Лана, надеюсь, ты ничего не изменяла! Вариант еще тот...

«Боги поневоле» - роман в жанре городского фэнтези. Автором описывается раса Звездных, которые приходились для земли богами. При этом, сама идея о сверхсильных созданиях может расцениваться, как мистическая. Но, на протяжении повествования, автором создается особый, четко выписанный, мир, в котором происходят действия и события, связанные с основными героями. Придумывание особого мира и персонажей, наделенных сверхчеловеческими способностями уже говорит о жанре фэнтези. Поскольку мистика – это больше проявление необычного в реалиях повседневности.
Роман, обычно, затрагивает описание событий, происходящих с одним героем (или несколькими) на протяжении определенного промежутка времени, при этом, основной упор делается на развитии (или наоборот, деградации) мировоззрения персонажа, раскрытии наиболее значимых поворотов его судьбы.
В данном случае, главный героем является Владислав – обычный человек, который попадает в переделку, перейдя дорогу опасным людям, и после чего его жизнь круто меняется. Он становится учеником бога, даже не выбирая, потому как «было два выхода: либо умереть, разбившись, либо стать звездным» - и выбор сделали за него.
Для рецензирования было выбрано две части романа.
Первая – с 1 главы по 4.
Вторая – 8 и 9 главы.
Роман велик для рецензирования, выборочный анализ не позволит проследить развитие линии главного героя – проявление характера при разных обстоятельствах, по пути от человека к богу. Только выявить изменение в авторском стиле, которые проявляются в в дальнейших главах, то есть, постоянство выбранного стиля.
Для зачина автором выбран прием, задающий темп действиям в романе. Первая же сцена без описаний, без вступлений погружает читателя в вихрь смертельных авантюр.
Первая глава первой части посвящена смерти Владислава и встречи со странным человеком, который оказался богом, спасшим его.
Состоит из двух крупных фрагментов – поездка в фургоне и утро после смерти. Основой смысловой связки фрагментов является личность главного героя. В остальном – на протяжении первой главы происходит нанизывание на нить сюжета действия, происходящих с ним. Действия строго направлены в будущее, и только в в некоторых местах идет возврат к прошлому – воспоминаниям героя.
«Владиславу было плохо. Так плохо он никогда себя не чувствовал» - психологический прием создает нужное напряжение, чтобы зацепить читателя. Дальше – «Его избытое окровавленное тело ощущало каждую малейшую выбоину, каждый ухаб чертовой дороги». Для создания динамики автором используется цепная связь через местоимения «так» и «его». Для речи характерны короткие предложения, в центре которых находится глагол. Но, как видно уже в первом абзаце, используются и описательные вставки (они выделяются настоящим временем глаголов) - «Темнота. Лишь где-то справа пробивается сквозь маленькую щелку свет», которые приостанавливают повествование и делают его более конкретным.
Авторская прозаическая строфа в данном случае равна абзацу. Для их завершения и размежевания применяется несколько средств:
В первом абзаце – резкий переход на параллельную связь между предложениями, так, что к концу абзаца атмосфера безысходности накаляется: «он попробовал выругаться. Разбитый рот не слушался. Вместо привычного мата сорвались какие-то свистящие звуки». В последнем предложении использовано противопоставление – «вместо», что ставит точку в синтаксисе данного абзаца.
В первом эпизоде автор использует вводные слова для связки абзацев и строф (мысли).
«Вдруг он напрягся…» - здесь появляется второй персонаж. Вопрос: «Где я?» продолжает мысль третьего абзаца.
«Внезапно он вспомнил» - рассказывается о долге перед группировкой. Точка в интерлюдии «Потом – чернота».
«Что со мной будет?» - вопрос продолжает повествование, но, прежде чем начать диалог, описывается полувидимый собеседник Владислава – «карий глаз», «темная прядь», «нос горбинкой». Портрета не видно, но по реплике – «Я просто развлекаюсь!» (о развлечении сказано дважды) видно, что второй персонаж – не так прост. В отрывке, также, автор делает паузу и рассказывает о грузовике (даже надписи Marocco).
То есть, повествование, как и видно дальше, сосредотачивается на настоящем времени и чередовании событий. Следственно, и попадает под авторское внимание то, что нужно для воссоздания «текущего момента» и движения вперед.
Композиция такова: описывая ситуацию с главным героем, автор делает упор не на его мыслях, воспоминаниях и переживаниях, а, как бы, через Владислава знакомит читателей со вторым персонажем, что я было целью первого эпизода.
На этом указывает и краткость второго эпизода.
Да, повсюду ведущей силой выступает поведение главного героя, но фактически его ощущениям после приключения посвящен только первый абзац – «И дух захватило. Он увидел громадину дома. Считать этажи он не стал…. Тело слушалось легко и охотно… Желание было только одно – добраться до дома».
И события вторят заданным в первом абзаце мыслям героя: появляется таксист неведомо откуда; квартира, засыпанная деньгами (которые он задолжал, наверное, иначе этот факт не объяснить).
«Он смахнул пачки с кровати, прежде чем рухнуть на нее и заснуть» - завершается первая глава. Что в ней было рассказано о герое? Имя; то, что он легко попадает во всякие переделки; живет на пятом этаже в собственной квартире.
Про характер что-либо сказать трудно – все действия героя (точнее, бездействия) адекватны поведению в такой ситуации; мысли – отражают действительность, не погружаясь во внутренний мир.
Вторая глава, естественно, начинается с пробуждения героя. Утро описано весьма буднично - борьба с будильником, потягивание. Очень похоже на то, что сон исцелил Влада от тяжких воспоминаний прошедшего дня… или ночи? Стоит обратить внимание на временной аспект. Герой уснул под утро, как сказано в первой главе, таким образом, проспал целые сутки. Но нигде не сказано, что его возмутило это, нигде не указана его тревога по поводу пропавшего времени и возможного прогула работы.
«Все это был лишь сон!» - традиционное, часто применяемое средство в мистической прозе. Однако сказано, что «он отчетливо помнил горы ценных бумаг», но фраза «пришлось встать» возвращает и усиливает обыденность данного утра.
Волнение Влада показано лишь в ванной, когда он обнаруживает свое лицо выбритым, а одежду – испачканной.
Следующий эпизод – с пивом – опровергает нагнетаемое настроение.
«Он слегка обрел душевное равновесие» - таковым было задано состояние Влада, но, нервничая, он «не смог отказать себе в удовольствии» и выпить пива.
Причем, покупке и дегустации пива уделено двойное внимание: киоск и забегаловка. Позже становится понятно, что на вкусовые рецепторы Влада повлияло произошедшее превращение, но одного «подтверждения», вернее, пока что намека на это вполне было достаточно.
Другой случай, если тетя Маша – продавщица – фигурировала бы в дальнейших главах. Но, судя по эпизоду, герой бы не посмел заходить туда в иной раз.
Диалог с тетей Машей открывает новую сторону жизни Влада – «Пьянь подзаборная!» - кричит она, что делает его далеко не идеальным для бога…
Следующий (третий в данной главе) эпизод описывает приход на работу.
Конечно, прежде чем, перенести главного героя в мир необыкновенных приключений и наделить его новым качеством, надо было показать обычную жизнь, до происшествия. Но данное описание рабочего дня выполняет иную функцию в романе.
С порога Влад узнает о новеньком, который тоже является звездным и подослан сюда, наверное, для слежки за будущим учеником. Тот даже привлекает на свою сторону сплетницу Леночку, чьи обязанности расписаны в первом абзаце. Поговорив с секретаршей, главный герой направляется (почему-то) в столовую, где и встречает новенького работника.
Стоит заметить, что поведение героя заведомо идет на сближение, направлено в будущее. О его работе, кабинете (куда он должен был заглянуть первым делом) не сказано ничего. Какую должность занимал герой? Как выполнял свою работу? Эти детали могли бы хоть как-то охарактеризовать Влада. Из преложенной авторов информации получается вывод – что работа героя особо никогда не волновала.
Кульминацией «рабочего эпизода» является диалог с Делом Звездопадом (то есть, новеньким). Какую информационную нагрузку несет данный диалог (с позиции героя и сюжета)?
1. Знакомство с одним из богов.
2. Подтверждение ночных событий (газета, которую читал новенький).
3. Вывод, сделанный Владом, о новом сотруднике – «Странный человек».
В разговоре звездным, словно по неосторожности, упоминается имя «Ямы», однако, для главного героя это не имеет никакого значения, на данный момент.
Третья глава начинается с очень интересного и наиболее психологичного эпизода, действия которого происходят ночью в спальне главного героя. Удачный образ странного диктора, кровавые струи на телевизоре с подходящим названием «Рубин», обращение с экрана – сцена очень хорошо показывает запугивание героя.
Возможные варианты трактовки:
1. Запугать главного героя.
2. Продолжить знакомство с Делом и сблизить их.
3. Подсунуть герою странную таблетку.
Следующий эпизод – рабочий день, столовая – для знакомства с Ямой.
Для чего:
1. Знакомство с одним из богов.
2. Подтверждение ночных событий (внешность Ямы).
3. Два странных человека…
Как видно, оба эпизода в столовой практически идентичны.
Но всякая стена доверия разрушилась бы и разрушается, как описано, в четвертой главе, когда к Владу домой приходит вся компания богов.
Конечно, нельзя пропустить тот факт, что Рудра под видом помощи, подсовывает герою какое-то зелье. Но… почему бы ему не сделать это и в первый раз? (тогда можно было просто исключить второй разговор в столовой). Все объяснения к сюжету тоже заменяются действиями персонажей.
Работа – всего лишь фон для сближения и знакомства героя с богами, как и ночные кошмары, как и столовая. Они ни в коей мере не раскрывают характера и прошлого Влада. Наоборот, затягивают кульминацию, ослабляя напряжение. Тем более, эпизоды с работой вводят в роман такого персонажа, как Леночка – имеет ли смысл останавливаться на ней («несчастная женщина! Кому же приятно, когда все сплетницей считают!»).
Третья и четвертая глава показывают изменения в обычном течении будней главного героя: появляются новые знакомые, меняется состояние знакомых уже людей, одолевают кошмары и видения. Но, при слабом психологическом подтексте (реакции на все происходящее главного героя) такие сцены теряют смысл.
Знакомство и опознание Ямы можно было перенести на эпизод в квартире, тем самым, сделать неожиданнее появление богов, а текст – насыщенней эмоционально, а не повествовательно.
Как бы ни старались Яма и Рудра подготовить героя к новым реалиям – обморока избежать не удалось.
Об эпизоде появления богов следует сказать отдельно. Ребята вели себя по-свойски, ибо для них это было привычным занятием – оповещать смертных о своем существовании. Владу же оставалось реагировать на действо, как и любому человеку – удивляться, обижаться, пугаться. Он повторно слышит историю ночного происшествия (ранее из газеты), повторно знакомится с каждым из богов.
Видно, что боги - первостепенные персонажи для автора. В тексте приводится четкое описание внешности каждого, в многочисленных диалогах раскрывается характер каждого. Дружелюбный и открытый Рудра; весельчак Яма; критичный мыслитель – Агни; таинственный Индра.
Обо всех, кроме Влада. До тех пор, пока он не превратился в Велла – автор приписывал герою привычное поведение, не наделяя особыми чертами.
Финальный эпизод оживляет Влада (действия производятся не надо ним, а им самим).
Полет – центральная сцена, выбрана неспроста, как аллегория свободы. Здесь новоявленный Велл должен был развернуться. Как справился с этим автор.
«Он подошел к окну и схватился за протянутую ладонь. Хоп! И он уже в воздухе» - динамично и резко. Такое начало строфы очень характерно для автора. Цепная связь между фразами (местоименная) поддерживает нужный, беглый ритм.
Описательные предложение (в средине строфы) подчеркивают силу полета – «Далеко внизу, дрожа и переливаясь, горели огоньки мчавшихся машин. Темные поверхности крыш домов-корабликов казались пятнами на шахматной доске».
Здесь же показаны чувства героя, несколькими краткими, но меткими фразами: «Страха и вправду не было. Только любопытство» (дополняет диалог, наполненный эмоциональными репликами) и «Дух захватывало».
«Они стояли на крыше сталинской шестиэтажки. Индра шагнул к краю и посмотрел вниз» - заканчивается эпизод с полетом последовательностью действий, уже умеренной.
Черта автора – передача характеров персонажей и их настроения через диалоги. Особенно удачными в этом плане выглядят первый эпизод первой главы (про «разводил зайцев»), эпизод четвертой главы (там, где раскрыты личности богов) и эпизод полета.
В некоторых случаях звучание реплик персонажей завышено автором с помощью восклицательных знаков, даже там, где он неуместен.
Например:
«Странный человек!» - пробормотал он. Бормотание не может быть восклицанием.
Почти все боги, говоря друг с другом, кричат. Они кажутся чересчур эмоциональными, если не возбужденными, и даже легкомысленными. Думаю, автору стоит различать настрой в полилогах не только через постоянное восклицание.
«Где-то в глубине его сознания дрожал и жаловался маленький человек» - только в последний строках первой части проявляется авторская оценка героя. Да, и то, есть подозрение, что «маленький человек» относилось к сравнение с могуществом бога, теперь обретенного им.
Но Велл выглядит заметно живее Владислава – «задыхался от переполнявших его чувств». То есть, боги действительно раскрыли его потенциал.
Продвигая сюжет автор не задумывал раскрывать характер героя, как человека. Он был лишь отражением для богов, средством воплощения их плана. Не знаю, настолько ли это хорошо для романа, где такой герой назван главным. Но… возможно, психологизм вытеснил бы динамику, сделав сюжет статичнее.
«Его прервал громкий крик. Боли, страха и отчаяния. Кричала женщина» - так завершается часть, просто интригуя читателя. Но я перескакиваю на восьмую главу.

Да, а где она, восьмая?