед как вошла, на лавку чинно себя поместила и благолепно белы ручки на коленях держит – чисто гимназистка осьмого класса. Сидит молча , смотрит прямо , да во взгляде дерзости нету, ан и смущения не прочесть, загадка ,не девица…. Хорунжего рассматривает эдак внимательно, но антирес у Машани , я бы сказал, даже некий теоретический… обидный для молодца антирес, но тот все хорохорится, селезнем по светлице прошелся туда-обратно…. Шпорами побрякивает степенно…важен, что твой Рождественский гусак на блюде, яблок печеных лишь и недостает…А не показался Машане казак усами, ибо маменька еще сказывала про усачей-щекотунов, де они колючи усами зело и через колючесть свою естество и усладу девичью потаенну повредить способны до полной бесчувственности, а коль к естеству усами не допущать, так и надобности в таком молодце нету, и без оного у девиц руки не отсыхают…. А паче того , сказывала также маменька, что за усами парни немощь языка своего упрятывают, что бы, значит через то сраму от девиц красных не иметь, оно , ишь, как выходит, не в чреслах-то благость в усладительности отношений… Опять же , женщину умом не понять….А и ум к естеству женскому не приложить..оно что остается? Шептать на ушко прелести всякожде , да коли шептать нечего более – трудись, значит , услаждай..через то проникновение и есть….а в таком деле язык - инструмент первостатейный и быть полагаем в исправности. А уж коли девица от тебя сладости почувствует , так, стало быть и понял ты ее томление и через понимание то она к тебе снисходит…. А иначе станет каверзничать – такое у их , вишь, обыкновение.Мишаня же, как сотню казацкую увидал на въезде, вмиг смекнул, что на постой и неспроста и ревностью обуян, тайком да украдкой, что твой пластун, к Машане задворками да задками пробирается…. Вызнать , видать желает, что там да как…К оконцу крадется , заглядывает, в душе - буря ..и то понятно, у ведьмедей душа глубока, да темна, а уж ревность – как не повод?Лошади , дух звериный учуяв, захрапели, да как-то денщику невдомек, откуда средь бела дня в селе зверь? За глупство очередное лошадиную тревогу посчитал, да овса в ясли подсыпал – вся забота.Мишаня распалился, но задрать хорунжего – оно навредит больше, рассудил, ибо вдруг Машаня за страдательность полюбит офицерика и из жалости к задранному чувство проснется? Машаня-то девица непроста норовом, да гуманна уж больно, что твой Джей Пиксер-меньшой из пакостной по сути организации Гринпис. Нет, тут надобно тоньше соперника оконфузить..ибо конфузия - она к любви да страсти способствует мало, все больше для смеху.И кобылу игреневую удавил от злости , мол, на-кося , тебе, хорунжий лейб-гвардии, верхами мы все молодцеваты , а ты покосолапь…, кавалерист…Уж и сотник прибежал на шум с командой, шашки наголо, в глазах огонь и азарт , мол, подать мне супостата..а Мишани и след простыл…Хорунжий над кобылой убивается –голосит, слезу пущает, а Машане его и не жалко…эка невидаль, дохлая кобыла, видать от лишений походных пала…. Кобылу жальше, да что уж тут поделаешь? С тем в горницу к себе и воротилась, усмехаясь в край хустки.