В названии заложена суть рассказа, потому что невозможно найти вчерашний день, как возвратить вспять уже сделанное. Как в подтверждение этому автором описывается трагедия главного героя, которые потерял себя, смысл жизни и саму жизнь.
В основе сюжета лежит поиск героем утраченных воспоминаний. Как по прямой линии, начерченной следами памяти, он возвращается к истокам страшных событий.
Сперва главный герой кажется жертвой обстоятельств, и автор создает для этого атмосферу потерянности и боли. Ведь нет ничего ужасней потери ориентиров для продолжения жизни. Не зря местом для первой сцены выбран лес, в котором каждый несведущий, заблудившись, почувствует себя в ином мире, брошенным и ничтожным.
Именно на такой лад настраивает автор читателя вплетением мистических приемов.
Рассказ можно разделить на четыре части относительно идеи, которая преподносится автором с различных сторон.
«Ты не сделаешь этого…» - первая строка, зов из памяти, завораживает не только героя, но и читателя. Так начинается погоня за истиной по лабиринту забытья и боли.
Описываются грани реального, увиденного героем в лесу, и образов, которые прорывается сквозь стену амнезии и призывает его к действию. Страх нагнетается изнутри, жара и усталость угнетает героя физически. Но, в о же время, их воздействие разное, не переплетается. «Но всё это не пугало, не магнитило взгляд. В мужчине рос другой страх, сильнее которого не было. Страх беспамятства». В данном случае, для усиления эффекта правдоподобности, надо было сочетать описания окружающего мира должно исходить из восприятия героя. Здесь же – две линии идут параллельно, не пересекаясь.
Например:
«Попытка просто отворить глаза причинила не меньшую боль, чем шевеление мыслей.
Чистое голубое небо уже успело забыть о ночной грозе….Застывшая вспышка. Божественная чистота пронзала воспаленные глаза». Не увязки, хотя автор хотел показать как небесный свет ранит воспаленные глаза. Описание природы тут выглядит затянутым, отвлекает от чувств героя.
Или приведенное описание лесного тумана, в котором можно было провести аллегорию с туманом мыслей. Но автор, опять же, называет внутреннее состояние – другим страхом, избегая связи с видимым.
Автором использовано много удачных и сочетаемых приемов в создании атмосферы таинственности.
Во-первых, это лес – чаща, аморфное и жуткое, перекликается с самочувствием заблудшего в собственной памяти человека. Во-вторых, голос, зов – повторяется, нагнетается, манит и отталкивает. Зов – то, что герой считает интуицией. Его ведет подсознание постепенно возвращая по пройденному маршруту. «Дорога вселяла надежду, обещала непременно куда-нибудь привести» - здесь надо было сказать, что дорога и отпугивала героя. «Но тревога не отступала, продолжая нарастать» - чтобы приписанное им чувство сочеталось с действиями.
Хорошо в этом плане выглядит такой эпизод:
«Где-то высоко над головой, в пышных хвойных лохмах, застрекотала сорока. Да так звонко, будто нашла смешным жалкое существо, замершее там, внизу, на дороге» - герой даже стрекотание птицы принимает на свой счет. Но и эта параллель не проведена до конца – «Сорвавшись с ветки, птица вновь хохотнула, и гулкие хлопки её крыльев эхом укатились прочь». Прочь от его? От героя. Потому что оставила его с новой загадкой, на которую указала (на машину).
Силен эпизод с машиной.
«Погашенные фары наблюдали за пришельцем. Глазами зверя, смиренно дожидающегося своего хозяина» - показано изменение восприятия обычного автомобиля. «Пальцы коснулись дверной ручки… «Нет! Нееееет!!! Ты не посмеешь!» - хорошо, потому что на очередной шаг героя его подсознание отвечает воплем. Дальше, пробуждая физические последствия от пережитого, ему начинаются казаться ладони, которые ударяют по щекам.
Кульминацией первой, вступительной части становится побег от видений, ощущений, что приводит героя на трассу под колеса случайного автомобиля.
Вторая часть – переход к реальности, и проводником для этого выбран Антон Маркович . Почему именно такой типаж? Пенсионер, дачник. Нужен был добрый человек, который не оставил бы беднягу на дороге, не убежал бы с места происшествия.
При знакомстве со вторым героем автором выбран иной подход – «Внешняя флегматичность Антона Марковича крыло за собой крепкую тревогу». Почти каждая реплика, каждое авторское утверждение раскрывает его характер, не оставляя в тени ни доброты, ни заботливости, ни трудолюбия.
В данном рассказе поведение героев сильно подчинено ситуации. Они подобраны так, покорные (для страха) и сердечные (для помощи), чтобы довести сюжет до кульминации. Герои не проявляют самостоятельных чувств, мыслей, не подозревают и не пытаются прогнозировать. Это и делает рассказ слишком линейным.
В противовес яркому изображению Антона Марковича, главный герой, по-прежнему, остается просто человеком, без признаков, без чувств.
«На кровати лежал человек с перебинтованной головой» - на протяжении всего повествования подчеркивается безликость героя. Потеряв память человек действительно теряет и себя, что показывает автор. Однако сближение с проблемой главного героя уже произошло, поэтому в последующих описаниях уместнее звучало бы «он». Так как «человек» готовит читателя к появлению другого, незнакомого еще персонажа.
Диалоги – сильная сторона рассказа. Ситуация в них отражена очень реалистично, как со стороны спасителя – пенсионера, так и со стороны потерявшего память. Встреча двух персонажей, их совместный поиск истины делает из героя потерпевшего, но никак не виновника.
«Им нужна моя помощь… Пожалуйста… Нельзя медлить… Им что-то угрожает…» - вскрикивает он под напором воспоминаний.
«Улыбка малышки исказилась… Каштановые косички расплетались, сотрясая воздух жутким хрустом… Волосы медленно завились в соломенные кудряшки…» - с помощью видений, использования и мистики упорно доказывается иллюзорность происходящего, намеки на то, что трагедия еще впереди.
Главный герой попадает домой, и начинается третья часть рассказа – развязка сюжета.
Она смотрится обособленной, как по стилю, так и по настроению. Островок реальности в самообмане героя. Короткие, безличные (преимущественно) предложения и предложения описательные создают нужное настроение. Постепенно добавляя кусочки в мозаику страшной картины.
«Опоздал?!!», в ужасе подумал мужчина, ступая по тропинке, вымощенной багровыми пятнами» - самое ужасное то, что он и умер в незнании. Допуская такой ход, автор уже осуждает героя за содеянное, исключая жалость, навеянную в начале рассказа.
На этом, в принципе, можно было поставить точку.
По намекам, по главной сцене убийства отца уже ясно, что произошло на самом деле, от чего память спасла главного героя, исчезнув, и к чему привела.
Четвертая часть звучит как послесловие. Только в нем ничего не объясняется, остается все то же досадное многоточие. Без мотива, без понимания, без памяти. Зато автор не забрасывает об Антоне Марковиче, который становится ключевым, поскольку узнает истину и переживает. В принципе, он и является самым раскрытым в психологическом плане, его поступки наиболее правдоподобны и обоснованы.
Такая концовка показывает сторонний взгляд на случившееся. Для этого даже вводится дополнительный персонаж – сосед. Проблема становится социальной, когда семейная трагедия выносится на суд посторонних. Уже не поймешь, кто прав, кто виноват, потому что тайна умирает вместе с героем.
Благодаря этой концовке рассказ становится многогранным, разнообразным. Взглянуть на идею под различными углами позволяет и выбранный стиль.
В первой части автором используется большое количество метафор, синонимов и сравнений. Язык образный, запутанный, словно прячет описанную реальность за изобразительными компонентами текста.
В сравнениях обычно менее известное поясняется через более известное, неодушевленное через одушевленное, отвлеченное через материальное. В этом рассказе, наоборот, с помощью сравнений автор придавал иную окраску известным явлениям и действиям.
Например, «грунтовая дорога, пронзающая лес» или «женский голос, посещавший его ранее, вновь пробежал сквозь все тело».
Есть довольно неудачно подобранные пары: «плуги его ног вспахивали бронзовый ковер мертвых листьев». Здесь бы больше подошла конструкция с «как» или «словно».
Или незавершенные сравнения:
«Божественная чистота пронзала воспаленные глаза, норовя поглубже впиться в них своими тонкими когтями» - нет связующего слова между «пронзала» и «когтями», существительного, с которым заведомо сравнивается «божественная чистота».
«В глазницах свет перевоплощался в едкую боль, стенобитным оружием сотрясая мозг» - опять же, свет уж никак не может сотрясать мозг болью. Должно быть иное, чувство или свойство, от которого возникала боль.
Встречается использование слов в непривычных значениях для усиления эмоциональной окраски. Например, «отворить глаза» или «магнитило взгляд». Из-за этого текст становится стилистически разноуровнем. Так, «отворить» - свойственно высокому слогу; а «магнитило» - книжному.
В последующих частях рассказа авторский язык меняется, упрощается. Постоянным он сохраняется лишь в описаниях событий, привязанных к реальности (эпизоды с Антоном Марковичем). Важнейшими свойствами всякого текста являются его информативность, целостность и связность. Поэтому текст выглядит несвязным синтаксически, лишь по содержанию и настроению.
Очевидно, что в первой части автор уделял больше внимания звучанию фраз. В последующих – приоритетным стал сюжет. Кроме эпизода с убийством главного героя, где отлично достигается передача настроения за счет построения предложений.
Необходимо выделить некоторые шероховатости:
«об отбушевавшейся непогоде» - скопление согласных
«ему не ведомы ни местность, ни причины, приведшие сюда» - герой не помнит почему он здесь очутился, поэтому должен задаваться вопросом насчет пребывания, а не причин. То есть, «ни причины пребывания здесь».
«Лес приступил к игре в прятки, испуская седой дым» - загруженность фразы глагольными конструкциями, несогласованность формы деепричастия. «Испуская», значит, «играл» уже.
«уткнувшись пятками в большую ветвь» - скорее, «наткнувшись», «споткнувшись»
«понарошку пытаясь» - противоречие. «Попытка» уже свидетельствует об усилии.
«Но всё это не пугало, не магнитило взгляд»; «Но тревога не отступала, продолжая нарастать»; «Но теперь звучал не в голове, голос доносился не изнутри» - однотипные предложения, вторая часть которых дублирует первую. Избыточность.
«Мышцы лица содрогнулись, скорчив уродливую маску» - точнее будет «гримасу».
«Антон Маркович позволил легким отторгнуть спрессованный комок воздуха» - вряд ли такие виражи требовали произвольной задержки дыхания.
«Свежее облачение было потрепанным» - противоречие, новое было поношенным.
«Самочувствие приходило в относительно терпимое состояние» - самочувствие это уже состояние тела и духа человека.
«Когда невидящий взгляд стало посещать сознание, старик перевел дух» - несогласованность формы глаголов. «посетило – перевел»
«Мучительная болезнь крылась за ней. Вновь заструилась, манила. Но пряталась» - болезнь не может манить. Мучительно-притягательной может быть тайна.
В данном рассказе виден эксперимент со стилем написания отдельных кусков текста. Это должно было приумножить восприятие и без того сильной идеи. Несмотря на кажущуюся разветвленность и запутанность, созданную с помощью мистических элементов, побеждает линейное развитие сюжета. Что и приводит к трагичной концовке трагичной, которая определяет послевкусие от прочтения.